Новые истории - основной выпуск

Каждый сталкивался со сказкой из жизни. Вот и мне довелось.
В 91 году мы, вчетвером, поехали учиться в Сусуманский горный техникум.
Вернее, это мои друзья ехали с этой целью. А я так, покататься, желание
учиться пропало после вольного 11 класса. Сдали документы, устроились в
общаге, всё чин-чинарём. Опущу всякие подробности учёбы, жития и
прочего, не относящегося к истории мусора.
Питаться нам приходилось в столовой, находившейся от общаги метрах в
пятистах. Пока проснёшься, умоешься, дойдёшь, поешь, покуришь и времени
на учёбу уже особо не оставалось, разве что на физкультуру, посещение
которой мы свято чтили, тем более просыпались, когда есть хотелось, а не
ради того, чтобы стать выдающимися горными мастерами. В той столовой мы
и столкнулись с явлением, ныне обыденном, а тогда выворачивающим
наизнанку. Со временем столовская еда адаптировалась к нашим желудкам,
но в первый день она не лезла. Запихав по паре ложек супа, ковырнув
котлеты, мы собрались на выход. Когда от стены у окна к нашему столику
метнулась тень в замусоленной до блеска фуфайке, таких же брюках,
сине-чёрном берете и стоптанных ботинках "прощай молодость".
Кинув куда-то в сторону "спасибо", он сдвинул тарелки с супом в
кучу, продегустировал из одной, недовольно пробухтел и добавил соли. И
принялся наворачивать. Чтоб от увиденного из нас не полезли столовские
ништяки, вылетели на улицу, жадно закурив. Да, это был первый бомж,
которого мы увидели. Надо сказать, что он шустро управился со своей
задачей и даже успел стрельнуть у нас сигарету. Дали, хотя, хотелось в
морду. За испорченный на весь день аппетит. Дня три в столовой не
появлялись, питаясь кабачковой икрой и чаем, нынешнего выбора в
магазинах ещё не было, а в технаре столовая не работала. Голод не тётка,
пошли, предварительно исследовав здание на наличие Сани (так бомжа
звали). Не обнаружив, поели с удовольствием. А потом и к Сане привыкли.
Виделись не только в столовой, где покупали ему порцию и оставляли
сигарет( деньги он не брал категорически), если пересекались там, но и
на Главпочтампе, где он ночевал. А у нас там дозорный пункт был, с
которого мы вечерами наблюдали за отрывающимися в ресторане напротив
старателями после трудового сезона добычи золота. Коих, в сиську пьяных,
доводили до гостиницы на автовокзале. Не бескорыстно, конечно. Но блок
сигарет или пара десятков рублей - это не дорогая цена за здоровье и
даже - жизнь. Одного мы вытащили из под пожарной лестницы, где он
собирался уснуть. А ночи там в сентябре - не в Сочях каких. А скольких
старателей дочиста обирали в Москве и Ростове? Уйму. А так и нам не
скучно было, и им полезно.

После проводов покупали пузырёк водки или портвейна пару у таксистов, и
там, на почте, распивали. Не забыв плеснуть и Сане в его раскладной
стаканчик. Из нашего не пил - мои бациллы вам не нужны, говорил. Его
рассказ о себе тоже тогда вновинку был: отмотал срок, остался на Севере,
женился, забухал. Жена выгнала. Так и стал бомжевать, плюнув на всё и на
себя - в первую очередь, став местной "знаменитостью".
Так месяц прошёл. В конце сентября в городе праздник какой-то
отмечался, на котором мы были чужими. Слонялись без дела, изредка
выпивая, а к вечеру на почту подались. Когда зашли - офигели от картины.
Саня был весьма датый, в своём обычном прикиде, но. Он был гладковыбрит
и на его фуфайке красовался белоснежный шарфик! Такой контраст! Одесский
джентльмен, только с помойки. И довольныыый. Накатив с нами пару
стаканов, Саня отъехал, уснув на сиденьях. Мы ушли.
А на следующий день Саня пропал, сгинул. И так до отъезда из Сусумана
больше не видели. Уехали через две недели, лишившись единственного, хоть
и не важного, стимула "учиться" дальше - стипендии. За прогулы.

