История №991759

Посвящается бабке Пашке.

Я думал с какого конца начать эту историю, чтобы она вас не отпустила до ее же самого конца, и сохранить интригу. Начну с этого, может она и вас отпустит, как вскоре и бабку Пашку.

Бабка Пашка, не дождавшись очередной пенсионной реформы, слегла.
Не то, что бы она этого сильно хотела – так случилось. Выйдя, на уже заслуженную пенсию, в Богом забытом дальневосточном, и вдобавок таежном поселке, она все еще хотела работать, даже махнув рукой на то, что за эту инициативу у нее отбирают часть пенсии.
Может для того работала , чтобы накопить на кругосветку, или детям помочь, но получилось уж совсем чуть-чуть, лет двадцать, а может даже и пятнадцать .
Заебалась, короче, Бабка Пашка и залегла в спячку, от того, что ее немного парализовало.

Где к моменту начала этой истории, и даже к ее концу, находился бабкин дед, воспоминаний ни у кого не сохранилось.
Места дикие. Может, давным-давно по его голове уебало дерево, может он и сам о него уебался, но сохранилась дочь Марина. С ней бабка Пашка в собственном доме и проживала.
Проживали они совместно до того самого момента, пока бабку не парализовало.

После второго пришествия заслуженного отдыха, бабка Пашка по ее ли воли, либо по чьей меркантильности, вместе с телевизором переехала жить в летнюю кухню.
Чтобы успокоить, и вселить надежду на лучшее будущее, оправданно впечатлительных читателей, поясню про кухню.
Летней кухней называется небольшой, однокомнатный домик с дровяной печкой, и часто с кроватью, находящийся в непосредственной близости от дома основного, и служит он в основном, для летней готовки пищи, хотя бывает вполне даже зимним и уютным. А вот та самая, крепкая дубовая кровать, пока неизвестным нам образом, и вселяла надежду на лучшее, бабки – Пашкино, будущее.

Со вступлением мы закончили и пришла пора заняться делами - так решила Маринка.
Маринка решила забить собственную водяную колонку потому, что устала ходить за водой в колодец к не очень близким соседям.
Колонку она решила забить при помощи двух братьев близнецов, и одновременно кузнецов. Как, и с каким удовольствием, очень давно совершеннолетняя Маринка, собиралась рассчитываться с рукастыми мужиками за проделанную работу, да пусть даже и скабрезно, мы не знаем, но заранее заготовив все необходимое как и положено, с утра они приступили к делу.
Все необходимое включало в себя самодельную колонку, несколько отрезков стальной трубы с резьбой на концах, муфты для их соединения, ну и собственно бабку. Не ту, конечно, бабку, которая отдыхала неподалеку, а специальное двухпудовое приспособление для забивания водоводной трубы.

Поначалу все шло как по маслу. Коллегиально выбрали очень удобное, даже красивое место между домом и летней кухней, и приступили.
Крепкие братья-кузнецы ритмично поднимая и опуская бабку над трубой, забили очередной отрезок, прикрутили следующий, а потом застопорилось. Не идет труба - хоть ты тресни.
Бабка Пашка, кликнув Маринку из кухни, даже ей пожаловалась, что мешают мол «модный приговор» смотреть по первому каналу: - Долбят, говорит,- твои долбоебы бестолку цельный день - как сороки мерзлый хуй!
Но Маринка бабку Пашку успокоила, да и дело у кузнецов к вечеру вроде наладилось – пошла труба.
Труба пошла легко, но быстро кончилась – а вот воды пока не было.
День заканчивался, да и тяжелая бабка, та которая стальная, кузнецов не хило притомила.
На завтра решили продолжить.

Снова с утра, а все добрые дела так должны и начинаться, запасшись несколькими дополнительными трубами и соединениями, рукастые братья-кузнецы продолжили.
Дело снова заладилось, но вскоре их сноровистую работу прервали из кухни бабки Пашкины крики.
Братья свистнули из огорода Маринку. Маринка проведала бабку, вернулась и сказала, что бабка Пашка вредничает, и чтобы они не обращали на нее внимания.
- Побудь со мной мне дурно. Кухня у нее, видите ли, подпрыгивает! – Сказала им Маринка, но в огород уже не пошла, и занялась хозяйством неподалеку.

А братья и рады стараться, снова за свою бабку - и долбить. И тут бабка Пашка снова возопила. Маринка ломанулась в кухню, а бабка с выпученными глазами лежит, орет и подпрыгивает вместе с кроватью. И вот тут уж и Маринку чуть кондратий не ухватил.
Это ж надо полтаргейст каким суровым бывает, прям из под земли за бабкой Пашкой пожаловал, подумала Маринка, а потом прислушалась к нечистому, и видит вдруг и слышит, как братья-кузнецы своей железной бабкой на улице вдарят, так эта живая мама на кровати сразу и подпрыгивает, и кровать туда же - тоже прыгает.
Ну пиздец, подумала Маринка схватила мамку в охапку, и они вместе грохнулись на пол.

Лежат вдвоем на полу, смотрят, а кровать так еще легче пошла, даже от пола приподниматься стала.
Они обе глядь под кровать, а там труба эта с утра кузнецами нарощенная, пол ветшалый своим острым наконечником пробила, и в кровать дубовую снизу вперлась.
-Полежи чутка, - сказала Маринка и выскочила на крыльцо.
-Эй, - кричит, - долбоебы! Хуй вам, а не зарплату! - Почему-то кричит им Маринка, а они то свою бабку с испугу и бросили, а живую бабку Пашку потом в хату оттащили.
-Ни хера себе,- тихонько курили потом с облегчением на лавке кузнецы,- Чутка совсем бабку бабкой не укокошили.
А воду кузнецы все таки добыли, когда от потрясения оклемались. А больше всех от стрессов оклемалась бабка Пашка, и понемногу стала ходить до своей новой колонки. Так и расходилась.
Вот что, вода животворящая, с добрыми людьми порою делает.
И, кстати, этот бабкин Пашкин дед, по слухам бывший колчаковец, что-то ей шепнул на ухо незадолго до того самого дерева, а бабка Пашка только теперь припомнила, и улыбнулась.