История №750991

== Тонкий английский юмор ==

Есть такое выражение в русском языке «тонкий английский юмор». Да, юмор англичане ценят, поэтому с ними так весело работать. Мне иногда вообще кажется, что они ходят на работу просто поприкалываться друг над другом, ну и заодно еще выполнить свои должностные обязанности между делом. Хотя я бы назвал английский юмор не тонким, а разнообразным. Есть у них и тонкий юмор, как в ситкоме «Да, министр», в обычной же компании они часто любят пошло пошутить, ниже пояса. А еще есть у них шутки на темы на которые большинство наших соотечественников бы покоробило шутить: это ситуации связанные с несчастьями, человеческими страданиями, смертью. Кто-то мне объяснял, что такой юмор выработался как психологическая защита высшего класса от нужд и страданий низшего класса.

На это тему вспомнилась мне история. Приехал я в конце 90-х в командировку в Англию. И как-то за обеденным перерывом кто-то начал обсуждать недавнюю новость, что в России махина военно-транспортный самолет свалился на взлете, сравняв при этом с землей пару кварталов. Кто-то даже нашел приемлемым пошутить на эту тему. Потом начали подкалывать меня, типа «а правда, что у вас в России дефицит хлеба?», «а тебе часто приходится стоять в очереди за хлебом?». Я ответил честно, что за хлебом в очереди не стоял, но за растительным маслом и мясом стоять приходилось, часов по пять.
Мне хоть такой юмор и не особо понятен, но я на него не обижаюсь. Я вообще пытаюсь воспринимать людей такими, какие они есть. Шутят так люди – значит у них так принято. Ну не обижаться же на англичан за то что они англичане. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Поэтому я просто поддержал тему черного юмора и сказал: «Нет, ну понятно, самолёт упал, очередь за хлебом – это всё конечно смешно, чего уж там. Но вот вы мне скажите, я от вас коровьим бешенством не заражусь? А то может вы тут все заразные, даже вегетарианцы? А лечения пока вроде не придумали.»

Надо сказать, что это было время, когда коровье бешенство в Англии уже обнаружили, но масштабы явления еще не были известны. То есть было неизвестно как его диагностировать, сколько людей могло заразиться, равно как и какова продолжительность инкубационного периода. Таким образом целая благополучная европейская нация находилась в состоянии неизвестности. Еще были разговоры, что животные продукты использовали в производстве к примеру кондитерских изделий, что автоматически включало в группу риска даже и того, кто вообще никогда не ел говядину.

После моих слов за столом на пару секунд повисла тишина, затем произошел эффект, которого мне ни до, ни после никогда не удавалось наблюдать вживую: мне показалось, что кто-то просто переключил программу на телевизоре, так как все перевели разговор на какую-то другую тему, ни разу не вспомнив ни про самолёт, ни про очереди за хлебом, ни про коровье бешенство. И только через несколько недель один мой близкий товарищ-англичанин сказал как-то между делом: «Пожалуйста, не надо так больше шутить про коровье бешенство, не нравится нам это очень».