История №774691

Тесть, полковник полиции, ушёл в отставку. Последнюю неделю на службе он ходил по кабинетам многочисленных сослуживцев от генералов до рядовых оперативников. С каждым выпивал коньячку, желал спокойных дежурств, всяческих успехов, слушал в ответ признания в безграничном уважении. Коллеги проводили его с почестями на заслуженную пенсию. Карьеру в полиции (тогда ещё в милиции) он начал поздно, в тридцать пять, после того как уволился из армии. Очень умный, честный и смелый человек. В органах он полностью нашёл себя, и за более чем двадцать пять лет службы накопил целый шлейф профессиональных побед. И я имею введу не карабканье по служебной лестнице, а именно исполнение долга служителя закона. Коллеги его любили, уважали, боялись и называли исключительно по имени отчеству - Павел Алексеевич, даже старшие по званию.

В субботу мы собрались в семейном кругу на даче. Тесть, теща, я, жена и наша семимесячная дочь. Именно когда Павел Алексеевич узнал, что скоро станет дедом, он объявил что уйдёт на пенсию, как только моя Света родит. Долг смог задержать с отставкой всего на семь месяцев. Во внучке он души не чает и я могу доверить ему свою дочь больше чем кому бы то ни было.

Табу на рассказы о службе Павла Алексеевича в полиции существует много лет. Его жена после истории о том, как брали банду каких-то головорезов, заявила, что на службу его больше не пустит и сожгла удостоверение. После этого на вопрос "Как дела на службе?" только один ответ: "Нормально".

После плотного ужина с шашлыком погода располагала к приятной прогулке. Все вместе мы отправились к озеру. Проселочная дорога, теплый ветерок, непринуждённая беседа. Что может быть лучше?
- Думаете не будете скучать по службе? - спросил я
- Конечно буду. Работа в полиции позволяет себя чувствовать живым, реализовывать одну из базовых потребностей человека - быть нужным. Стольких человеческих судеб удалось коснулся. Часто - трагических, но удовлетворение от того, что смог помочь, окупает все усилия. Но служба в полиции - она для молодых, требует огромный запас эмоциональных сил. Именно эмоциональных.
- Какое дело запомнилось больше всего?..
- Нет, прошу, не надо... - перебила теща.
- Пожалуйста, - настоял я, - это очень интересно. К тому же, это уже всё в прошлом.
Теща махнула рукой, отвернулась демонстративно рассматривая крыши дачных домиков.
Павел Алексеевич помолчал.
- Можно сказать о деле Пашки-Лезвии или о банде Наумова. Они оставили густой кровавый след на полстраны. Разгромив их банды мы спасли десятки жизней. Или о том генерале-оборотне в Ярославле, очень крупное дело. Это, скорее, самые важные дела. Больше всего запомнилось другое, можно сказать, совсем незначительное.

Шёл второй год моей службы в органах. Мне передали дело о преступной халатности повлекшей смерть семилетней девочки. Настя Колесникова погибла под колёсами электропоезда на станции Планетарная. С ней была её няня, женщина двадцати с чем-то лет. Отца у девочки нет, а мама умирала от онкологии в одной из Московских больниц. Дело получило резонанс, няню поместили под стражу. Сама она утверждала, что соблюдала все меры предосторожности, а Настя прыгнула под поезд сама, совершенно внезапно. Видеонаблюдения тогда не было, свидетели прояснить ситуацию не могли, а руководство требовало наказать няню погубившую дитё, которое вот-вот должно остаться сиротой, по всей строгости. А это, между прочим, до пяти лет.
Когда я встретился с девушкой, она оказалась убита горем. Но не от страха перед наказанием, а от того, что не смогла уберечь Настю.
Самым возможным вариантом была банальная неосторожность: стояли у края платформы, подходила электричка, девочка поскользнулась или оступилась и упала на рельсы. Однако няня говорила, что они сидели на скамейке, когда её подопечная вскочила, бросилась бегом по перрону и прыгнула под колёса. Коллеги были уверены, что няня лжет и дело просто нужно оформить и направить в суд. Но я отправился осмотреть комнату в коммуналке, где жили мама с Настей. Там совершенно случайно, я нашёл записку, спрятанную в коробке с конструктором... За мной вынужден был подняться водитель, ожидавший в машине. Оказалось, что я пялился на клочок бумаги больше двадцати минут, роняя слезы на ковёр. Хорошо ещё, что он никому не рассказал, что я распустил сопли как школьник.
На следующий день все обвинения с няни оказались сняты и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Павел Алексеевич замолчал. Теща, на протяжении всего рассказа делавшая вид, что не слушает, не выдержала и спросила:
- А записка? Что было в записке?
- Записка... конечно... Вырванный лист из тетради в полоску с косой. Надпись розовым фломатсером, который почти высох: "Мама я стану ангелом чтобы спасти тебя"... и два синих цветочка по углам.

До озера не дошли, начал накрапывать дождь.