Вернулись на посёлок. Трое из нас устроились на работу, а четвёртого
таки родители отправили на материк за знаниями. Через три года, после
окончания сезона, в ноябре, наши машины пошли в Магадан за продуктами
(окорочка, мыльные сосиски, чоко-пае и доширак - четыре кита, на
которых тогда Север держался). И я напросился. Проезжая через Сусуман,
вспомнил знакомые места. Добрались до оптовки магаданской, где
затарились. И кладовщица отправила меня с бумагами в офис. В дверях я
так и уткнулся в шарфик выходящего мужика. Уже не такой яркий шарфик.
Фуфайку, берет, чоботы сменила цивильная одежда. А лицо так же, как на
праздник, гладко выбрито. Думал, не узнает меня. Ан, нет, даже имя не
забыл! Времени мало было, уже пора ехать. Минут двадцать всего и
погоняли чай у Сани в кабинете (это его база была). Спиртное здесь не
живёт, уж извини, говорит. На вопрос, куда пропал тогда, ответил,
улыбаясь. Куда, куда... Утром в столовую пошёл, там меня повариха и
захомутала. Говорит, и раньше ко мне приглядывалась, без мужика хреново
ведь, но боялась сплетен, порицания. А как увидела меня в этом шарфе,
такого красочного, ошалела и махнула рукой - хуже не будет. И я чего-то
не сопротивлялся, обмяк от ласки. Прижились, я свои старые связи с
отсидки поднял (раньше не видел смысла). Перебрались в Магадан. Такие
куда вышли. А шарфик с тех пор всегда ношу - фартовый оказался.
Надавал мне Саня продуктов - на полгода хватило. Попрощались и я уехал.
В Магадане больше не был, о судьбе Сани не знаю ничего. Почти 20 лет
прошло с нашей первой встречи, лицо его уж особо не помню, а белоснежный
шарфик на замусоленной фуфайке навсегда в память врезался.
юнат©2011(КИЛ)

Четыре года назад я совершил уголовное преступление. Караемое по нашим
законам вплоть до нескольких лет заключения. То, что я ввязался в эту
уголовщину в преступном сговоре с 28 другими родительницами и заведующей
нашего детского садика, только усугубляет мою вину. Тем более что я
оказался единственным мужиком в этой банде, по-научному говоря ОПГ. Если
что, пришлось бы валить всю вину на себя.

Конкретно мы скинулись на нехилую взятку пожарному инспектору. Деваться
было некуда – он пригрозил через три дня опечатать наш садик нафиг, если
ему не сделают этот скромный подарок. Я уж не помню точно, к чему он
тогда прикопался – то ли железную дверь в подъезд надо было снести и
поставить деревянную, то ли наоборот. В принципе, это и неважно,
поскольку оба действия были бы противозаконными. Наш маленький садик
располагался на первом этаже жилого дома. Дверь была установлена
жильцами за их же деньги. Пришлось бы собирать все подписи и вести
протоколы ТСЖ, кто за, кто против.

С нашей родительской точки зрения, независимо от типа злосчастной двери,
этот садик был одним из самых пожаробезопасных мест на планете. Иначе бы
мы сами первые подняли бучу – свои же дети. Здание каменное, окна
широкие, незарешёченные, клумбы под ними мягкие, повсюду огнетушители
торчат, рядом неотлучно два воспитателя и повариха, детей всего 30 штук
- чего ещё надо? В самом садике, кроме разноцветных плющевых и
пластмассовых игрушек, мешка картошки и двух мороженых кур в
холодильнике, гореть было решительно нечему.

