История №521472

Извините за длину.
Убить старуху-процентщицу.

Старший следователь Порфирий Петрович, грузный мужчина лет пятидесяти,
сидел в китайском ресторане "Плакучий бамбук" и безуспешно пытался
подозвать официанта.
- Молодой человек! - кричал он старику-китайцу, стоящему у стойки с
подносом в руках. - Меню, будьте любезны!

Но старик-китаец никак не реагировал. Порфирий Петрович начал терять
терпение. Он уже шарил руками вокруг себя в поисках чего-нибудь
тяжелого, что можно бы было метнуть в китайца, когда в ресторан быстрым
шагом вошел его знакомый студент, Родион Раскольников.
- Порфирий Петрович! - укоризненно сказал Родион, присаживаясь за тот же
столик. - Что же вы ничего не пьете? Неужели меня дожидались? Заказали
бы что-нибудь...
- Да вот, меню не дают, - наябедничал Порфирий Петрович.
- Вы бы кликнули официанта.
- Кликал. Не подходит, зараза. Надо в него кинуть чем-нибудь. У вас
случайно топора нет?
- Случайно есть, - сказал Родион, заинтересовавшись мыслью Порфирия
Петровича. - А куда вы его кидать собираетесь?
- Да вот в ту старую обезьяну с пустым подносом, - съязвил Порфирий
Петрович, показывая на старика-китайца.
- Право, не стоит, голубчик! Это же скульптура "Мао Цзе Дун все съел".
Местного скульптора.
- Ах, вот оно что! - догадался Порфирий Петрович. - А я-то его кликал,
кликал.
- Да и кликали вы, Порфирий Петрович, неправильно. Чтобы получить меню,
нужно кликать правой кнопкой... Вот, смотрите!
Раскольников два раза кликнул правой кнопкой и получил два меню, одно из
которых протянул Порфирию Петровичу.
- М-да, кнопку я с собой принести не догадался, - вздохнул Порфирий
Петрович. - Да еще и правую, кто же знал...

Он просмотрел меню и заказал суши и саке. Раскольников был не голоден и
решил заказать что-нибудь для души. Выбор свой он остановил на
бамбуковой трещотке. Саке и трещотку принесли почти сразу. Друзья
чокнулись и Порфирий Петрович выпил, а Раскольников потрещал трещоткой.
Настроение у обоих несколько поднялось.

- Любезнейший Родион Романович! - сказал Порфирий Петрович, наворачивая
суши. - Давно хотел у вас спросить, почему вы везде и всегда носите с
собой топор?
- Ну что вы, Порфирий Петрович! - укоризненно сказал Раскольников. - Это
же я просто называю его топором, чтобы в подробности не вдаваться. А на
самом деле это колун.
- Понятно, понятно, - сказал Порфирий Петрович, вылизывая тарелку. -
Скажите, я правильно делаю, что вылизываю тарелку? Ведь у китайцев
наверняка так принято, недаром они на обезьян похожи.
- Не принято, но они еще и рады будут, что тарелку мыть не надо. А то у
них с этими одноразовыми бумажными тарелками всегда проблемы - при мытье
бумага размокает.
- Ах, как нехорошо получилось, - сказал Порфирий Петрович, продолжая
вылизывать тарелку. - А я был уверен, что так принято. Что же они теперь
обо мне подумают? Кстати, Родион Романович, позвольте узнать, зачем вы
хотели меня видеть? Может, беда какая приключилась?

Внезапно Раскольников закрыл руками лицо и заплакал. Это было так
неожиданно, что Порфирий Петрович чуть не прекратил вылизывать тарелку.
- Порфирий Петрович... - рыдал Родион, шумно сморкаясь в платок. - Ведь
и вправду беда у меня приключилась сегодня. А я и забыл совсем!
- Ну полно, полно! - Порфирий Петрович долизал тарелку и дружески
похлопал Раскольникова по плечу. - Успокойтесь, не расстраивайтесь так.
Вот, глотните саке!
- Спасибо. Я лучше трещну трещоткой... - и Расколников крутанул пару раз
над головой трещоткой. Это действительно немного успокоило его.

