Всякая всячина

Тексты, не попавшие ни в основные, ни в читательские, ни в повторные. Собираются и хранятся исключительно в научных целях. В этот раздел вы заходите на свой страх и риск. мы вас предупредили!

СТЕПАНОВЫ ЯБЛОКИ

"Падали яблоки, падали яблоки,
Гулко о землю стучали.
Падали яблоки, падали яблоки.
Старый всемирный закон утверждали."
Ольга Шиленко

Настрадавшись несколько отпусков в Крыму от безводья и перенаселённости,
мы с 1971 туда ни ногой - ломанулись на Кавказ, в Абхазию. Сначала
поселились у армянки, славной тёти Люси, и прожили там всей семьёй (сын,
супруга и я) прекрасных полтора месяца из двух - отпуска супруги как
доцента вуза. У меня же, тогда лишь остепенённого сэнээса, отпуск был
короче на две недели. Вот и пришлось мне отбыть домой на эти недели
раньше, а супруга с 8-летним сыном остались одни.

В принципе у них было всё для благополучного завершения отпуска - хата и
хавка (пользовались домашними обедами и завтраками как пансионеры одного
благородного армянского семейства, родни тёти Люси). Ну, и билеты на
обратный путь в Киев из Адлера, достать их тоже было непросто по тем
временам всеобщего дефицита.

Увы, как только мои остались одни, начались передряги. Сначала тётя Люся
попросила войти в её внезапно потяжелевшее положение: к ней нагрянули
родственники из Еревана, и она предложила комнату, за которую мы
заплатили ВСЮ, разделить ширмой, поселив за ней молодую, "очэн прылычную
семью лыш с двумя дэткамы". Всего ничего 2-х и 4-х лет, но уже очень
воспитанных.

Супруга законно возразила - в ответ тётя Люся пустилась в воспоминания
военного лихолетья, когда люди благополучно сживались в тесноте товарных
вагонов, а ещё на голову сыпались фашистские бомбы. Поведала, как жила в
алтайском бараке, да в такой тесноте, что семьи практически
перемешались. И не для греха, а из-за тесноты, но обид не было. И даже
по секрету призналась: её старшая дочь, кажется, от русского, который
влез к ней в постель по пьяни, а она по молодости лет не стала его
огорчать, что он ошибся женой.

В общем, моя гордая супружница забрала вещички, сына и пристроилась к
русским Ивану да Марье в мансарду на верхотуре, часто стукаясь головой
об косой "потолок" да ломая её же о новой обители: то ли малюсенькая
комнатушка, то ли большой скворечник, потому как к ним не раз залетали
скворцы и громко галдели, возмущаясь вторжением посторонних в их жилище.

Впрочем, перед просторной горницей тёти Люси у скворечника было главное
преимущество: ширму там просто негде было ставить, что гарантировало
неприкосновенность жилища от прилёта ереванских родственников. А с
птичками, поскольку они не были почтенными пришельцами из столицы
солнечной Армении, церемонничать не стали, сынуля сладил рогатку и
отгонял пернатых на дальних подступах.

Тут и открылась новая развлекушка: внимательный и наблюдательный мальчик
заметил - когда камушек пролетал сквозь ветки яблонь, из дома вылетали
Иван да Марья и в позе пьющего оленя принималсь аки геологи шариться в
земле. Оказывается, они думали, будто с дерева упало яблочко. Понимая,
что яблочко от яблоньки недалеко падает, они искали созревший фрукт под
материнским деревом – и в полном изумлении не находили!

В общем, внимание к птичкам сын с новым приятелем-сверстником
прекратили, переключившись на Ивана да Марью: наберут гальки на пляже и
периодически бросают в сад. Бабка с дедом думают: яблочко созрело! И
бегут его подбирать, чтоб не досталось врагу – постояльцам.

Так пацаны почти довели бедных хозяев до умопомрачения. Что поделаешь –
безотцовщина! Я бы сыну этого никогда не позволил. Да и вообще отстоял
бы позиции у тёти Люси, у которой пользовался уважением с тех пор, как
спас её сына-бездельника Сурика, прожигателя жизни.

Сказать, что он совсем не работал, было бы клеветой на этого мачо.
Просто тётя Люся выращивала в парниках огурцы, помидоры и цветы на
продажу в Ростове, Краснодаре и даже Питере. Как все предприимчивые
неугомонные представители армянского, грузинского да абхазского народов,
тогда ещё мирно обитавших на землях плодородной Колхиды, Сурик отвозил
парниковый урожай к местам сбыта. И всякие там плоды в саду постояльцам
не считали – ешь, сколько хошь.

А вот бедные Иван да Марья, чтоб зимой не оголодать, сажали картоху - на
плодороднейшей колхидской земле, из-за которой тысячелетиями случались
илиады, одиссеи и ещё какая кровопролитная хрень. Да гонялись за каждым
яблочком, сливкой и другими плодами колхидской земли.

Перед отъездом малой сделал Ивану да Марье подарок: набрал у тёти Люси в
саду вроде на дорогу полмешка яблок да груш и тихонько рассыпал в саду
Ивана да Марьи. В этот раз крыша у них отъехала из-за ещё большего
удивления – как это их яблоньки вдруг разродились таким урожаем, да ещё
и груш?

В следующем и последующих годах я, наученный горьким опытом и сладкой
тётей Люсей, уже набирал к отпуску пару недель отгулов, чтобы
синхронизироваться с супругой. Ну, там работа по выходным, дежурства
народным дружинником, за донорство - и больше семью не покидал на
восточный произвол. А жили мы у той же тёти Люси (под гарантию – никаких
уплотнений) или потом у её родственноков, которые купили дом неподалёку.

... А Степан помер. Хорошей смертью, на боевом посту: нагнулся за
упавшим яблочком, от натуги в бОшке лопнул сосуд, полновесный инсульт -
и кранты. Колхидская земля ему пухом! Марья продала дом аборигенам и
отвалила в Россию. Аборигены картохой на зиму, а особенно охотой за
падавшими яблочками,- не увлекались. Хотя бы потому как яблони срубили,
чтобы не мешали солнечным лучам проникать в сразу выстроенные теплицы.

... "Кавказ - дело тонкое" - как говаривал красноармеец Сухов. Или -
"Восток есть Восток, а Запад есть Запад. И вместе им не сойтись" -
Редъярд Киплинг, певец британского империализма, отец Маугли.

© Алик, caucasian