История №520977

Единственный выживший обладатель премии Дарвина.

В 1982 году Ларри Уолтерс, дальнобойщик из Лос-Анджелеса, бывший
летчик-курсант, решил осуществить давнюю мечту о полете... но не на
самолете. Он изобрел собственный способ путешествовать по воздуху.
Уолтерс привязал к удобному креслу сорок пять метеорологических шаров,
наполненных гелием. Он уселся в кресло, взяв запас бутербродов, пиво и
пневматическое ружье*. По сигналу его друзья отвязали веревку,
удерживавшую кресло. Ларри Уолтерс собирался плавно подняться всего на
тридцать метров, однако кресло, как выстреленное из пушки, взлетело на
пять километров.

(*) Пневматическое ружье ему было нужно чтобы можно было отстрелить
часть шаров, и таким макаром регулировать подъемную силу. Однако
случилась проблемка - ружьё он выронил.

Соседи обсуждают событие. Звонить ли 911? Зачем? Человек улетел. Летать
не запрещено. Закон не нарушен. Насилия не было. Америка - свободная
страна. Хочешь летать - ну и лети к чертовой матери.

... Часа через четыре диспетчер расположенного неподалёку аэропорта
слышит доклад пилота с заходящего на посадку лайнера:

- Да, кстати, парни, вы в курсе что у вас тут в посадочном эшелоне
какой-то мудак летает на садовом стуле?
- Что-что? - переспрашивает диспетчер, решивший что галлюцинирует от
переутомления.
- Летает, говорю. Вцепился в свой стул. Все-таки аэропорт, я и подумал,
мало ли что...
- Командир, - поддает металла диспетчер, - у вас проблемы?
- У меня? Никаких, все нормально.
- Вы не хотите передать управление второму пилоту?
- Зачем? - изумляется командир. - Вас не понял.
- Борт 1419, повторите доклад диспетчеру!
- Я сказал что у вас в посадочном эшелоне летает мудак на садовом стуле.
Мне не мешает. Но ветер, знаете ли...

Диспетчер врубает громкую трансляцию. У старшего смены квадратные глаза.
В торец посадочной полосы с воем мчатся пожарные и скорая помощь. Полоса
очищена, движение приостановлено: экстренная ситуация. Лайнер садится в
штатном режиме. По трапу взбегают фэбээровец и психиатр.

Доклад со следующего борта:
- Да какого еще хрена тут у вас какой-то козел на воздушных шариках путь
загораживает?! Вы вообще за воздухом следите?
В диспетчерской тихая паника. Неизвестный психотропный газ над
аэропортом.
- Спокойно, командир. А кроме вас его кто-нибудь видит?
- Мне что, бросить штурвал и идти в салон - опрашивать пассажиров кто из
них ослеп?
- Почему вы считаете что они могут ослепнуть? Какие еще симптомы
расстройств вы можете назвать?
- Земля, я ничего не считаю, я просто сказал что эта гадская птица на
веревочках работает воздушным заградителем. А расстройством я могу
назвать работу с вашим аэропортом.

Диспетчер трясет головой и выливает на нее стакан воды и, перепутав
руки, чашечку кофе: он потерял самоконтроль.
Третий самолет:

- Да, и хочу поделиться с вами тем наблюдением, джентльмены, что
удивительно нелепо и одиноко выглядит на этой высоте человек без
самолета.
- Вы в каком смысле??!!
- Ну... И в прямом, и в философском... и в аэродинамическом.

В диспетчерской пахнет крутым первоапрельским розыгрышем, но календарь
дату не подтверждает. Четвертый борт леденяще вежлив:

- Земля, докладываю: только что какой-то парень чуть не влез ко мне в
левый двигатель, создав угрозу аварийной ситуации. Не хочу засорять эфир
при посадке. По завершению полета обязан составить письменный доклад.

Диспетчер смотрит в воздушное пространство взглядом горгоны Медузы,
убивающей все что движется.