Возможно, придирка инспектора была даже незаконной. Но что толку было её
оспаривать? Потом ещё к чему-нибудь прикопается. Опечатает и будет
заходить раз в полгода согласно графику, а там и персонал разбежится.
Всем известно, как умеет при желании наша пожарная инспекция беречь
своих сограждан. Попытаться поймать с поличным при получении взятки? А
вдруг он её проглотит? И куда детей девать без любимого садика, пока суд
будет длиться? В общем, решили платить единогласно, хотя и кусалось.
Заведующая вообще умело построила родительское собрание – подняла этот
вопрос под конец двухчасового сидения родителей на жёстких маленьких
стульчиках. Я бы вообще тогда все наличные отдал, лишь бы только
выбраться оттуда и не доламывать последнюю детскую мебель.

Но город наш не очень большой, родственники и знакомые повсюду.
Оперативное следствие показало, что двоюродный брат бравого инспектора
сдает квартиру, в которой зарегистрированы оказывается аж 186 лиц одной
зарубежной национальности. Ребята эти были в основном некрупные, наверно
как-то умещались. В эту квартиру срочно явился пожарный инспектор №2 и
потребовал выполнить в ней все требования для помещений, предназначенных
для массового скопления публики. В частности, два пожарных выхода и
соответствующее количество огнетушителей. Впрочем, по совокупности
остальных пожарных требований эту халупу надо было вообще немедленно
снести к чёртовой бабушке – ну никак она не подходила для столь
масштабных международных форумов. Взятка была возвращена, единогласным
родительским решением купили новые удобные стульчики…

На работе зашёл в туалет, вымыл руки и лицо. Полотенце забыл. Ну и
ладно, подумаешь, оторвал туалетной бумаги да и вытер физиономию.
Кусочек бумаги прилип ко лбу, я и не заметил.

В коридоре сотрудница, старая знакомая, останавливает, со вздохом
снимает с меня этот клочок, качает головой, говорит жалостливо, с
укоризной:

"Пока одна я знаю, что у тебя вместо головы... А ты хочешь, чтобы все
поняли?"

Великий бог Ужупень

Знакомый преподает в Саранском университете. Принимает он зачет по
мордовской мифологии. Студент откровенно плавает, и тогда из уст
молодого преподавателя звучит наводящий вопрос:
- Ну, кому древние мордвины поклонялись? Вспоминайте: ужу, пню, змее...
Глаза студента лезут на лоб:
- Ужупню?! А что это за бог такой - Ужупень?

PS. Порой мне кажется, что не только древняя мордва, но и вся Россия
поклоняется Ужупню - Великому и Ужасному...

Мама большая приколистка на работе. К ней в кабинет подсадили новенькую.
Она решила навести порядок, протирает стол. Трет, трет, аж вспотела.
Мама молча следит за ее мучениями. Девица не выдерживает:
- У меня тут какие-то черные полосы на столе... Они не оттираются!
- Это не полосы. Это у стола рисуночек такой.
- А что же вы молчали???
- Я ждала, может оттерла бы...

Как-то устроилась на работу в ее контору, и через пару дней чем-то
траванулась. Ну осталась дома, а мама решила в моем отделе выяснить,
может они меня чем подкормили.
- А вы ей ничего есть не давали?
- Нет.
- Может, конфеты?
- Нет.
- Может, печеньку?
- Нет, мы ничего ей не давали!
- Ну, может, что-то пить?
- Нет, ничего не давали и ничего не предлагали!!!
- Да что же вы жмоты-то такие???

Купила новую зубную пасту. Чищу зубы и читаю надписи на тюбике:
ВСЕ В ОДНОМ!
- кариес
- зубной камень
- повышенная чувствительность
- темный налет
- свежее дыхание.
Ну хоть дыхание свежее будет)

Доча 4,5 года отмочила.

Прихожу домой с работы, а она мне: Доча: Пап, давай рыбок купим..
Я: Ну давай, завтра в магазин сходим и купим.
Доча: Только мы им треугольный аквариум купим...
Я: Зачем треугольный????
Доча: Так ведь круглый укатиться может...!!!

