История №50809

Жили-были две семьи. Дружили домами. Или семьями? Были они возрастом под
пятьдесят, и там и там по паре детишек, встречались не часто, поскольку
быт-суета и разные концы Москвы. Но встречам искренне радовались, дружба
их тянулась едва ли не со школьных, а уж со студенческих лет - точно.
Помогали друг другу как могли, квартиру там отремонтировать, работу
найти, и так, по мелочам.
И вот в начале девяностых одним из них, назовем их Ивановыми, досталась
в наследство от дальней родственницы дача в Смоленской области.
Побрюзжали они на то, что и в Подмосковье-то в свое время отказались от
бесплатного участка, а тут такая даль. Но что бы решить как-то вопрос с
этим наследством, надо же на него посмотреть? И вот на наши длинные
первые майские праздники собрались они и поехали. Решили - оформим все
бумаги, дадим объявление в местной прессе и продадим это добро.
Приехали, глянули… И каждый по отдельности загрустил. А потом друг другу
в глаза посмотрели… И рассмеялись своим одинаковым мыслям. Вообщем,
передумали продавать. Красота кругом неописуемая. Участок ухоженный
любовно. Дом добротный. И возраст их видимо способствовал пересмотру
взглядов на загородную недвижимость. Пусть и не ближний свет.
Навели они порядок по своему усмотрению и вернулись в Москву. А им тут
уж друзья (для простоты обзовем их Петровыми) звонят, приезжают.
Рассказывайте, мол, без утайки, как съездили. Те и давай наперебой
рассказывать-расхваливать. А вот, говорят, если не верите, - поехали с
нами на девятое, чего дома-то сидеть? А там природа, река-рыбалка,
воздух и т.д.
Уговорили. Петровы, они на подъем легкие. Да и праздники эти затяжные
способствуют перемене мест. Собрались, поехали.
И Петровым места жутко понравились. И люди вокруг, соседи то есть,
замечательные, доброжелательные, все им рассказали, показали.
Приязжайтя, мол, живитя, поможем, за хозяйством вашим присмотрим. А если
одним скушно, так вон рядом с вашей-то дачка второй год пустует, на
продажу выставлена. Оне и возьмут недорого. Хорошая дача-то. Пусть
друзья-то ваши посмотрят.
Посмеялись, но посмотрели. Действительно, тоже хорошая дача. Опять
посмеялись, но телефон хозяев взяли. А через месяц внесли залог.
И вот стали они на дачки наезжать. Чаще все вместе. Реже - порознь. А в
середине лета взяли синхронно отпуска и обосновались там на месячишко.
Идиллия. Совместные ужины под яблонями. Банька. Неудобство оттого, что
баня на одном участке а колодец на другом, решили просто. Прорубили
калиточку в оградке, что разделяла участки. Ходят друг к другу как к
себе. Женщины на пару в огороде - две жопы из борозд торчат. Проснулась
в них страсть к садоводству, хотя что одна, что другая до сих пор
думали, что помидоры собирают в лесу попутно с грибами. Мужики - по
рыбалке. Хотя рыбаки тоже те еще. На две уклейки бутылка водки. Но дело
ведь не в этом, правильно?
Первая тучка на горизонте безоблачного отдыха нарисовалась где-то через
неделю. А надо сказать, что была у обеих семей какая-никакая скотинка. У
Петровых пес, а у Ивановых кот. И тот и другой, откровенно говоря,
животные премерзейшие. Кот, тупое, ленивое и хитрое созданье за три года
жизни ни разу не покидал пределов квартиры. Пес, беспородный и
хамоватый, воспитан был на том, что все, что находится в пределах
досягаемости его зубов, принадлежит ему по праву.
Начало положил пес. Шляясь по соседнему участку и изображая норную
собаку, он вырыл все клубни каких-то особо ценных свеженатыканных
Ивановой вдоль палисадника цветов. Клубни то ли сожрал, то ли заныкал,
оставив после своих трудов глубокие безобразные ямы.
Практически одновременно с этим ошалевший от воздуха свободы кот уронил
мачту телевизионной антенны, которую Петров мастырил два дня. Захотел,
видимо, осмотреть окрестности с самой высокой точки. А может ее просто
ветром уронило, а безрукий Петров в свое оправдание нашел стрелочника в
виде кота.
