История №789896

Все совпадения с реальными людьми случайны.
Время и место событий не установлено.
Рассказ выдуман от начала и до конца, ибо такое просто не может быть правдой. Ведь так?

Мы сидели с Николаем в ординаторской и ждали, пока старенький электрический чайник сделает чуть ржавую водопроводную воду пригодной для заваривания чая.

- Сам посуди, ну куда мне еще было податься? Начальство ни в какую, уходи, мол, и всё. В город не переводят, а отделение через неделю закрывают. Вот и подался к вам.

Чайник натужно зашумел. Щелкнула кнопка и я встал, чтобы разлить кипяток.

- Вообще-то мне нравилось «скоровиком» кататься. Считай, 30 с лишним лет отъездил, от санитара до врача. И тут на тебе. Хотя ладно, работать-то осталось...

Я промолчал. Вообще-то разница в возрасте первое время невольно заставляла меня общаться с Николаем как сын сотцом, однако полное отсутствие у него опыта работы в нашем отделении быстро расставило всё по своим местам. Хотя 59-летний мужик особо и не напрягался по этому поводу.

- Вот, помню, в 90-е было весело. Приехали мы как-то к «новому русскому» на квартиру. Обстановка такая, что фельдшер наша в квартиру входить боялась. Паркеты-шмаркеты, потолок под три метра. Я тогда душевую кабинку в первый раз в жизни увидел, прикинь? У них там попойка массовая была и один молодой загибаться начал. Мож догнался чем, я не в курсах. Ну мы как по инструкции, давление, пульс, капельница. Смотрю – очухивается, губы вроде розовеют. Я на кухню к хозяйке, соль с водой намешал и дал ему выпить. Тот проблевался и снова к водке тянется. И тут в квартиру влетает мужик лет под 50 и с ноги тому в живот. Я думал, сейчас стрелять начнет. А оказалось, сынуля с одногруппниками загулял и силёнок не рассчитал. В общем, отец благодарил нас как мог. Тогда люди всё ж больше нас уважали. А щас че? Два года назад вызов в кафе, подросток потерял сознание. Приезжаем – выпускной. Столы раздвинуты, шары, красота, у нас как-то попроще было. Нас проводили к туалету, а там парень лежит, рядом женщина, мать его, как я потом узнал. Бегает, кричит, ревет, сопли, ну как обычно. Я в бригаде-то уже один был, с нас помощников-то сняли. Ну я подхожу к телу, тот лежит, руками дергает чутка, да мычит. «Инсульт! У моего сыночка инсульт! Довели! Переучился! На золотую медаль шел!». А я-то уже тертый, ну а х-ли, каждую смену к синякам ездили. «Мамаша, отставить истерику, - говорю. - Сын у вас пьяный, но жить будет». Она замолчала, на сына посмотрела и как завизжит «Да он! Он рюмку в жизни в руках не держал! Он у меня лучший! Как ты, тварь, смеешь на него наговаривать!» - и кулаками в лицо пытается ударить. А я краем-то глаза на одноклассничков смотрю, те украдкой нет-нет, да хихикают. Короче, уехали мы оттуда, сынку нашатырь понюхать дали, да тот сам оклемался. Ну отказ от госпитализации, еще там чет подписали конечно, с нас взятки гладки.

Николай отхлебнул чай и с тоской посмотрел в окно.

- Через день вызывают на ковёр к главнюку. Мамаша его жалобу накатала. Неверный, мол, диагноз, несоответствующее лечение, хамил и вообще сам бухой приехал. А я тогда выглядел в принципе неважно – одежда мятая, синяки под глазами, рожа опухшая… От меня ж в тот год жена ушла, не выдержала, что меня дома нет, да зарплата… Но я не пил на сменах никогда!

Мой собеседник снова замолчал, погрузившись в нахлынувшие воспоминания. Я его не торопил.

