Все новые основные авторские истории за день

Особенности наркоза в условиях тюремного заключения.

Скажу сразу — я наивно заблуждался.
Закончив свою карьеру клинического инструктора и перейдя на вольные хлеба частной практики — я полагал, что больше обучением медиков я не буду заниматься, преподавание ушло в прошлое…
Ошибался. Американская медицина построена на взаимном обучении, причём непрерывном.
Коллеги учатся друг у друга, я наставляю своих сестёр, тренировки включены в рабочие часы — медсёстры-менторы постоянно работают над практическими навыками среднего медперсонала.
И, несмотря на захолустье и маленькие размеры — в нашем госпитале проходят ротации и студенты медвузов и медсестринских школ, а также есть программа подготовки ассистентов врачей.
Ну, а иногда мне звонят из местной школы — есть подросток, интересующийся медициной, можно ли ему пару дней походить за вами и увидеть медицину изнутри. Никогда не отказываю, из эгоистических побуждений — эти ребятки будут моими врачами или медсёстрами в совсем уже, увы, недалёком будущем.
И есть у меня любимый вопрос, который я задаю почти всем: что сложнее, взлёт или посадка, начало наркоза или его окончание?
Вопрос несложный, на наблюдательность и логику, шансы угадать ответ — 50%.
И, неизбежно, две трети ответов — неправильные.
Да, взлёт выглядит более энергичным и драматическим, посадка выглядит нудной и простой.
Тем не менее — после 40 лет в окопах медицины — именно окончание является наиболее значимым и сложным.
Когда я ввожу в наркоз — это практически просто применение моих навыков, где я делаю что положено и участие пациента в этом — минимальное.
А вот посадка — это тот момент, когда мой контроль заканчивается и пациент переходит, частично, на автономное состояние.
То есть — не всё и всегда зависит от анестезиолога, в этом танго появляется второй участник, пациент. И этот второй участник должен убедить меня в своей автономности. Как? Следуя моим командам — кивните, если слышите, подымите голову, откройте глаза, глубоко вдохните.
Я очень старомодный анестезиолог, в моей юности наркоз был куда опаснее — так что я никогда не тороплюсь, перевожу в пробудительную палату только если я доволен состоянием пациента.
Ну, и если я вас не убедил — именно пробуждение и поведение во время него — весьма разнообразно и непредсказуемо, смех, слёзы, мат-перемат, угрозы, «пасть порву!», делириум. И что интересно — раз на раз не приходится, я тут уже четверть века, множество повторных пациентов — и дав наркоз 5 раз одному и тому же пациенту — я не возьмусь предсказать его пробуждение в 6-й раз.
Так, увлёкся, разговор пойдёт о наркозах заключенным, отбывающим наказание в местной федеральной тюрьме.
Точнее, об их охране.
Охрана зэков из тюрьмы максимально строгого режима, к счастью, в прошлом, эту часть тюрьмы просто перевели. Зэки там были — монстры, убийцы шерифов, полицейских, охранников, особо опасные террористы.
Всё было очень по-взрослому серьёзно: 6 охранников, в бронежилетах, с оружием наизготовку, кандалы на руках и ногах. Два охранника, один в операционной, один снаружи, напротив двери в операционную.
Кандалы снимали после ввода в наркоз — ничего металлического быть не должно, можно страшно обжечь при применение электрической коагуляции.
Вместо этого — временные пластмассовые кандалы.
Всё это — в прошлом, сейчас заключенные намного менее опасные, режим средней и минимальной строгости.
Минимальной — их подвозят к госпиталю и отпускают на лечение, затем по звонку приезжает охранник и забирает, одеты они, как правило, в гражданскую одежду.
Средней тяжести — наручники и два вооружённых охранника, один из которых переодевается в хирургическую униформу и следует за пациентом в операционную.
Рутина, я хорошо знаю многих охранников, практически в лицо.
Ничего, кроме взаимного уважения, я от них не видел. Один раз, правда, я вспылил — я смотрю пациента в палате, а стражи смотрят футбол, с максимальной громкостью — пришлось выдернуть штепсель телевизора.
В остальном — по окончанию взаимодействия — я никогда не забываю их поблагодарить за их работу, они меня хорошо знают, я заботливо к ним отношусь, операции могут идти часами, удобное кресло я им всегда найду.
А вот, наконец, и история.
Уехал в отпуск, вернулся — зэк на операцию, наркоз прошёл штатно, то есть скучно, что хорошо.
Начинаю будить — страж вскочил и надел наручники и ножные кандалы.
Хм… странно и необычно, максимум одну руку приковывают к носилкам или больничной постели. Стражник молодой, мне незнакомый, на моё недоумение он пояснил: его так научил его более опытный сослуживец, якобы так лучше для персонала операционной. Я пожал плечами — ничего более мощного, чем мои препараты, в медицине — нет. Суета с наручниками и кандалами мне показалась чрезмерной. Я, грешным делом, подумал — молодой, научится.
И надо же такому случиться — через день ещё один зэк, а потом ещё один.
И у всех охранников — одинаковый модус операнди, тотальное применение железных оков.
На третий раз я не выдержал: ребята, это что-то новое и избыточное, мы раньше обходились без этого, у вас новые правила, новые инструкции?
Всё оказалось гораздо проще и глупее.
Пока я был в отпуске — зэк проснулся и принялся буянить, посленаркозный делириум, вещь достаточно обычная и контролируемая моими медикаментам .
То ли операционная команда растерялась, то ли не в меру инициативный охранник решил поучаствовать — результатом стал полностью закованный зэк. Делириум, кстати, продолжился и стал хуже — пациенты в этом помрачённом состоянии не выносят физические ограничения, выход тут один — ввести в лёгкий наркоз и попытаться позже разбудить в более благоприятных условиях.
Или, короче: эта не ваша проблема, ребята, ситуация медицинская, а не пенитенциарная.
Ещё короче: сидите и не вмешивайтесь, пока я вам не дал отмашку на перевод.
И расскажите это всем вашим сотрудникам, пока это не стало привычкой, рутину тяжело ломать, а то вот возьмут и создадут новый ноу-хау пробуждения больного. Я, кстати, здесь съязвил и поинтересовался — вы же тоже бываете моими пациентами, ребята вы здоровые и могучие — мне вас тоже заковывать в наручники перед пробуждением? Ну, типа, новое слово в анестезиологии — хорошо зафиксированный пациент в лекарствах не нуждается!!
Шутки шутками — но если я ещё один раз это увижу — звоню вашему капитану и извещаю администрацию госпиталя.
Права на лечение и медицинские стандарты тюремное заключение не отменяет.
И что лечение и заключенного и его охраны — ничем не отличается.
Мораль? Да какая там мораль, просто совет-пожелание — да обойдёт вас нужда в анестезиологах и тюремных охранников!
Michael Ashnin@anekdot.ru