- Ну вот, успокоились? А теперь рассказывайте! - сказал Порфирий
Петрович и откинулся на спинку стула, забросив ноги на стол.
- Порфирий Петрович, как же вам не стыдно! - сказал Раскольников. -
Прямо ноги в ботинках на стол кладете?
- Ну что вы, в каких ботинках? Ботинки я снял! - смутился Порфирий
Петрович.
- А, это у вас ноги такие... - удивился Раскольников, присмотревшись.
- В самом деле, что это с ними? - удивился Порфирий Петрович.
- Да вам их, никак, гуталином начистили? Вы же ботинки, наверное, еще
раньше сняли?
- А как же! Как пришел, так сразу и снял. - ответил Порфирий Петрович. -
Не привык-с в помещении в ботинках сидеть.
- Ну, тогда все ясно. Тут под столами мальчишка-китайчонок ползает и
посетителям ботинки чистит. А ему же там в темноте не видно - есть на
ногах ботинки, нет на ногах ботинок...
- Как же так... Я же чувствовал, как мне ноги чем-то мажут... Но я
подумал, это такой китайский эротический массаж ступней, - растерянно
пробормотал Порфирий Петрович.
- Не расстраивайтесь. Растворителем помоете - и дело в шляпе.
- Ну, разве что... Так что у вас за беда? Вы отвлеклись...
- Ах, да! На чем я остановился? - задумался Раскольников. - Я уже рыдал
и говорил, что у меня беда приключилась?
- А как же! И очень впечатляюще это делали.
- Так-так... А про то, что я совсем забыл, говорил?
- И это говорили.
- Тогда продолжу, - сказал Родион. - У меня есть одна знакомая, ее зовут
Соня Мармеладова...
- Позвольте! - Порфирий Петрович даже слегка приподнялся со стула. - Но
Соня Мармеладова - это моя знакомая, а не ваша.
- Да нет же! - несколько раздраженно сказал Раскольников. - Я не про ту,
которая ваша знакомая. Бог с ней, с вашей знакомой, я вовсе не про нее
говорю. А есть другая Соня Мармеладова, вот та уже моя знакомая.
- И что с ней случилось?
Родион ничего не ответил, но по его щеке покатилась слеза. Но Порфирий
Петрович все понял без слов и, опустив глаза, тихонько снял шляпу.
- Что, вот так вот, к спинке? - прошептал Порфирий Петрович, не желая в
это верить.
Раскольников печально кивнул.
- И шнурки?
Раскольников опять кивнул и всхлипнул.
- Кстати, как сессия?
- Спасибо, ничего, - ответил Раскольников. - Философию уже сдал. Сегодня
по математике зачет, а тут такая неприятность... Придется в другой раз.
- Крепитесь молодой человек! Что я могу для вас сделать?
- А у вас шпоры есть? - с надеждой спросил Раскольников.
- Шпоры? У меня нет, но я могу поспрашивать в конной жандармерии...
- Да нет же, по математике!
- Ах, вы про экзамен! По математике, конечно, есть. Но я имел в виду
беду с вашей знакомой.
- Да, да... - Раскольников с надеждой заглянул следователю в глаза. -
Порфирий Петрович, миленький! Найдите его, пожалуйста. Найдите того, кто
сделал это с Соней. Найдите эту негодяйку...
- Негодяйку? Но почему вы уверены, что это сделала женщина?
- Только женщина могла нанести такой слабый удар. Или очень слабый
мужчина... Даже синяка не осталось.
- Это плохо, - сказал Порфирий Петрович. - Если синяка не осталось, то
мы ничего не сможем доказать. Но я попытаюсь что-нибудь сделать.
Раскольников схватил за рукав пробегающего мимо официанта и потребовал
счет. Счет немедленно принесли.
- Что? Полтора рубля за суши? - возмущенно спросил Порфирий Петрович,
напряженно вглядываясь в иероглифы. - Грабеж среди белого дня.
- Это потому, что это китайский ресторан, а не японский, - объяснил
Раскольников, - Когда заказываете японские блюда, получается большая
наценка на роуминг.
- Все равно грабеж! - проворчал Порфирий Петрович, но деньги заплатил.
Раскольников в свою очередь оплатил аренду трещотки, и мужчины вышли из
ресторана.

