История №661411

ЗАЙКА

Ничто в мире не останется без внимания. И наоборот: все в мире достойно внимания. Иногда даже самого пристального. И если тебя терзают сомнения перед предстоящим выбором, тебе не лишним будет напомнить, что судьба довольно часто равнодушна к твоим прегрешениям. А вот оплошности почти никогда не прощает...

Будучи курсантами четвертого курса высшей мореходки, я и три моих товарища после окончания летней сессии отправились на очередную плавательную практику. Так мы оказались на старом рыболовном траулере "Яхонт" и в составе экипажа из 110 человек ушли на полгода в рейс. Работали в ЮВА (Юго-Восточная Атлантика). Работали матросами на полной ставке, по взрослому - восемь часов через восемь. Никаких праздников, никаких выходных. 165 дней. Ловили рыбу. Ловили все - от кальмара и хека до скумбрии, ставриды, тунца и морского окуня.
Рейс был довольно трудным и долгим. Однако есть такое свойство у памяти: она оставляет себе только самое лучшее. Все остальное выбрасывает за борт пролетающим глупым бакланам.

Матросы на большом траулере живут в каютах по 4 человека. Экипаж разделен на две смены. Как и говорилось выше: одна смена работает восемь часов, затем другая смена работает восемь часов, а предыдущая в это самое время отдыхает. И так весь рейс. Эти две смены обычно не очень дружат меж собой и называют друг друга врагами. В шутку, естественно, но иногда бывали и обиды. Например, когда случались выгрузки на рыболовную базу готовой замороженной продукции. Представьте: нужно выгрузить 600 тонн рыбы. Наша смена начинает работу, мы выгружаем 200 тонн за смену, "враги" тоже за свою примерно столько же... Третья смена снова наша и мы опять выдаем "на гора" 200 тонн. А "врагам" уже ничего не остается, только "курить" во время суточного перехода в район промысла. То есть, мы выгрузили 400 тонн, а они - всего 200... Вот и были такие, можно сказать, "детские" обиды, ибо в следующий раз обычно бывало так, что "враги" больше работали и так далее...

Капитан распределил нас - четверых курсантов, по двое в каждую смену. Он категорически был против того, чтобы мы работали в одной смене. В общем, он был прав. Хотя нам тогда, наверное, было обидно и странно, что друзьям не дают вместе поработать. Да, и еще маленький нюанс. Все смены живут на разных бортах. Наши каюты были по левому борту, а каюты "врагов" - по правому.

Мы с Мишкой поселились в каюту к двум матросам.

Один матрос был в возрасте, для нас почти старик - ему было за сорок. Был он несколько грузен, неповоротлив и уже слегка лысоват. Но все его звали Толиком. Нрава он был довольно панибратского, поэтому и отношение к нему было соответствующим. Он страстно любил писать стихи. По любому поводу. На любую тему. Лишь бы рифма была. Таким же образом он любил эти стихи и читать -  вслух и с выражением, и обязательно на публике. Качество этих стихов было довольно невысоким, ну, может, чуть выше плинтуса, но нам с Мишкой они казались безумно смешными из-за кажущейся несусветной глупости этих самых стихов. И мы ржали как кони (не в лицо, естественно, в лицо - только неумелая и неуклюжая похвальба поэтическому гению), и веселились от души.
Обычному человеку трудно себе представить, как тяжело бывает работать в море. Не только физически, но и морально, в вечной болтанке, в вечных штормах, с бесконечным конвейером, на котором разделывается рыба... ну и так далее - мы не об этом. Поэтому любое явление, которое носило позитивный или смешной оттенок, на корабле возводилось чуть ли не в положение культа и удовольствие от шутки или хорошей книги в тяжелом рейсе гораздо выше и острее, нежели на берегу в теплой бетонной норке.
Однако реальное пространство само по себе теоретически считается изотропным. Изотропность пространства означает, что в пространстве нет какого-то выделенного направления, относительно которого существует «особая» симметрия, все направления равноправны. И все свойства тоже примерно одинаковы. Так и в жизни. Примерное соотношение плохого и хорошего везде одинаково. Просто не нужно зацикливаться на чем-то одном.

Второй матрос был тоже в своем роде выдающейся личностью, о нем и речь в нашем рассказе, хотя Толик также вполне себе достоин отдельного и своего рассказа. Так вот, был этот второй матрос чуть постарше нас с Мишкой, родом из глухой деревни. Звали его Лёхой. Круглолицый, кучерявый, светлый и пушистый, как зайчик. Глаза голубые, с огромными ресницами, взгляд - наивный и доверчивый. Что самое интересное, фамилия у него была - Заика! Мало того, он на самом деле заикался. От заикания у Заики, видимо, были какие-то комплексы, так как он слыл скромным, немногословным и трудолюбивым матросом, готовым покраснеть по любому поводу. Это смущение было ему, тем не менее к лицу и не вызывало неприятия, какое бывает у нас, когда взрослый человек начинает вести себя как ребенок.
Лёха в составе данной команды был уже не первый рейс и матросы, как мы успели с Мишкой заметить, относились к нему с уважением. Вполне естественно, что мы тоже быстро подружились с Лёхой. Он умел поддержать и шутку, и обычный нормальный разговор, но только у нас в каюте, например. Если случались разговоры или дружеские "перепалки" на палубе или в рыбцехе, где больше народу, Лёха обычно скромно молчал. Тушевался. Проклятое заикание, должно быть, давало себя знать.

К большому неудовольствию капитана, не обошлось в рейсе без женщин. Плохая примета, все-таки. Но нас Нептун миловал в тот раз. В команде матросов женского полу было трое. Работали буфетчицами и поварами.