Познакомились мы случайно — в кофейне.
Я стоял в очереди, она впереди. Заказала латте с овсяным молоком и без сиропа.
Я подумал: «Вот человек с принципами».
Потом она уронила ложку, я поднял — и так начался наш роман.

Через пару дней она пишет:
— Может, кофе попьём?
Я говорю:
— Конечно.
А сам думаю: что может быть проще — просто кофе.

Мы посидели часа два, болтали про всё: работу, сериалы, даже политику — и никто не поссорился!
Потом она говорит:
— Слушай, не мог бы ты помочь донести пакет до дома?
Я, конечно, согласился.

Пакет оказался не пакетом.
Это была переноска.
А в переноске — кот.
И кот, судя по взгляду, понимал: я влип.

Когда мы дошли, она улыбнулась:
— Зайдёшь на минутку? Кот боится незнакомых.

С тех пор прошло три месяца.
Кофе мы пьём у меня.
Кот спит на моих подушках.
А я всё ещё не понимаю, как из «просто кофе» вышло совместное проживание на троих.

Дочь, заглянув в мой загранпаспорт, где в графе «Место рождения» указан USSR, с уважением произнесла: «О-о-о-о! Мама, да ты limited edition!»

А! А!

Не общага, а коливинг. Не уборщица, а клининг-менеджер. Не б/у, а винтаж! Не родилась в несуществующей стране, а лимитированная коллекция!