Первым делом Порфирий Петрович решил лично встретиться с Соней
Мармеладовой и разузнать все подробности. Это было доволно опасно,
потому что другая Соня Мармеладова, знакомая Порфирия Петровича, была
жутко ревнива и закатывала ему истерики по малейшему поводу.
- Боже мой, что будет, если она узнает, что я познакомился с другой
Соней Мармеладовой? - размышлял Порфирий Петрович. - Она меня просто
прибьет!
Он представил в красках, как Соня Мармеладова бьет посуду и кричит
противным писклявым голосом: "Подлец! Значит, я тебя уже не устраиваю?
Завел себе другую Соню Мармеладову, помоложе?". Порфирия Петровича
передернуло. Но он был не робкого десятка и решил рискнуть.
- В конце концов, у нее на лбу не написано, что она Соня Мармеладова, -
рассудил Порфирий Петрович. - Моя Соня нипочем не догадается, даже если
встретит меня с ней. Наверняка подумает, что это какая-то моя
родственница...
Порфирий Петрович узнал у Раскольникова телефон Сони Мармеладовой и
позвонил ей.
- Алло! - сказал он в трубку. - Я могу поговорить с Соней Мармеладовой?
- Она занята, - сказал неприятный женский голос. - Я некрасивая женщина
в купальнике со шрамом на щеке.
- Чем же это она занята? - возмутился Порфирий Петрович. - Ни фига себе!
Я ей звоню, а она занята. Хамство какое! А с кем я говорю?
- Не твое дело, - сказал неприятный голос и в трубке раздались короткие
гудки. Порфирий Петрович положил трубку и только сейчас сообразил, что
гудки были какие-то неравномерные и хрипловатые.
- Это она, негодяйка, голосом гудки изобразила! - догадался Порфирий
Петрович. - А я-то, дурак, купился.

Он покраснел от обиды и вышел из телефонной будки.
- Что такое, Порфирий Петрович? - спросил Раскольников, который сразу
заметил сконфуженный вид следователя. - Неужели она не согласилась с
вами встретиться? Да быть такого не может!
- Там какая-то женщина, сказала, что Соня занята.
- Как женщина? - у Раскольникова отвисла челюсть. - Не может быть. Вы не
ошиблись? Чтобы к телефону подходил мужчина, причем каждый раз разный,
это для нее обычное дело. Но женщина...
- Точно женщина. Некрасивая такая, в купальнике, а на щеке шрам. -
принялся описывать Порфирий Петрович.
- А вы-то откуда знаете? - недоверчиво спросил Раскольников. - Вы же с
ней по телефону говорили.
- Право, не могу сказать... Знаю, и все. - Порфирий Петрович сам
оказался озадачен. - Наверное, интуиция.
- А, тогда понятно, - успокоился Раскольников. - Ну и интуиция у вас,
Порфирий Петрович!
- Не жалуюсь... - Порфирий Петрович почувствовал себя польщенным.
- А знаете что, Порфирий Петрович! - сказал вдруг Раскольников. -
Пойдемте заявимся к Соне Мармеладовой в гости? Прямо так, без
предупреждения. А то что-то я забеспокоился.
- А удобно ли? - смутился Порфирий Петрович. - Вы же понимаете.... Мы
можем ее этим скомпрометировать.
- А мы сделаем вид, что мы водопроводчики. Возьмите ка в руки... -
Раскольников пошарил вокруг взглядом и обнаружил кусок ржавой
водопроводной трубы. -... эту трубу. А я возьму в руки гаечный ключ.
- А если меня кто-нибудь запомнит в лицо? А потом случится мне его
допрашивать, он и поймет, что я не водопроводчик, а следователь.

А мы натянем на голову чулки, - сказал Раскольников, натягивая на голову
чулок и протягивая Порфирию Петровичу второй.
- Ну, разве что чулки, - согласился Порфирий Петрович и натянул на
голову чулок. - Странно! Этот чулок похож на чулок одной моей знакомой,
по имени Соня Мармеладова.
- Что-то такси не ловится, - увел разговор в сторону Раскольников,
размахивая гаечным ключом. Машины проносились мимо, но ни одна не
останавливалась.
- Придется поехать на метро.

