История №97306

Про археологию.

Вообще, археологическая практика - это очень весело.
Например...

Как показывает опыт, в каждой археологической экспедиции есть несколько
звезд.
Вот на одной из практик был у нас мальчик Миша. Делать не хотел
НУ НИЧЕГО ВААБЩЕ, а кроме того, страдал отсутствием аппетита.
Второе быстро объяснилось - в соседнем лесочке у него был запрятан
"дивный короб" с домашней хомячиной.
На второй неделе практики, оголодавшая экспедиция выстроилась в
цепочку, как каратели, и прочесала лес, горя желанием найти и
немедленно истребить мишкину скатерть-самобранку. Найти не удалось.

Был там также еще один вьюнош, Саша. Коий чуть не был зарублен мною
сгоряча топором - мы дежурили вместе, его послали за дровами. Погуляв
два часа по лесу, он вернулся без единой травинки в руках и тоскливо
заметил, что "в этом лесу дров нет".

С двумя вышеупомянутыми товарищами поползли мы как-то за водой. Когда
доползли - глазам открылась печальная картина. В каменной чаше, где
собиралась под обрывом родниковая вода грустно плавала, задрав ноги
и разинув клюв, дохлая ворона. Опомниться мы не успели - Саша
приблизился к роднику, ухватил ворону за ноги и небрежным, ленивым
жестом выкинул ее за плечо. Затем, зачерпнул водицы и не спеша и с
удовольствием отхлебнул. На наш изумленный вопрос: "Саша, ты совсем
двинулся или как?!" он крякнул, вытер губы и сказал: "Ну а че?! Родник
ведь..."

Еще одна экспедиция.
Украшением коей был замечательный мальчик Сеня у которого, при нужде,
всегда можно было разжиться зеркалом, лаком для волос, лаком для
ногтей, тушью и прочими приятными вещами.

Также был там Паша Шашин (ну, или Шаша Пашин, кому как нравится),
поставивший огромную квадратную палатку (незамедлительно прозванную
"моргом") и ежевечерне жадно жрущий в этой палатке с избранными
друзьями домашние припасы. Поскольку в палатке горел свет, сидящие
у костра напоминали "театр теней" - причудливые силуэты на фоне
палатки, запрокинув голову, заливали в широко отверстые пасти что-то
из банки, откусывали и прихлебывали.
Копали весело, на радостях ушли в материк аж на метр.

ще одна экспедиция...
Не столько, правда, копали, сколько мучились от бесконечных дождей
(чуть ли не квакали), беспрерывно ели и спали (девизом практики,
в связи с этим, было "Когда не спим - едим, когда едим - не спим").
Последнюю неделю дожидались любимого начальника, который уехал в
Москву за машиной, для того, чтобы вывезти нас из этого кошмара и
пропал.

Парни, осатаневшие от бесконечного супа на завтрак, обед и ужин
орали дурными голосами, а известный в то время всем Андрюха ***чев
(ныне - аспирант РГГУ) сидел у костра и, покачиваясь, уныло бормотал
с неповторимыми интонациями: "Да-а-а! Дисциплинка то подрасшаталась!.."

Под деревом стояли наполненные доверху дождевой водой тазики, чьи-то
резиновые сапоги, со стола не убирали вторую неделю, рядом с
умывальником лежала огромная бесформенная осклизлая куча переваренных
макарон, из которых выплескивали воду после готовки и нечаянно
выпустили на землю. В связи с последним обстоятельством подойти к
умывальнику было нельзя, так что умываться перестали. Приехавший
вечером начальник мирно лег спать, а встав утром, решил почистить
зубы - и чуть не вляпался в макароны. "Эт-т-то что такое???!" - заорал
он не своим голосом. Воцарилось неловкое молчание, которое прервала
неунывающая Юля , которая, кутаясь в свою огромную шарообразную куртку,
курила, прихлебывая отвратительный холодный суп из помятой миски.

Услышав вопли, она оторвалась от своей неприхотливой трапезы и
прохрипела (простудилась, поскольку легла спать у костра, начался
дождь, она, не просыпаясь, тихо намокала и утонула бы, наверное,
если бы ее не разбудили) "У кого-то вырвалось !!!" - "Что-о-о???!!!!"
"Нет, нет, ничего, это я так..." - Юля быстренько скрылась под своей
курткой. «Убрать» - рявкнул начальник и вскоре макароны закопали, как
покойника, на двухметровой глубине.

