Копии историй

Aнанасовый сок

Знаю я один простенький салатик с ветчиной. А тут как раз ветчина

осталась, никто не ест. Дай, думаю, сделаю для разнообразия. В салатик

идут ананасы. Открыла банку, вынула фрукт - остался сок. Пить не

хочется, выливать жалко. Знаю я один кексик, в него сок по рецепту

кладут - ананасовый или апельсиновый. Закрутила кексик, в него

почему-то из яиц только желтки. Белки остались. Выбросить жалко,

хранить - все равно в конце концов выброшу. Подумала - можно бизе

сделать. Ничего сложного. В бизе лимонную кожуру натерла. Остался лысый

лимон. Если его тут же не употребить - засохнет к чертовой бабушке! Ну,

лимон это просто. Соус отличный получается для салата. В салат нарезала

пол луковицы. Только большие луковицы в доме! Оставшуюся половину - что

с ней делать? Решила томатный соус для спагетти пожарить, больше

жарить с луком было нечего. Открыла банку томатной пасты, употребила

половину. А вторую половину куда? Забуду ведь в холодильнике, а она без

консервантов, пропадет. Решила сварить борщ. Для борща не нашлось

капусты. Пришлось поехать в магазин. В магазине купила капусту,

морковку, селедку, сосиски, колбасу, салфетки, стиральный порошек,

соль для посудомоечной машины, скатерть (по скидке), тапочки (тоже по

скидке), и прокладок три пачки на всякий случай.

По дороге из магазина заехала в банк, потом рядом в

фотоателье - забрала фотографии, забрала брюки из починки, купила в

булочной булочки детям для завтраков. Еле дотащила все это от машины до

лифта.

Сварила борщ, уже не заметила, осталось ли что-то. села на диван,

включила телевизор.

Дура! Надо было вылить на фиг этот чертов сok!


(Прислано по е-мейлу. Автор пока неизвестен.)

Из интервью С. Светлаковым
- В программе "Прожектор перисхилтон" довольно много острых
импровизаций, скажите редактура ничего не вырезала!
- Вырезала, помните мы обсуждали встречу Лукашенко с Папой Римским, я
сказал, что встретился Папа Римский с Папой Минским, вот это и вырезали.

Спустя десяток с лишним лет от их начала, Лешку-Замполита, уже как
"знатока сопутствующих исторических вопросов", спрашивали:
- Леха, расскажи про Вавилон! Что там за Пурим такой произошел?
Зная, что Лешка-Замполит - лучший в подразделениях рассказчик, потому и
прозвище - "Замполит", уж завернет так завернет, - у чертей колики
начнутся!
- Енто пьеса! - восклицал Леха с неизменным воодушевлением. - Шекспира
на нее нет!.. Едва ли не за 500 лет до рождения Христа, по окончанию
ихнего "вавилонского пленения" - а все сроки давности, как мы знаем,
рано или поздно выходят - евреям было дозволено вернуться в Иерусалим,
на свою матушку-родину, то есть. Возможно, некоторые так и поступили, но
большая часть "пленных" категорически не пожелала отказываться от
собственного пленения - дела шли в гору: как обычно спекулировали,
давали деньги "в рост". Уже вырисовывалась Египетская афера, когда
"рабы", фактически выдоив-развалив государство, еще и назанимав у
соседей "на пару дней" - "до получки", смылись со всем золотишком в
"пустыню", где сорок лет ссорились между собой и жили на проценты.
Потому-то тысячи вавилонских евреев, возмутившись свалившейся на них
свободе, остались жить в городах персидской империи в прежнем положении,
отнюдь не рабском, а напротив, зачастую привилегированном по отношению к
титульной нации, что со временем стало удивлять и самих персов: "кто же
кого завоевал"? Но это только прелюдия, а вот дальше самая пьеса! -
интриговал Леха. - Можно сказать - Гомер! - коверкал он имя великого
певца. - И вот в какой-то из дней, озадаченный персидский военачальник
Аман заходит к царственному Ксерксу и делится всеми этими непонятками.
Реакция Ксеркса естественная для того времени - истребить всех
засидевшихся в плену! О чем тут же узнает одна из его баб, коих у него,
как всякого царя, было такое множество, что даже имен не знал.
Дальнейшая ситуация видится так: баба дала взятку, пробралась вне
очереди в покои, устроила бурную ночь, показала новые штучки, которым
знамо-где выучилась, и когда затраханный Ксеркс решил прикорнуть,
разревелась. Тот, чтобы заткнуть этот фонтан, по обычаю предложил
подарок, Эсфирь, кою сами евреи после всех тех блядских дел стали
называть царицей, в качестве подарка выпросила наказания для тех, кто
преследует ее племя. Племен в Вавилонии - уту! - больше, чем у Ксеркса
баб! Вечно ссорятся между собой. Одним больше, одним меньше... Должно
быть, подмахнул бумагу или перстенек с пальца дал - подтверждение на то,
что: "все сделано моим именем и по моему соизволению". Под это алиби,
евреи, прихватив личную гвардию Ксеркса, той же ночью вырезали в
собственных домах с десяток тысяч именитых персов. Впрочем, сами
хвастаются будто бы зарезали 75 тысяч, но тут, думается, врут -
пугают!.. То есть, как кого пугают? - удивлялся Леха. - А нас с вами!
Или скорее наших чиновников. Мол, если что, и вас порежем сонных - все
сегодняшние 750 тысяч. Впрочем, даже если и десять тысяч тогда
прирезали, а не в семь раз больше, то по тем временам получается тоже, -
ой-как крутенько! Это когда самые крупные города редко превышали сотню
тысяч жителей... еще тот, скажем прямо, холокостик! Понятно, что Ксеркс,
проснувшись уже вовсе в ином государстве, наудивлялся вволю. Но больше
всего тому, какой он дурак - что, впрочем, счел нужным скрыть от
ошарашенных подданных. Но члена в мешке истории не утаишь, особенно
когда его слабости так упорно празднуют... Так-то!
- А вывод? Вывод давай!
- Вывод, как раз, из той истории не мы сделали, а еврейские идеологи.
Всякой еврейской девочке с детства внушается, что она должна стать такой
же героиней, как Эсфирь. Спасать своих через постель.
- Бля! И до сих пор празднуют? Спустя две тысячи лет?
- Две с половиной, - поправлял Леха. - И нас заставили! Между прочим,
"Восьмое Марта" называется. Правда, мы его чуточки переиначили, другой
смысл придать пытаемся, а вот у них все по-прежнему: на праздник
выпекают ритуальные маковые пряники "Уши Амана" - детям предписывается
угощать единоверцев. Людоедят, короче...
Удивлялись. Это какой злопамятной сволочью надо быть, чтобы в качестве
праздника отмечать разрешение от власти вырезать сколько-то там тысяч
"недоброжелателей" с семьями и забрать их добро? Гордиться, кайфовать от
этого тысячелетия спустя? С чего? Не в бою, не славном сражении, а
выторговали через постель разрешение на убийство; событие, которое
любому в бесконечный стыд, а им как знак собственной доблести, и
празднуют, называя "светлый праздник Пурим", воспитывают на нем
собственных детей...
- Каждому народу - свой праздник Победы! И выбирает его он сам! -
подводили собственную линию смысла...