В метро их в таком виде не пустили. Порфирий Петрович размахивал
удостоверением следователя, но ему не поверили, потому что в
удостоверении на фотографии он был без чулка. Пришлось Раскольникову и
Порфирию Петровичу пойти пешком. Добрались они до Сони Мармеладовой уже
под вечер.

Они подошли к двери Сони Мармеладовой и постучали. Потом Раскольников
позвонил в колоколчик. Никто не открывал, и Порфирий Петрович подул в
свою трубу, так, что раздалось громкое гудение. Все равно никто не
открывал.

- Никого нет дома. Пойдем отсюда? - спросил Порфирий Петрович.
- Погодите! - Раскольникову не давала покоя какая-то мысль, и он ее
напряженно думал.
Наконец, он уловил свою мысль и на лице его отразилась тревога.
- Порфирий Петрович, а вдруг с ней что-нибудь случилось? Вдруг она там
без сознания лежит?
- Тогда неудивительно, что она не открывает, - заключил Порфирий
Петрович. - Ну вот, навонец-то разобрались.
Порфирий Петрович повернулся и собрался было уходить, но Раскольников
схватил его за рукав.
- Смотрите, - прошептал он. - Дверь-то, кажется, не заперта. Может,
войдем?
Порфирий Петрович посмотрел на Раскольникова неодобрительно.
- Вот так вот, без приглашения? В чужой дом? Впрочем...
Порфирий Петрович отошел на несколько шагов назад и с удивлением
осмотрел дом.
- Да ведь мне же знаком этот дом! - сказал он. - Здесь живет моя дочь,
Соня Мармеладова.
- Соня Мармеладова - ваша дочь? - изумленно вскричал Раскольников. - Что
же вы сразу не сказали?
- Да мне как-то в голову не пришло, что здесь замешана моя дочь, -
признался Порфирий Петрович. -

Раз так, мы, конечно, можем войти.
Порфирий Петрович открыл дверь и вошел. Раскольников последовал за ним.
В квартире все было перевернуто, вещи разбросаны. Посреди комнаты, на
стуле, сидело нечто, замотанное скотчем и мычащее. Раскольников бросился
вперед и размотал Соню Мармеладову - а это оказалась именно она.

- Родик! - воскликнула Соня и зарыдала у него на плече. Порфирий
Петрович деликатно кашлянул.
- Папа? Ты знаком с Родиком? - удивилась Соня.
- Да, но я не знал, что он знаком с тобой, - ответил Порфирий Петрович.
- Как же не знали? - возмутился Раскольников. - Я ведь вам еще давеча в
ресторане говорил, что Соня Мармеладова - моя знакомая. И потом, когда
мы у двери стояли и войти не решались, вы все поняли. А теперь говорите,
что не знали?
- Но я подумал на свою старшую дочь, - сказал Порфирий Петрович. - У
меня две дочери, и обе Сони Мармеладовы. Я назвал их так в честь одной
своей знакомой... А вот и старшая!

Раскольников повернулся к двери и увидел заплаканную девушку, которая
только что вошла.
- Что случилась, доченька? - изумленно спросил Порфирий Петрович,
переводя взгляд то на одну, то на другую Соню Мармеладову.
- Ах, папенька! - заголосили девушки хором и ударились в истерику.
Раскольников зажал уши, потому что не выносил истерик, а Порфирий
Петрович сбегал на кухню и принес стакан воды. Девушки, ожидавшие, что
он принесет два стакана, от удивления замолчали. Раскольников облегченно
опустил руки, а Порфирий Петрович, громко чавкая, выпил воду и поставил
стакан на подоконник.
- Успокоились? Теперь расскажите спокойно, - сказал Порфирий Петрович.