Одна из них - Наташка, молодая черноволосая и стройная симпатичная девушка была как раз буфетчицей. И нам, молодым и зеленым курсантам, было видно невооруженным глазом, что она с первых дней очень неровно дышит к Лёхе. Лёха очень сильно обижался и смущался, когда обращали на это его внимание. Может быть именно поэтому он и дичился Наташки, хотя она постоянно оказывала ему как скрытые, так и открытые знаки внимания. Порции еды для Лёхи разительно отличались от наших порций. Почти в два раза - Наталья не жалела для него ничего и постоянно предлагала добавку. Стоило кому-нибудь из нас попросить добавочки, нас ждал неминуемы отлуп! Вот, так-то... Но Лёха, не смотря на то, что откровенно игнорировал Наталью, принимал еду как должное. Вероятно, виной всему была его врожденная деревенская жадность к еде и к "халяве". Это был его недостаток. Нас с Мишкой, впрочем, это не особо касалось и не мешало хорошо относиться к Лехе.

У всех есть недостатки. Некоторые, правда, бывают весьма неожиданными и неприятными. Как например, когда внезапно тебя царапает милый и добрый котенок и ты осознаешь, что натура у него все-таки своя, дикая, и тебе не стоит обманываться его симпатичным внешним видом. Вот так и Лёха - принимал благосклонность вздыхающей Натахи, а близко к себе не подпускал. Честное слово, даже мне было обидно за девушку. И так Лёха "промурыжил" бедную буфетчицу до конца рейса, не оставив ей никаких надежд.

Был еще у Лёшки один недостаток, который слегка портил его светлый образ - он был немножко неряшлив и весь рейс ходил (не на работе, естественно) в видавших лучшие виды и когда-то синих, линялых спортивных штанах с сильно вытянутыми коленками. На корабль он приехал в своих единственных джинсах и берег их как зеницу ока. Это важная деталь для дальнейшего нашего повествования.

Итак, есть главный герой - симпатяшка-матрос, обаятельный даже для своих товарищей, но имеющий пару-тройку изъянов. И есть бедная наивная девушка, добивающаяся расположения этого парнишки, но в ответ не услышавшая за полгода даже слова "Спасибо". Как судьба должна наказать нашего персонажа за такое откровенное хамство и неблагодарность?! И все ли на свете остается безнаказанным?! Если ты принимаешь бесплатный сыр, посмотри, пошарь вокруг в поисках мышеловки?! Не все так просто. И все - просто. Одновременно.

Фортуна обычно смотрит сквозь пальцы на ваши моральные качества, но не упускает случая воспользоваться вашей неосторожностью. Так вышло и с Лёхой Заикой.

Рейс закончился, мы пришли в порт Луанда (Ангола), чтобы назавтра сесть на самолет и вылететь в Россию. Праздник. Отпуск. Счастье. Все лица - радостные, веселые. И только Наталья - грустная и с опущенными глазами. Многим было ее жаль. Искренне жаль... А Лёха, ... Лёха уже совершенно забыл её, то есть, её "добавочки" - как и все, он погрузился в веселую суматоху перед вылетом, бегал искал марлю, потом утюг, чтобы отгладить свои драгоценные и единственные джинсы, которые пролежали в чемодане целый рейс. Бегали и мы с Мишкой, доставали свои, ставшие непривычными куртки, так как за бортом было вечно жаркое африканское лето, а месяц был тем не менее - декабрь, и в России нас ждал весьма "морозный" прием...

Примерно в этот самый момент мы с Мишкой и услышали вопль, полный обиды, разочарования и ужаса, который вдруг вырвался из нашей каюты, пролетел по палубе и растаял в туманной от жары гавани Луанды. Мы быстро переглянулись и опрометью бросились вниз, перелетая каждый трап за один прыжок. Мы узнали Лёхин неподражаемый и нежный баритон. Боже, что случилось?! Его укусил какой-нибудь морской гад?! Или муха Цеце?! Нет. Его настигла карма, как сейчас модно выражаться. Его настигла судьба. Фортуна. Провидение....

Картина, которую мы застали, была достойна пера лучшего живописца: Перед зеркалом стоял красный как рак Заика в натянутых до половины задницы, своих любимых джинсах. Живот его, отросший за время рейса благодаря "Наташкиным регулярным знакам внимания" в виде лишних "добавок", отказывался пускать джинсы далее вверх. В талии джинсам тоже не хватало примерно 20 сантиметров, чтобы хоть как-то сойтись в районе пуговицы над ширинкой... Не могло быть и речи о том, что эту несчастную пуговицу когда-нибудь удастся застегнуть! Лёха стоял и плакал. И сыпал недобрыми словами в Наташкин адрес. Весь экипаж валялся от хохота по всем закоулкам верхней и нижней палубы! Даже Наталья выглядела уже не такой грустной....

Когда мы с Мишкой немного отошли от смеха, то принялись чесать репу, чтобы хоть как-то помочь Лёшке, своему товарищу, и не придумали ничего лучшего, как распороть джинсы по бокам и вставить туда треугольные клинья из синего хэбэшного материала от матросской робы. Что могли "сшить" два курсанта и разгневанный и плачущий матрос?! - Ничего путного, естественно. Все было даже хуже, нежели в выражении "шито белыми нитками". Заика был похож на обаятельного, но очень злого БОМЖА, в собственноручно и от того - косо сшитых штанах, из сомнительной ткани, и в черной коротенькой курточке до пупа, которая никак не хотела прикрывать дешевые Лехины "клинья" и туго натянутую, и поэтому вывернутую наружу ширинку, которая, как выразился его тезка из палубной команды: "Более похожа на манду, чем на ширинку"... Вот так был наказан за свое деревенское хамство Лёха по фамили Заика или Зайка, я точно не помню - добрый и обаятельный матрос с рыболовного траулера "Яхонт".