Сегодня утром.
Автобусная остановка, немного народу, + две женщины лет по 40 болтают у
дороги.
Едет поливалка, струей моет обочину, народ отбегает, они тоже.
Поливалка отключает напор воды и проезжает мимо, никого не облив.
Одна из женщин кричит другой -
"Пошли! - Он ОТРЯХИВАЕТ!"

Захожу в деканат, девица там говорит – распишись, тебе почта! И журнал
протягивает, там фамилии всякие и расписки в получении. «А за что хоть
расписываюсь?» - спрашиваю. А она отвечает – «Мне-то какая разница? Моё
дело вручить. Вот твоя бумажка, боишься что ли, что не отдам?
Расписывайся давай!» Ну, я расписался, взял бумажку. А это, …!!! -
повестка из военкомата! Придётся теперь квартиру снимать :(

Троеточием заменён сложный набор простых слов, известных каждому.
Записано со слов жертвы, сегодня, почти наизусть…

как-то раз я со своим бывшим возвращалась с юга

с нами в плацкарте ехала тоже пара

оба были такие полненькие, из казани

а была страшная жарища, а у нас еще и окно не открывалось

короче мы сидили все в простынях и обливались потом

ад был

а девушка эта очень любила лежать на верхней полке

но залазить она на нее умела через столик, что ни мы, ни ее МЧ не
приветствовали

ну поскольку все люди вежливые, то они придумали такую фишку - парень ее
сидит на нижней полке так, чтобы коленки выходили далеко в проем, она на
них становилась и влезала на верхнюю полку

а она к тому же была еще и очень непоседливой

и вот когда она раз наверное в 20й полезла на эту полку, используя
своего МЧ как трамплин, а мы с бывшим сидели на противоположной скамейке
и смотрели все это дело

этот парень тихо-тихо так говорит (пока она лезет на верх), чтобы
только мы услышали:
- и почему коровы не летают?...

2003 год. Февраль. Аэропорт "Домодедово", 7:00 утра. Еду себе такой
гордый в индивидуальный тур в Швецию. Где-то там, в аэропорте "Арланда"
меня ожидает гид, готовый потакать всем моим прихотям целую неделю.
Впрочем, я сам еще не знаю какие у меня прихоти и потому лишь
фантазирую...
Я уже прошел все таможни, досмотры, Duty-Free и прочую мишуру. Сижу в
последнем отстойнике, довольно унылом, с двумя выходами. Народу минимум.
Неподалеку сидит и спит сильно похмельный господин в дорогом пальто и
ботинках, давно небритый. Присматриваюсь - знакомое лицо. Ба! Артемий
Троицкий. Ну да хрен с ним, не про него речь. Только мимоходом пожалел
его - непросто это, после попойки ехать в аэропорт, а потом лететь в
трезвую Швецию...
В общем, сижу, жду загрузки в самолет. А я, вообще-то, человек вечерний,
"сова". Утром, да еще таким ранним, мне трудно всё, - и мысли, и
действия. В общем, соображаю криво. Понемногу подтягивается народ, все
больше нордического облика - высокие, узколицые, и говорят явно на
шведском. Причем, почти все старички. Благообразные, ухоженные. Не будь
на дворе зима - были бы в шортах, зуб даю. Туристы, короче. Возвращаются
из экстремального путешествия по загадочной Руси, где их скандинавские
предки тоже бывали туристами...
И тут, смотрю, а двери-то прохода на самолет открываются. Такая же
сонная как я, тетя в форме встает в проходе, и давай отрывать посадочные
талоны. Седые дяди-тети проходят. Тут я и вскинулся: "Чего это я сижу!?
Посадка же!". Хватаю ручную кладь, билеты, загранпаспорт и несусь к
тёте. Она вяло отрывает талон и я, облегченно вздохнув, иду в "кишку",
гремя прорезиненным железом покрытия...
Стюардессы мне мило улыбнулись, я прошел в салон, нашел свое место и
чинно в него уложился. И почти сразу стал погружаться в сон (а что,
теперь-то можно). В первые проблески сновидения стал медленно вторгаться
грубый земной топот жестких каблуков. Я подскочил. Передо мной стояла
красная как огнетушитель "тётя":
- Вы куда летите!?
- Как куда? В Швецию, - с достоинством ответил я, удивляясь ее раннему
склерозу.
- Это рейс в Копенгаген!! - верещит она, срывает меня с насиженного
места, отнимает билет, степлером прикрепляет к нему посадочный талон и
как конвоир выводит меня назад по трубе, в отстойник.
Уже много позже я думал: ведь я прошел уже ВСЕ возможные проверки. Всё,
путь открыт! Я уже в самолете. А ведь не спохватись она, то я попал бы в
изрядную задницу. Виза у меня была шведская, и в Дании я бы благополучно
оказался подозрительным иммигрантом. Посадили бы в специальный
аэропортовский закуток с индусами и афганцами, где ночью бы меня
изнасиловали, или потребовали перевести "Братьев Карамазовых" на
пушту...