Перебивая друг друга, девушки принялись рассказывать свою беду.
Выяснилось, что с ними произошли совершенно одинаковые происшествия.
Какая-то старуха схватила их, примотала скотчем к стулу и связала шнурки
на ботинках. После этого она пригрозила им, что если девушки не принесут
ей проценты, то весь этот кошмар повторится.
- Я бы сама ни за что не освободилась, но меня случайно нашла моя
подружка, Соня Мармеладова, - добавила старшая сестра. - А старуха
сказала, что если проценты не принесу, то в следующий раз она мне еще и
воды за шиворот нальет.
- Проценты, говорите? - в задумчивости протянул Раскольников. - Как же,
догадываюсь, кто это был.
- Неужели старуха-процентщица? - прошептал Порфирий Петрович. - Но вы
же, Родион Романович, помнится, кокнули бабулю... Вы и срок за это уже
отсидели, помните, на десять лет я вас тогда упек.
- В том-то и дело, Порфирий Петрович, что не убивал я ее, - с жаром
сказал Раскольников. - А признался я вам тогда, потому что очень уж
хорошо у вас получается признания из людей вытягивать.
- Ну, дела... - Порфирий Петрович тяжело вздохнул. - Значит, старуха
жива и на свободе? И, судя по всему, опять взялась за свое?
- Вот и я о том же, - сказал Раскольников. - Гуляет на свободе и
вымогает у честных людей проценты.
- В таком случае, мы это так не оставим! - торжественно заявил Порфирий
Петрович. - У меня есть план. Мы будем ловить старуху на живца.
Порфирий Петрович поднял указательный палец и выразительно посмотрел на
собеседников. Сони Мармеладовы, открыв рты, завороженно уставились на
него. Раскольников нервно сглотнул.
- Это что же, Порфирий Петрович... - осторожно начал он. - Неужто
дочерью своей рискнете?
- Для того и рожал двоих, - твердо сказал Порфирий Петрович, - чтобы
одной рискнуть можно было. Для того и назвал одинаково, чтобы ежели с
одной что случится, другая осталась, точно такая же.
- Ой, папенька... - еле слышно прошептала Соня Мармеладова. Другая Соня
всхлипнула. Порфирий Петрович, вздохнув, присел на стул и объяснил свой
план. План был гениален, и Раскольников даже прослезился от того, что не
ему в голову пришла столь замечательная идея.

На следующий день рано утром Соня Мармеладова вышла из дома и пошла в
сторону Крюкова канала. Порфирий Петрович и Раскольников, натянув для
маскировки на головы чулки, как тени, крались за ней следом. Другая Соня
Мармеладова, которая для неузнаваемости в этот день не накрасилась,
следовала за ними в нескольких метрах, изображая из себя торговку
бижутерией.
Так они проходили часа три, но ничего не произошло.
- Не клюет! - хмуро констатировал Раскольников.
- Не там ловим, видать, - сказал Порфирий Петрович.
Он подбежал к Соне Мармеладовой и стал что-то шептать ей на ухо. Соня
возмущенно помотала головой, и они начали о чем-то спорить. Раскольников
в это время для виду покупал у другой Сони Мармеладовой бижутерию, якобы
для любимой девушки, торгуясь при этом так яростно, что редкие прохожие
шарахались и обходили его стороной. Тем временем Порфирий Петрович
закончил свой спор с Соней Мармеладовой и вернулся к Раскольникову.
- Не пойду на панель, не пойду на панель, - писклявым голосом
передразнил он Соню. - Если отец сказал "иди", значит, иди. Так я
считаю.
- Родную дочь на панель отправили? - укоризненно спросил Раскольников.
- Я же для дела, а не для развлечения, - резонно возразил Порфирий
Петрович.
- Ну, разве что для дела, - согласился Раскольников.

До панели было всего несколько минут ходьбы. Подойдя к панели, Соня
Мармеладова несколько секунд постояла в нерешительности, а потом махнула
рукой и ступила на нее. Практически сразу же к ней подкатила крутейшая
тачка, запряженная двумя лошадиными силами. В тачке сидел новый русский
с двумя телохранителями. Одет он был в малиновый зипун, а на шее у него
висела бриллиантовая фенечка.
- Сколько? - без лишних церемоний спросил новый русский.
- Без двух двенадцать, - храбро ответила Соня Мармеладова, посмотрев на
часы.
- Без двух? - новый русский в недоумении огляделся. - А, в смысле, без
этих? Не без этих я не могу.