Финал экспедиции был закономерен. В день отъезда "из лесу вышел"
начальник и сказал, что машина для вывоза лагерного оборудования
подана и стоит на шоссе. Нагрузившись барахлом, как караван верблюдов,
двинулись в указанном направлении и, приблизившись к дороге, не
поверили своим очам. На обочине стоял огромный, раскрашенный слониками,
жирафами и мартышками фургон с надписью во весь борт "Цирк". Занавес...

еще...
Следующее лето мы встретили под Каширой на раскопках славянского
селища, начальником экспедиции стал не кто иной, как легендарный
В.В.Сидоров, который ходил все лето в одних трусах (как гласят легенды,
даже не заседания РАН), ел кузнечиков, поганки, тухлое мясо, пил из
лужи и копал неутомимо круглые сутки

Энтузиазм трудящихся был подогреваем Андреем ****ым, которого дружно
ненавидил весь девичий коллектив (по объективным причинам ;-) Последний
сживал первого со света всеми доступными способами - отбирал таз с
супом за обедом, выливал под палатку огромные сорокалитровые баки с
водой, сажал в спальный мешок противника жирную зеленую саранчу.
Однако Андрей , ненавидимый и круглосуточно проклинаемый, не сдавался,
домой не уезжал и заболевать и помирать не собирался, спокойно пожирал
в огромных количествах экспедиционные продукты и не работал при любой
возможности.

На следующий год мы осваивали уникальную мезолитическую стоянку под
Сергеевым Посадом (все с тем же В.В.Сидоровым). Великолепные находки
и носительно неплохие условия труда не помешали однако нашему ударному
коллективу разругагься под конец с начальником вдрызг. Причиной было
традиционное воздвижение экспедиционного креста в память о нашем
пребывании, что привело убежденного начальника-язычника в сильнейшее
негодование (для установки креста был свергнут поставленный начальником
корявый идол, что напоминало сцену из истории крещения Руси).

Подкравшись к кресту, стоявшему на большом бугре, с топором, Сидоров
исступленно начал рубить его. Разбуженный воплями "Он наш крест
срубил !!!" народ, мог видеть чудную сцену: "бросание начальника
экспедиции ее участниками с холма в крапиву". После короткой схватки
победила молодость. Изрыгая проклятия и угрозы, Сидоров выбирался из
крапивных джунглей, с холма неслись торжествующие вопли, а под
восстановленным крестом спешно устанавливался раскладной стульчик,
на котором отныне восседал часовой.

Вскоре последовал худой мир (который все-таки лучше доброй ссоры)
с начальником. Стороны сошлись на том, что крест переезжает на другой
от лагеря берег реки в обмен на обещание его не трогать. Последние дни
враждующие стороны не общались. Сидоров лечился от малярии коктейлем
(рецепт: перекисшее до степени осклизлых хлопьев молоко наливается
в кружку, туда же по вкусу добавляется столовая ложка соли, майонез
и жир от тушенки. Выпивается залпом) и не прикасался к общему котлу,
остальные делали вид, что ничего не происходит.

Дальше копали под Переславлем-Залесским. Стояли красиво, на берегу
огромного озера, копали на берегу болота в семи километрах от лагеря
мезолитическую стоянку, в выжженом солнцем торфянике, куда нас ежедневно
доставляла машина. Находок было множество, некоторые из них -
уникальные, как например, большая костяная голова загадочной птицы.
По вечерам наслаждались душераздирающим вокалом местного барда и
менестреля Сергея, который мог часами под отвратительную гитару петь
все подряд, начиная с репертуара группы "Блестящие" и Лены Зосимовой
и кончая убогими творениями его прекрасной дамы, Даши .

К концу второй недели от этой самодеятельности уже начали дохнуть
комары и рыба в озере и, спасаясь от всепроникающего пения, народ
свил гнездо в палатке с едой, где сложился своеобразный "клуб общения".
Восседая на ящиках с тушенкой и мешках с крупой, девушки жарили на
колченогой плите картошку, на запах которой постепенно сползался народ,
измученный менестрельным творчеством.

Помимо Сереги, экспедицию "украшал" Миша, который на родительский день
просил родителей привезти из Москвы "фашистскую форму, перешитую из
школьной, лежит под диваном", а также кассету с загадочным "тиджейством
Митюшкина". Палатки носили разнообразные названия - Фанни Хаус (в
котором на четырех местах иногда спало до 11 человек), Долудятник (по
фамилии Ани Долудь, проживавшей там с двумя подругами и заклеивавшей
бесчисленные дыры » потолке палатки лейкопластырем), "Скинюшня", где
проживал "скин" Паша и новообращенный "скиненыш" Миша и Бордель
(обиталище вышеуказанного менестреля)

Продолжение, граждане, следует =)