Про аппендицит

Дело было в апреле. А вернее – в конце января. Короче – давно это было.
Как раз справляли начало семестра. Не повезло. Явился друг Сашка с
рюкзаком, чего съесть, и торбой, чего выпить.
Он в ту пору опять влюбился. Не так чтобы очень, но все-таки. Что ж тут
поделаешь? Пришлось принять участие. То есть не в его личной жизни – в
дискуссии на эту тему. Мы ж как приличные люди увлеклись и загрузились
прилично. Пока могли.
Сашка в пьяном виде становится очень дотошен. Пристает ко всем с
вопросами о смысле. А тут вот не стал. Говорю же – влюбился.
Я тоже все больше на закуску наваливал. Солонину с чесноком. Под
самогонку самое то – лучше не бывает. Короче – проявил усердие.
Так что на утро, мой, измученный каникулами организм выдавил «SOS» и
залег на диван. Захандрил. Забулькал.
Часа три образумить его пытался.
– Вставай, – уговаривал. – Надо в сортир…
– А не пошел бы ты в пень! – упиралось тело. – Тебе надо. Ты и вставай.
Пришлось признать его аргументы, принять пилюль и призвать эскулапа. Тот
явился стремительно – часа через три. Решил: аппендицит. Сам не
справится. Вызвал «скорую». «Скорая» никого не вызывала. Загрузила и
выложила на операционный стол.
Дальше люди в белых халатах потрошили меня под задушевные беседы о
буднях профессии. Я в ответ лихо матерился. Дамочка на соседнем столе,
прослушав мой речитатив, впала в кому без анестезии. От восхищения,
видимо. У нее резали полип из прямой кишки, так что побыть в отключке
выходило даже за благо, я думаю.
А еще я решил, что неплохо бы жить хирургом. Вырезать из людей разные
гадости. Балагурить. Дамочки к тому же – вот как эта – раздвинут для
тебя все сами – даже просить не надо. Еще потом конфет принесут или
коньяку…
Решил, что стану. И мог бы стать. Да вовремя спохватился.