Это мои телохранители, я без них никуда. А если с ними, то сколько?
- А с ними - от семи до пятнадцати строгого режима, - вежливо сказал
Подошедший Порфирий Петрович.
- С конфискацией самого ценного, - добавил Раскольников,
многозначительно поглаживая колун.
- Братаны, вы чего? Если тут очередь, то так бы и сказали, - испуганно
пробормотал новый русский, глядя на топор и прикрывая руками самое
ценное - свою фенечку.
- Чего? А того! - грубо сказал Раскольников. - Ты чего к девушке
пристаешь? Может, она порядочная! Ну и что, что на панель вышла?
- Да! - поддержал его Порфирий Петрович. - Может, ее жизнь вынудила!
Может, у нее мать больная.
- Безногая, - добавил Раскольников. - И слепая.
- Кстати, не исключено, - продолжал поддакивать Порфирий Петрович. -
Может, у ее матери болезнь Альцгеймера и холера!
- И вдобавок она глухонемая, - продолжал Раскольников, ободренный
поддержкой Порфирия Петровича. - Да что там глухонемая - может, у матери
этой девушки нервный тик, энурез и гепатит Б.
- Шизофрения, сибирская язва, сифилис, геморрой и чесотка. - резюмировал
Порфирий Петрович. - Хорошо, что я с ней развелся.
- Давно развелись? - полюбопытствовал Раскольников.
- С полгода как, - задумчиво сказал Порфирий Петрович.
- И чем она сейчас занимается?
- Работает в бакалейной лавке, продавщицей, - сказал Порфирий Петрович.
- А что?
- Нет-нет, ничего, - и Раскольников снова повернулся к новому русскому.
- Ну что, ты все понял?
- Я же не отморозок какой! - возмутился новый русский. - Теперь понимаю,
что девушка порядочная, просто жизнь у нее такая. Только все равно
нехорошо получилось. Я бы с ней по честному расплатился, а старуха
наверняка не заплатит. У этих старух знаете какая пенсия - на хлеб-то не
хватает, не то что на девушек.

- Какая старуха? - встрепенулся Порфирий Петрович.
- Ну та, которая девушку увела, пока вы мне про ее мать рассказывали.
Порфирий Петрович и Раскольников резко обернулись.
- Прошляпили! - застонал Порфирий Петрович. - А ведь сколько раз я ей
говорил, чтобы не доверяла незнакомым старухам!
Порфирий Петрович в отчаяньи прыгал и рвал на себе волосы, в то время
как Раскольников оставался на удивление спокоен.
- А-а-а! Что же теперь делать? Все пропало! - зарыдал Порфирий Петрович
и попытался выщипать себе бороду. Но борода была слишком короткой, и ему
накак не удавалось ухватиться за нее как следует.
- Родион, у вас случайно нет пинцета? - спросил Порфирий Петрович у
Раскольникова.
Раскольников протянул Порфирию Петровичу пинцет. Порфирий Петрович
выдернул пинцетом несколько волосинок и зарыдал еще сильнее.
Раскольников смотрел на него, слегка наклонив голову.
- Родион, а вы почему не рыдаете? - спросил Порфирий Петрович,
прервавшись на секунду. - У нас же все пропало! Я поражаюсь вашему
спокойствию.
- Но почему вы считаете, что все пропало? - удивился Раскольников.
- А какие у вас предложения?
- Надо брать старуху с поличным.
- Как же. Возьмешь ее... Она за это время знаете куда ушла?
- Знаю. Вторая Красноармейская, дом 6. Там она живет, - спокойно ответил
Раскольников.
Челюсть Порфирия Петровича на секунду отвисла, после чего с громким
щелчком захлопнулась обратно.
- Вы - гений! - торжественно сказал Порфирий Петрович. - Ну конечно, она
живет по месту прописки. Побежали! Будем брать старуху!
- А как же я? - тоненьким голосом спросила Соня Мармеладова. - Я уже
устала с этой бижутерией ходить...
- А ты - марш домой! - рявкнул Порфирий Петрович.

