История №725049

"Цыгане".
"Развесёлые цыгане по Молдавии гуляли..."

Попалась на глаза одна фотография. Казалось бы ничего особенного. Стол. На нем банка с квашенной капустой, покрытый изморозью лафитничек и старинная рюмка на короткой ножке.
Сказать что мне нравится такая питейная посуда - ничего не сказать.
Такая посуда уже по умолчанию предполагает не пьянку, а настоящий ритуал вкушания.

- А поехали-ка к цыганам! - как то убедительно спросил меня однажды Абрамов после продолжительного возлияния. Я заметил за собой такую особенность: после обильного возлияния, волеизъявление моё как-то притупляется.
- А медведи будут? - только и нашелся я чем пошутить.
- И медведи, и водка, и цирк, я тебе обещаю - будет ВСЁ!
- Ну, цыгане, так цыгане...

Реальность предстала перед нами несколько иной. Паша, по кличке "Барон", оказалось, в отличии от нас давно остепенился. Женился. Абрамов его лет пять не видел. Когда-то давно, по дружбе продал ему свой участок земли под застройку частного дома у реки, и укатил на три года в Монголию. Помогать строить социализм. И конечно же благополучно забыл о нем. Но водкаизлияние творит иногда такие чудеса, о которых старик Альцгеймер даже и подумать не мог. Вот его-то("Барона), в темных сусеках своей памяти и наскреб, Абрамов, в тот наш загульный день.

Паша не был цыганом. Кличку "Барон"получил в холостяцкие годы за безудержную веселость граничащую с безумством транжиры. За все пять лет, а время было совдеповское, бедное, Паша таки успел выстроить коробку дома, застеклить окна, накрыть крышу. Отделка и обставлено было только в одном помещении - столовой. Куда нас и препроводили. Ни кухни, хочу заметить, а именно СТОЛОВОЙ. Пока хозяева хлопотали со снедью, мы с Абрамовым осмотрелись.

На паркетном полу расположился румынский столовый гарнитур. Притемнённая интимная обстановка. Мягкий свет, пробивающийся сквозь хорошо подобранные в цвет антуража шторы. Салфетки, керамическая супница с такой же посудой на столе, - всё вызывало уважение к хозяину и какое-то трепетное чувство неловкости. Точнее сказать, боязнь нарушить этикет предстоящего таинства принятия пищи. После длительного разгула, мы, вдруг, ощутили себя шкодливыми школьниками. Школьниками, которые ещё не остыв от баталий перемены, заскочили с разбега в класс, где у доски столкнулись с внимательным взглядом строгого учителя. На фоне царящего вокруг этой комнаты строительного бедлама(если не сказать срача), - СТОЛОВАЯ, являла собой какой-то сюр. Нереальный мир.

Обслугу со скотного двора неожиданно пригласил к себе на трапезу барин. Вот в чем они были: потные, в грязных рубахах, с коровьими лепёшками на лаптях, - в том так их и завели. Только мух прогнали. Таковы, вот были наши ощущения, очутившись в СТОЛОВОЙ...

Жена у Паши была под стать "Барону". Молчаливая, беспрекословно послушная, во время обеда внимательно следила за всем ритуалом. Грациозно наливала из супницы первое, неслышно меняла посуду при смене блюд, делала всё, чтобы времяпрепровождение за обеденным столом нам было приятно. Если кто не читал книгу известного дипломата А.А.Игнатьева "50-т лет в строю", то там есть эпизод, где он описывает посольский этикет принятия пищи. Основанный на многовековых традициях международной дипломатии. Вплоть до температуры подаваемого очередного блюда всё было продумано.
Вот где-то так. Нас, подзагулявших забулдыг, и принимали, Паша и его жена. Это нас вернуло в реальность. Откушав, мы откланялись, и вернулись в свои родные пенаты. Чтобы строить такие же красивые культурные отношения в своих семьях, следуя их примеру.
Вот такие получились "цыгане".
121014