Раскопки моего ливера, между тем, закончились обрядом зашивания и
вывозом пациента в сад. То есть в ад. Это я отчетливо понял, когда
наркоз отошел.
Нет в природе звуков кошмарней ночного храпа в реанимации. Каждый
скрежет прямо в мозг! Сосед в реанимации попался виртуоз. Привыкнуть к
своим руладам возможности не давал. Как только я адаптировался к обычной
ритмике, тот начинал причмокивать, стонать, завывать и хрюкать. Иногда
замолкал. Пукал. И начинал с начала.
Круче него мог быть только наш общажный сторож дядя Вася. Тот так пил
чай из блюдечка – на чердаке стекла дребезжали. И храпеть умел – я
как-то на сборах был, так над нашими палатками самолеты взлетали – разве
что с ними сравнивать.
Есть мужики с устойчивой психикой. Я к ним не отношусь. Это точно.
Попытался успокоить себя, что храп – все-таки не лекция по сопромату, но
не вышло! Говорят, можно здорово захотеть и горы передвинуть. Так что,
если бы в голову того хрыча с соседней койки случайно слетел с орбиты
ближайший спутник, я б нисколечко не удивился.
Не выгорело. Жаль. Отсутствие аппендикса мешало сосредоточится. Пришлось
прибегнуть к подручным средствам. А под рукой не было ничего кроме
ломтиков льда из пакета на брюхе.
Позиция выдалась не фартовой. Только злость сохраняла целкость. Я лупил
в соседа как герои Панфиловцы – прямой наводкой в лобовую броню. На
какое-то время это меня развлекло, но ситуацию не изменило. Сосед ревел
в углу всеми дизелями. Похоже, танки заходили на боевой разворот.
Когда закончился мешок, я нашарил на полу сразу четыре тапка. Успех меня
почти окрылил, но мужику с башкой в наркозе, тапок в глаз – слону
дробина. Поддал газу. И хоть те что!
Выкидав все тапки, я задумался, в каком виде должен буду покидать эту
палату. В том смысле, что ног всего две. А тапок заготовлено? Вот то-то
и оно! Впрочем, тапки – и те закончились.
Истомленный этими мыслями, я, послал горячий привет врачу, который не
прирезал гада еще в операционной и, наконец, уснул.
Во сне я был героем – Панфиловцем. Готовился к рукопашной. Выпил сто
грамм наркомовских. «За себя и за того парня»… Проснулся разбитым и
израненным. Рано. Потому как в жизни чего-то отчетливо не хватало. Танки
ушли. Моторы заглохли.
Пригляделся. Сосед исчез вместе с храпом и следами бомбежки. На его
кровати определился блондинистый субъект в халате, под который можно
спрятать все. Даже крылья.
Пришлось ущипнуть себя за нос. Не мог аппендицит так скоро перейти в
райскую жизнь. Или хоть в паранойю. Похоже, блондин разделял это мнение.
– Перевели в интенсивную, – пояснил, кивнув на пустую койку.
– Повезло ребятам! – обрадовался я.
– Угу, – не понял доктор. – За тобой через час. Сможешь?
– Ну да! – подтвердил я. И испугался. – В интенсивную!
– И так сойдешь. В обычную. Пришлю эскорт. Выздоравливай!
Легко сказать: «Выздоравливай», если через час придет медсестра, а у
меня из одежды – бинты в районе пупка. Решил дополнить гардероб хотя б
трусами.
Приступил. Со стороны должно было выглядеть, будто внезапно оживший
манекен попробовал приодеться – можно двигать всем, кроме живота и тем,
что к нему прикрепилось.
Совершив несколько акробатических трюков, я насадил-таки трусы на ноги.
По одной. Подтягивал кверху по-змеиному – сложным движением мышц.
На одевание ушло минут сорок. Из чего следовал вывод, что мужик я
обстоятельный. Только копуша.
Тут явилась девушка. В халатике. Хорошенькая! Немного смущалась. Но я-то
был уже на коне! В смысле – в трусах.
Вместе мы перелезли в каталку – я мужественно стискивал зубы; она
трогательно поддерживала, где придется – и покатили меня к новому
обиталищу.
Палата включала в себя пять депрессивных лежебок и один стол.
– Жизнь продолжается, – прохрипел сосед слева. – На месте жмура – новый
урод.
– От урода слышу, – вступилась сестричка, и я проникся к ней…
Благодарностью?
– Отросток отрезали? – не унимался мужик.