- Лишили, в общем, меня тогда квартальной премии. У семейки какие-то связи оказались, да и начальство на меня зуб имело, слишком часто я свое мнение высказывал. Зря наверно…

- Ну начальство на то и начальство…

- Дурак ты еще молодой. Вот смотри: у нас на станции было 25 водителей. На них приходилось 14 врачей. Каждую смену на станции сидело без дела 3-4 водителя, потому что машина ехать может, а лечить некому.

- Слушайте… Если не секрет, сколько получали?

- Ну со стажевыми 30 рублей на 1,5 ставки.

Я онемел.

- Так это же две недели тупо на работе.

Николай молча покивал, дожевывая бутерброд.

- А ты думаешь, чего жена-то свинтила? Я дома появлялся просто отоспаться. Мы в отпуске 3 года не были – меня только весной или поздней осенью кое-как отпускали, а у нее стабильно июль-август. Женщины, они же это… Им внимание надо. Вот и нашелся кое-кто… поласковее.

Мужчина грустно вздохнул.

- И дочку забрала. Ну естественно. Кто ж мне ее оставит.

Мне стало невероятно жалко этого человека. Он пришел к нам месяц назад после цикла переобучения по терапии, на который его отправило местное министерство здравоохранения. Прежде он работал в райцентре, где полгода назад было принято решение о расформировании станции скорой помощи в рамках оптимизации. В нашем отделении его сразу полюбили все пациенты, особенно пожилые – говорили, что более внимательного врача в нашей больнице еще не было.

- Так-то может и хорошо, что не перевели вас в другой город-то? Ездить никуда не надо, работаете на те же полторы ставки, зато в тепле, да и на дежурствах поспать можно – сказал я, отодвигаясь от сквозняка, бьющего из рассохшейся оконной рамы.

- Да я ж и не спорю – улыбнулся Николай, отодвигая пустую чашку. – Пошли, может, перекурим?

Стоя у входа в приемное отделение, мы наблюдали, как из старенькой «буханки» санитар пытался вытащить каталку с пожилой женщиной. Рядом стоял заведующий неврологическим отделением и с кем-то переругивался по телефону.

- У нас и так весь коридор забит, я ее куда, в туалет класть должен?

Невидимый собеседник, очевидно, просто положил трубку, потому что дальше брань полетела в сторону водителя, которому вздумалось приехать именно сюда.

- Скорая, конечно, не та уже. Нас никто не любит – ни люди, ни больницы. Мы как-то раз мужчину возили, молодого, лет 45 ему было, с подозрением на инфаркт. Три профильных отделения отпинывали как могли. Воскресенье, лето, никому ничего не надо. Кое-как сдали его на руки кардиологам, так те на следующее утро накатали портянку руководству о непрофильных больных. Я просто оуел тогда: считай, одна больница на ремонте, во второй только плановый прием, в третьей план по месячному приему перевыполнен, работать не хотят, им страховая сверх нормы ни х* не доплачивает – Николай докурил сигарету и посмотрел на небо.

Свинцовые тучи быстро проплывали над нами, будто кто-то невидимой рукой гнал их в никому неведомые края. Голые деревья одновременно склоняли черные кроны в разные стороны, словно шепча «Мы сдаемся… Мы сдаемся». Несмотря на полдень, даже стоя на улице невозможно было определить, где сейчас находится солнце и светит ли оно вообще. Я почувствовал, как на куртку упали первые капли дождя. В наших краях это означало только одно – ближайшие несколько дней сухой асфальт будем пределом наших мечтаний.
___

Николай скончался в ночь на 30 декабря. Утром к нему в ординаторскую вошла медсестра и, заметив неестественную позу грузного мужчины, тут же кинулась на первый этаж к реаниматологам. Патанатом, вызвавшийся проводить вскрытие, сказал, что Николая уже нельзя было спасти - сердечная мышца была «как тряпочка». Он ушел во сне – таких принято называть счастливчиками.

Николай не доработал до пенсии всего несколько месяцев.

ekzer