- ... И скажите студентам, что если эти идиоты будут праздновать
Хэллоуин рядом с посадочной глиссадой, то это добром не кончится! -
просит следующий.
- Сколько их?
- А я почем знаю?
- Спокойно, борт. Доложите по порядку. Что вы видите?
- Посадочную полосу вижу хорошо.
- К черту полосу!
- Не понял. В каком смысле?
- Продолжайте посадку!!
- А я что делаю? Земля, у вас там все в порядке?
- Доложите - вы наблюдаете неопознанный летательный объект?
- А чего тут не опознать-то? Очень даже опознанный.
- Что это?
- Человек.
- Он что, супер-йог какой-то, что там летает?
- А я почем знаю, кто он такой.
- Так. По порядку. Где вы его видите?
- Уже не вижу.
- Почему?
- Потому что улетел.
- Кто?
- Я.
- Куда?
- Земля, вы с ума сошли? Вы мозги включаете? Я захожу к вам на посадку!
- А человек где?
- Который?
- Который летает!!!
- Так это что - это вы его запустили?! А на хрена? Я не понял!
- Он был?
- Летающий человек?
- Да!!!
- Конечно был. Что я, псих?
- А сейчас?
- Мне некогда за ним следить! Откуда я знаю, где он! Напустили черт-те
кого в посадочный эшелон и еще требуют следить за ними! Плевать мне где
он сейчас болтается!
- Спокойно, командир. Вы можете его описать?
- Мудак на садовом стуле!
- А почему он летает?
- А потому что он мудак! Вот поймайте и спросите, почему он, тля,
летает!
- Что его в воздухе-то держит? - в отчаяньи надрывается диспетчер. -
Какая етицкая сила? Какое летательное средство??? Не может же он на
стуле летать!!!
- Так у него шары к стулу привязаны.
(Далее следует непереводимая игра слов, ибо диспетчер это понял так, что
воздухоплаватель привязал яйца к стулу, и требует объяснить ему причину
подъемной силы этого сексомазохизма.)
- Его что, Господь в воздухе за яйца держит, что ли?!
- Сэр, я не склонен к сексуальным извращениям, и не совсем вас понимаю,
сэр, - политкорректно отвечает борт. - Он привязал к стулу воздушные
шарики, сэр. Видимо, они надуты легким газом.
- Откуда у него шарики?
- Это вы мне?
- Простите, командир. Мы просто хотим проверить. Вы можете его описать?
- Ну, парень. Нестарый мужчина. В шортах и рубашке.
- Так. Он белый или черный?
- Он синий.
- Командир? Что значит - синий?..
- Вы знаете какая тут температура за бортом? Попробуйте сами полетать
без самолета.

Этот радиообмен в сумасшедшем доме идет в ритме рэпа. Воздушное движение
интенсивное. Диспетчер просит таблетку от шизофрении. Прилетные рейсы
адресуют на запасные аэропорты. Вылеты задерживаются.
... На радарах - ничего! Человек маленький и нежелезный, шарики
маленькие и резиновые.
Связываются с авиабазой. Объясняют и клянутся: врач в трубку
подтверждает.
Поднимают истребитель.

... Наш воздухоплаватель в преисподней над бездной, в прострации от
ужаса, околевший и задубевший, судорожно дыша ледяным разреженным
воздухом, предсмертным взором пропускает ревущие рядом на снижении
лайнеры. Он слипся и смерзся воедино со своим крошечным креслицем, его
качает и болтает, и сознание закуклилось.
Очередной рев раскатывается громче и ближе - в ста метрах пролетает
истребитель. Голова летчика в просторном фонаре с любопытством повернута
в его сторону. Поотдаль истребитель закладывает разворот, и на обратном
пролете пилот крутит пальцем у виска.
Этого наш бывший летчик-курсант стерпеть не может, зрительный центр в
мерзлом мозгу передает команду на впрыск адреналина, сердце толкает
кровь, - и он показывает пилоту средний палец.

- Живой, - неодобрительно докладывает истребитель на базу.

Ну. Поднимают полицейский вертолет.
А вечереет... Темнеет! Холодает. И вечерним бризом, согласно законам
метеорологии, шары медленно сносит к морю. Он дрейфует уже над берегом.
Из вертолета орут и машут! За шумом, разумеется, ничего не слышно.
Сверху пытаются подцепить его крюком на тросе, но мощная струя от винта
сдувает шары в сторону, креслице болтается враскачку, как бы не
вывалился!..

И спасательная операция завершается по его собственному рецепту, что в
чем-то обидно... Вертолет возвращается со снайпером, слепит со ста
метров прожектором, и снайпер простреливает верхний зонд. И ещё один.
Смотрят с сомнением... Снижается?
Внизу уже болтаются все береговые катера. Вольная публика на
произвольных плавсредствах наслаждается зрелищем и мешает береговой
охране. Головы задраны, и кто-то уже свалился в воду.

Третий шарик с треском лопается, и снижение грозди делается явным.
На пятом простреленном шаре наш герой с чмоком и брызгами шлепается в
волны.
Но веревки, на которых висели сдутые шары, запутались в высоковольтных
проводах, что вызвало короткое замыкание. Целый район Лонг-Бич остался
без электричества.

... И когда на набережной его перегружают в "скорую", и фотовспышки
прессы слепят толпу, пронырливой корреспондентке удается просунуть
микрофон между санитаров и крикнуть:

- Скажите, зачем вы все-таки это все сделали?

Он ответил:

- Человек не может просто сидеть без дела. (A man cannot just sit
around.)