История №891474

Вит_ник• 14.06.17 08:24

Просто те зрители, как нормальные люди, разделяли актёра и роль.

васька ★★• 14.06.17 00:17

Гитлера-то, наверное, гримировали в пародийном стиле - вот и результат.

Michael1969• 13.06.17 15:31

В Одессе в театрах вообще много чего бывало.

Как-то Татьяну в "Евгении Онегине" одели в зеленый берет, костюмеры утверждали, что малинового у них нет. Ну одели и одели, черт с ним, так надо было еще и спеть "Кто там в зеленовом берете с послом испанским говорит", видно, решили, что так будет правильно. Мой дед клялся, что сам это слышал.

А еще во время советских периодов "повышения национального самосознания" решили в союзных республиках петь оперы на национальных языках. Это не обошло и одесскую оперу и все того же "Евгения Онегина". Ария Ленского стала звучать как "Чи гепнусь я, дрючком продертий ...". Проблема была в том, что в Одессе украинцев было очень мало, всегда говорили по-русски, на таких операх народ просто плакал от смеха. Публика ходила в оперу так, что театр Музкомедии не выдерживал конкуренции.

Решили вопрос разумно: оперы, которые были написаны по-русски, стали снова давать по-русски, а иностранные исполняли по-украински.

mimoprohodil ★• 13.06.17 12:18

Извините, не смог пройти мимо темы про театр и исторических персонажей.
У моего отца друг работал заместителем директора крупного драматического театра и часто подгонял отцу различные разовые работы по ремонту декораций, сцены, зрительного зала и т.д. А отец уже подыскивал непосредственных исполнителей, поскольку сам он был порядочный лодырь и ничего руками делать не любил, а театр платил щедро, так что денег хватало на всех.
Один из отцовских друзей рассказывал (дальше от его имени):

Твой батя как-то назначил мне встречу в театре. Сказал, что старинный стол для какого-то спектакля нужно будет парой гвоздей сколотить, и под это дело с ним администрация театра подписала трудовое соглашение на реставрацию исторически ценного предмета декорации аж на сто пятьдесят рублей (на заводе за эти деньги надо было работать почти месяц). Твой папаша, как ты знаешь, за всю свою жизнь тяжелее стакана в руках ничего не держал, поэтому он и подписал на эту работу меня. Захожу я в театр через служебный вход, спрашиваю, где мне его найти (моего отца в то время в театре все знали как родного, так он всем глаза намозолил, многие даже думали, что он занимает какую-то официальную должность), ну меня и направили в гримерку к артисту К. Стучу в дверь гримерки и слышу изнутри картавый голосок: "входите, товаГищ, двеГи пГедседателя совнаГкома всегда откГыты для пГолетаГиев всех стГан!". Открываю дверь и вижу такую картину: стоит твой батя с полным стаканом в руке, напротив него натуральный живой Ленин. В одной руке у Владимира Ильча тоже стакан с вином, другой рукой он оттягивает подтяжки под пиджаком, а между ними на столе стоит початая бутылка портвейна "три семерки". Ленин, увидев меня, чисто ленинским жестом (ленинским, как я понял из его слов, если судить по фильмам о революции, которых в те времена было до фига) пригласил меня к столу. Я, конечно, отдавал себе отчет в том, что нахожусь в театре и что тут и не такое можно увидеть, но все равно некоторое время был в шоке, настолько вся эта сцена была натуральной. Жалко фотоаппарата с собой не было.
Через пару минут батин друг пришел в себя и выяснил в чем дело. Оказывается, в театре тогда ставили спектакль "Четвертая патетическая" по пьесе маститого драмматурга Погодина (надеюсь, я ничего не перепутал с названием и автором, просто историю эту я слышал лет 30 назад), на главную роль утвердили заслуженного (а может и народного, тоже точно не помню) артиста РСФСР К., который имел с Лениным весьма отдаленное портретное сходство, зато был активным партийцем, что было не менее важно. Делать грим для роли вождя в те времена кому попало тоже не доверяли, особенно для премьеры, на которую ждали важную пузатую делегацию, поэтому специально вызвали известного гримера из Москвы. Так как гример решительно не мог приехать в день премьеры, ссылаясь на плотную занятость, согласовали его приезд на пару дней раньше. Гример приехал, часа за четыре загримировал К. под Ленина, получил на карман свои 250 рублей по трудовому соглашению и отбыл назад в столицу (отец, которому были известны некоторые секреты театральной бухгалтерии, пояснял, что таким образом вроде бы заодно сэкономили, чтоб один и тот же гримм одновременно послужил и на генеральной репетиции и на премьере). На премьеры спектаклей подобной тематики всегда приезжали самые ответственные работники идеологического фронта, представители партийных органов, минкульта, даже КГБ, поэтому роль вождя мирового пролетариата надо было сыграть так, чтоб ни один из них не усомнился в подлинности образа. Чтобы достичь совершенства, К. несколько дней изо всех сил вживался в образ, гуляя по коридорам и подсобным помещения театрального закулисья. Оттягивал подтяжки, отрабатывал знаменитый ленинский жест вытянутой в будущее рукой, по-ленински прищуривал глаза, обращался ко всем окружающим артистам и техническим сотрудникам с легкой картавостью и ленинскими интонациями и т.д. Короче, цирк был полный, хотя, что удивительно, никто из видевших это безобразие, не позволял себе смеяться, во всяком случае в открытую. Спал К. вполглаза на кушетке у себя в гримерке, лежа на спине строго лицом вверх и всю ночь боясь нечаянно во сне повернуть голову и испортить драгоценный грим. В конце концов из-за окончательной моральной и физической усталости ему дико захотелось выпить, но не мог же артист позволить себе появиться в винном магазине с ленинской мордой, вылетел бы за такое глумление над великим вождем на хрен и из партии и из театра. Вот тут ему и подвернулся мой батя, всегда готовый выпить хоть с Лениным, хоть с Наполеоном, который и оказал услугу служителю мельпомены, сгонял за портвейном до ближайший продмаг.

Если мне удалось поднять кому-то настроение этой историей, буду рад.