Соня постояла несколько секунд в оцепенении, потом сорвалась и умчалась
вдаль, оставляя за собой клубы пыли. Мужчины же повернулись в другую
сторону и затрусили в направлении Второй Красноармейской.

Как загривок разъяренного льва, бросающегося на ветчину, топорщились усы
Порфирия Петровича, который, как стремительный тигр, выбил дверь в доме
на Второй Красноармейской и злобным гиббоном бросился на старуху.

- Да он просто зверь! - подумал Раскольников, залюбовавшись Порфирием
Петровичем.
Однако старуха тоже была не промах. Она обхватила Порфирия Петровича
руками и стала кататься с ним по полу, пытаясь раздавить его своим
весом. И только когда Раскольников подоспел на помощь и приставил к
виску старухи холодное лезвие колуна, старуха наконец поняла, что
сопротивление бесполезно и сдалась. Мужчины встали, отряхнулись и
поздравили друг друга с победой. Соня Мармеладова, которую старуха уже
успела привязать к стулу, смотрела на них с восхищением.
- Ну что, - спросил Раскольников, отвязывая Соню Мармеладову и
привязывая на ее мест старуху. - Будем колоть старуху?
И он зловеще помахал в воздухе своим колуном.

- Хотите потренироваться? - спросил Порфирий Петрович. - Я-то и не таких
раскалывал, даже вас когда-то расколол, так что могу уступить, если
желаете.
- Было бы интересно, - задумчиво протянул Раскольников. - Колун
подержите, пожалуйста. Сейчас я ее мигом расколю.
Он отдал Порфирию Петровичу колун, повернулся к старухе и замер в
нерешительности.
- Порфирий Петрович! С чего начинать-то? - громким шепотом спросил он.
- Ну, фамилию у нее спросите... где работает... где была вчера
вечером... - подсказал Порфирий Петрович.
- Фамилия! Имя! Отчество! - заорал Раскольников, стукнув кулаком по
столу.
- Мармеладова София Агапоновна, и нечего так кричать, - спокойно
ответила старуха.
- Супер! - прошептал Раскольников. - Я ее уже на фамилию расколол! Еще
немножко, и она во всем признается...
- Ну-ну... - скептически сказал Порфирий Петрович, усмехнувшись.
- Признаваться будем? - строго спросил Раскольников у старухи.
- Ни в чем я не признаюсь! - гордо заявила старуха. - И вообще, без
адвоката слова не скажу.
- Ваши отпечатки пальцев обнаружены на месте преступления, - настаивал
Раскольников.
- Не знаю я никаких отпечатков.
- Вас видели десять свидетелей!
- Не знаю я никаких свидетелей.
- Мы проверим вас на детекторе лжи о узнаем правду!
- Не знаю я никакого детектора лжи.

Раскольников с умоляющим видом посмотрел на Порфирия Петровича, но тот и
не думал подсказывать.
- Если не поможете следствию, пойдете в тюрьму! - стал запугивать
старуху Раскольников. - Сядете на всю катушку. Да что в тюрьму... я
тебя, негодная, прямо здесь колуном по голове прикончу! И ничего мне за
это не будет. Потому что я за это уже отсидел.
- Не знаю я никакой катушки.
- Черт! - Раскольников был совершенно растерян.
- Что, не колется старуха? - ехидно спросил Порфирий Петрович.
- Не колется, - признал Раскольников. - Не знаю, что и делать...
- Эх, молодежь... Смотри, как колоть надо! - Порфирий Петрович
пододвинул стул и сел напротив старухи.
- Ничего не скажу! Ни в чем не признаюсь... - нерешительно сказала
старуха. - Хоть режьте меня, хоть топором пилите!
- Эх, София Агапоновна... - серьезным голосом сказал Порфирий Петрович.
- А ведь это вы совершили преступление.
Старуха медленно опустила голову и тяжело вздохнула.
- Дайте мне листок бумаги, - наконец сказала она. - Я хочу написать
признание.
Тем, кто дочитал-спасибо.