Сестричка зарделась. Что было странно при ее профессии.
– Харэ гундеть! – гаркнул сосед справа. По виду форменный генерал. Хотя
какой там к чертям генерал в общей палате.
Тот, что слева, ушлый попался. Спорить не стал. Перешел к анекдотам.
Активизировался. Сосед с койки напротив заливисто захихикал. Пятый
упорно молчал. Стойкий выдался. Железный Дровосек, одним словом.
Говорят, что положительный настрой способствует выздоровлению. Вы
пробовали смеяться с разрезанным брюхом? Я гугукнул, потом хрюкнул,
потом заткнул рот полотенцем и начал шарить по полу в поисках тапка.
Есть такая профессия – пидор по жизни. Тот, что слева, увлекся. Языком
так чесал – в пору стилистом подрабатывать. Виртуоз.
Тут сестричка опять за меня вступилась. Выдержала паузу. Сплошным
напряжением лицевых мышц.
– Больной, – говорит. – Не прекратите сейчас же, попрошу врача рот вам
зашить!
– Лучше анус! – парировал пациент.
– Договорились! – решила девушка и выскользнула из палаты.
В возникшей заминке я задремал и ничего не знаю до следующего утра.
Утром с визитом явился Сашка и кротко поговорил с соседом слева, пока я
ковылял в туалет. Превентивно. На случай дальнейших провокаций. После
его ухода тот долго дул губы. Наконец, не удержался. Высказал, что он –
творческая натура. Дрозд певчий. А воспитанные друзья лежачих больных
так не поступают…
Нажрался яблок и стал бурчать животом.
Пришел обход из одного врача и двадцати курсантов. Когда в палату влез
последний, в ней кончился воздух.
– Мужики, – предупредил сосед слева. – Если кто сейчас на меня сядет. Я
перну. И мы взорвемся.
Юмор пациента принят не был. Скорее наоборот.
– Этот вчера напрашивался? – поинтересовался главный. – Готовим кляп.
И перешел к моей койке.
– Кто его так? – задал вопрос.
– Я… – потупил глаза один из курсантов.
– Молодец! – похвалил. – В следующий раз грызть не надо. Лучше скальпель
использовать… Мы – врачи – ужасные циники, – пояснил мне, чтоб не
волновался.
– Спасибо за подсказку, лекарь, – съязвил я и отвернулся к стенке.
Обход закончился.
Сосед слева некоторое время имел несчастный вид. Потом освоился и как бы
сдох. Были все приметы, пока не пришли медсестра с санитаром.
– На живот! – скомандовала.
Пациент тут же воскрес счастливым образом. И сделал попытку залезть под
стол.
– Замри, спирохета! – порекомендовал санитар.
– Давай уже, Склифосовский! – смирился больной.
– Стравинский – моя фамилия….
– Тогда сыграй
– Сча исполним, – заверил санитар и употребил шприц.
– У–у–у! – затянул сосед, продолжил парой куплетов «Вставай, проклятьем
заклейменный» и снова затих.
– Вывози! – скомандовала сестра, глянула на меня и улыбнулась.
– Надеюсь, его в интенсивную потом, – пожелал я и улыбнулся загадочно.
– Как есть – Певчий дрозд, – отметил сосед напротив. – Может теперь
отрежут что-нибудь?
– А может – зашьют… – предположил «генерал». Педант, одним словом.

Дальнейшие дни потекли буднично. Оттого стремительно. Выписали меня.
Пришел прощаться. К сестричке, главным образом.
– Хотел выразить благодарность, – говорю. – Не знаю как.
– Знаешь...
И тут бы и наступить прорыву в отношениях. Ан, нет. Секс в страну еще не
пришел. Размножались по ходу дела и по зову партии.
Вот и вся история.
Только еще не совсем.
Прошло время.
Оклемался я. Сижу дома. Телек посматриваю. В дверь звонок. Там Сашка.
Проведать пришел. А из-за спины медсестричка выглядывает. Из моей
реанимации. Глазки потупила. И все в ней прекрасно. Региной зовут.
– О, как! – порадовался.
– Сошлись мы, – услышал от Сашки, – пока тебе передачи таскал. – И
понял: вот она – его влюбленность. А все что раньше – одно томление
было.
Голливудский сюжет – признаю. Но очень уж это у них здорово получается!
Думаешь: вроде бы – горе, а на тебе – счастье. Компенсация, одним
словом.
Вот как раз и Эдита Пьеха в передаче затянула свое бессмертное:
«Кто-то теряет, а кто-то находит…»
Да. А кто-то все-таки теряет. Насовсем. Аппендицит, например.