История №871822

Закон о не курении в общественных местах

- Кашляете?
- Кашляю.
- Курите?
- Курю.
- Что курите?
- "Беломор".
- Перешли бы хоть на "Camel".
- Зачем, доктор? Кашель от "Беломора" обходится дешевле…

Наши лабухи страдали от запрета на курево больше всех – стоять за клавишами с папироской в зубах для многих было частью имиджа.
Когда-то я работал в русском ресторане. Через это проходили все музыканты, да и сейчас, вряд ли кто бы из наших оказался от пары-тройки халтур. А когда ты молодой жеребец, и каждый вечер тебя забрасывают пропитанными духами записочками с номерами телефонов, всякие там жены моряков, самки девственной натуры, то это вообще золотая жила! Был там у нас в кабаке один певец, пылкий бакинский джигит по имени Сема. Хозяйка ресторана его ласково называла обезьянкой. Сема был маленького роста, но довольно складный. Он входил в образ романтического героя, стоя на сцене с сигаретой в одной руке. И вот такая картина: жгучий брюнет, белая рубаха до пупа расстегнута, золотая цепь на волосатой груди. В одной руке сигарета, другая рука неизменно должна была находиться в кармане брюк, в глазах страдание всего еврейского народа плюс терзание всех вместе взятых горячих и умирающих от страсти любовников. Тут же, на органе, пепельница полная окурков… Уж сколько рестораторша с ним не воевала, без курева на подмостках дело не шло, будь то "Доля воровская", "Вальс бостон" или вот, эта излюбленная:

Если женщина изменит
Я грустить не долго буду
Закурю я сигарету
И о женщине забуду

Сигарета, сигарета
Ты одна не изменяешь
Я люблю тебя за это
Да и ты об этом знаешь…

И каждый вечер, "обезьянка" уходил с новой дамой – ни одной он отказать не мог.
А вот скажите, как же можно отказать женщине? Особенно среднего и высшего звена бальзаковского возраста? Дипломатично, ну так, чтоб не обидеть? Можно конечно плести фигню про женатость, и сердечную занятость, с польщенной застенчивостью изливая густые комплименты. Западло, но на худой конец и под педика можно скосить. Многие бумажонки с дигитальными цифрами сотовой связи, приходилось игнорировать, что не очень приятно, когда их хозяйки объявлялись в заведении снова, бросая на тебя дерзкие и обиженные взгляды.
Сема считал, что отказывать женщинам в высшей степени не по-мужски. Этот балбес умудрялся содержать пару любовниц, одна из них даже родила от него, несмотря на то, что Сема был так женат, что женатей не бывает, и имел четверых детей.
Но как это ни парадоксально, Сема, убивавший по две пачки "мальборо" в день, терпеть не мог курящих женщин. Сема страдал. Его левые бабы ему не подходили – одна родила, другая курила. А тут еще и хозяйку нашего кабачка круто оштрафовали за то, что в заведении на красную табличку с перечеркнутой сигаретой всем было пофиг. Ясное дело, если человек нормальный, то после выплаты штрафа он немножечко звереет. А хозяйка наша была очень нормальная, и по нормальному озверела. Актерские выкрутасы с пепельницами и свободными манерами знойных джигитов больше не проходили. И Сема, был вынужден оставить карьеру кабацкого солиста, так как без курева не мог войти в роль повесы. Пошел работать охранником, потом шофером, короче ради сигарет мужик даже любимой работой поступился.