История №75950

ГУДОК.

Валера Гудков по кличке "Гудок" был призван в армию с солнечного Крыма
из города Евпатория. Жил он там очень хорошо, был всеми любим и
обласкан. По крайней мере, он так утверждал. Его мама работала в
пельменной, и соответственно, в доме был достаток, хотя впрок это Валере
не пошло. Он приехал в часть худым, прямо-таки изможденным, и в течение
полугода "учебки" продолжал худеть. С первого взгляда казалось, что этот
вымахавший под метр девяносто парень в армии не приживется. Он чем-то
смахивал на гусака - носатый, кадыкастый, с юношескими прыщами и
надменным выражением лица. К тому же он сильно заикался. С таким набором
данных он вряд ли мог рассчитывать на симпатию со стороны дедов и
командиров. Но, совершенно неожиданно, не окончив сержантской "учебки",
он попал на теплое местечко, став писарем в монтажном батальоне полка
связи.
Валера заикался очень необычно. Натолкнувшись на очередное согласное
препятствие в своей и так не гладкой речи, он не пытался с ходу
преодолеть этот барьер, а давал себе передышку, как бы разбег делал. Но
во время разбега он не молчал. Он говорил множество пустых, ничего не
значащих слов. При этом он был упрям и, пока не договаривал до конца то,
что сформулировал в голове, не останавливался ни за что. Вот пример.
Валера стоит в дверях "художки" (это уже моя вотчина) и пытается
сказать, что он уходит. Это звучало приблизительно так:
- Ну, я п... во-о-от, п... ну-у это самое, я п...
- Ясно, Валера, ты - пошел.
- Да, я пп... этосамое, ну-у-у ппп... , во-о-от, пп...

И так далее, пока не закончит задуманную фразу. Даже, если начать его
выталкивать, он будет упираться изо всех сил, и речь свою закончит, не
смотря ни на что. В том числе, и перед закрытой дверью. Он будет мычать
за ней и минуту, и две, но своего добьется.

Для писарей существует свой особый способ хождения в наряд - они дежурят
по штабу полка. Наряд не тяжелый, но ответственный. В частности, когда
командир полка приходит утром в часть и заходит в штаб, дежурный по
штабу докладывает ему, что за время его дежурства в штабе ничего не
случилось, все на месте, полковое знамя в наличии и т. д. Однажды
пришлось и Гудкову заступить в этот наряд.

Валера очень волновался. Он боялся строгого командира полка и с
содроганием думал об утреннем докладе. Всю ночь он тренировался, цокая
сапогами по кафелю и не давая спать мне - помощнику дежурного по штабу.
К утру он довел свои движения и сам текст доклада до совершенства и
автоматизма. Но, ближе к началу действа, потихоньку начал мандражировать
и пытался успокоиться, доводя блеск своих сапог до идеального. За пять
минут до прихода командира, он принял строевую стойку и замер.

Командир вошел в штаб и привычно приготовился выслушать доклад. Высокий
подтянутый ефрейтор, четко сделав три шага вперед и пружиняще отдав
честь, закрыл глаза и, слегка панибратски, сказал:
- Ну, во-от...
Командир вздрогнул и оторвал взгляд от зеркальных сапог дежурного. Тот
помолчал и задушевно продолжил:
-... это самое... Та-а-варищ полковник...
И снова замолчал, преданно глядя в глаза командиру. Пауза затягивалась
до размера качаловской. У окружающих начали дрожать ноги и челюсти. Все
знали крутой нрав командира, который еще на фронте, говорят, мог
расстрелять за нарушение устава.

По звонкой, мраморно-кафельной тишине штаба прокатился высокий фальцет
полковника: "Кто-о-о!!!", эхом проскочил по лестнице и затих в коврах
второго этажа.

Это "Кто" прорвало плотину оцепенения. Все засуетились, забегали и стали
выяснять "кто". Выяснили. Ефрейтор Гудков - докладывают. Это еще больше
взъярило полковника:

- Я спрашиваю, кто поставил заику в наряд?! Кто позволил издеваться над
человеком?! Он же двух слов связать не может! Немедленно снять с наряда
и извиниться.

И в том же духе он еще долго и громко морализировал перед штабным
офицерством. Когда же он закончил, откуда-то из угла, в наступившей
тишине прозвучало: -... дежурный по штабу ефрейтор Гудков!

И Валера резко кинул руку вниз по шву.

* * *

Через три года после дембеля, я был дома и раздался междугородный
телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал: - Ну-у во-от, этосамое,
ну-у К... Костю можно?
- Здорово, Гудок, - радостно закричал я и услышал в ответ удивленное:
- А-а-а как ты д-догадался?
Он никогда не отличался сообразительностью.

Kenston (полностью эта история на udav.ru)