Два эти безусловно неприятные, но не страшные события не могли, конечно,
нарушить создавшуюся идиллию. Но дальше все покатилось по нарастающей,
как снежный ком.
Иванов то ли по глупости, то ли из вредности вырубил с межи между
участками неплодоносившую облепиху, которая загораживала солнце его
клубнике. Дерево оказалось единственным облепихом-папой на семь верст, и
шесть облепих-мам, росших у Петровых, враз овдовели. Когда Иванов клялся
в своем незнании о двуполости этих растений, ему верили, но как-то
неискренне.
А у мадам Ивановой, вернувшейся из магазина и «на секунду» оставившей
сумку с продуктами на крыльце, кто-то упер из этой сумки две упаковки
сарделек и шмат колбасы. Преступление осталось нераскрытым ввиду
отсутствия очевидцев.
Но пес во время очередного хамского налета на соседний участок на тему
посрать в укропе получил по жопе лопатой. К этому надо добавить, что на
своем участке пес не только не гадил, а даже ходить старался по
бороздам. Однако после лопатного допинга стал слаб животом и дристал где
ни попадя.
Сразу после этого кот то ли случайно, то ли не очень провалился в
выгребную сортирную яму. Он орал и плавал в дерьме, пока его не вытащили
оттуда рыболовным подсачеком и не вымыли из шланга. После этого кошачьи
мозги окончательно съехали набекрень, он стал дергаться, пугаться своего
хвоста и орать при виде соседей.
Мадам Петрова, помыв как-то старые тяжеленные половики, развесила их
сушить на веревку, протянутую через оба участка. А дальний конец
веревки, на соседнем участке, как на грех был привязан за ветку яблони.
Яблонька и так ломилась от созревающих плодов. А тут еще половики. Она и
треснула, бедная, до земли практически.
После чего свежеотмытые половики Петровой каким-то чудом оказались в
большущей бочке с жидким компостом. А попросту - с говном. Может, ветром
занесло.
Потом Петрова попросила у соседки каких нибудь тряпок для хозяйственных
нужд. Та без сожаления отдала кучу своих старых платьишек тридцатилетней
давности. А на следующий день на огороде Петровых красовалось чучело,
вызывающее у соседей жгучие ассоциации. Наряжено оно было в любимое
Ивановой в молодости платьишко. Пучок пакли на голове чучела полностью
повторял ее нынешнюю прическу, усугубляя ассоциации. Сделано все было
добротно, в отличии от телевизионной мачты. Чувствовалось, Петровым
владело вдохновение. В одной «руке» чучело держало скалку, в другой
ведро без дна, а на груди висела хорошо читаемая старая жестянка «Не
влезай! Убьет! »
Далее отношения все более натягивались. Хотя внешне все оставалось
пристойно. Друзья привычно улыбались и раскланивались друг другу. Но
давно забыты были совместные обеды, бани, купания и прогулки.
Пса наконец-то посадили на цепь и он, не знавший в жизни даже ошейника,
дико выл по ночам, мешая спать всем, кроме своих хозяев, Петровых.
Иванов включал свою электробритву, по звуку напоминавшую отбойный
молоток фирмы «Блэк энд Декер», как раз когда мадам Петрова садилась
смотреть свой любимый сериал. Брился Иванов часто и подолгу, в
зависимости от количества серий, транслируемых в день. В результате
вместо мелодраматических перипетий Петрова видела на экране много
волнистых линий, а когда закрывала глаза - утопленного в колодце
Иванова.
На колодец повесили замок, объясняя это заботой о безумном коте. И
единственный ключ, якобы боясь потерять, Петров носил в трусах даже на
рыбалку. Ивановы стали ходить за водой за четыре дома.
Женщины забросили садоводство, чтобы не мелькать кверху задницами на
виду у соседей, вызывая усмешки и едкие замечания.
Совместная рыбалка была пресечена на корню прогрессивными женами.
«Опять на рыбалку с этим Ивановым (Петровым)? Вот и живи со своим
Ивановым (Петровым)»
Обе дружные семьи ходили немытые. Потому что у одних был колодец, а у
других - баня.
Калитку между участками забили с двух сторон. За ненадобностью.
Потом зарядили дожди. Уезжали семьи с дач естественно порознь. К
следующей весне обе дачи были проданы.
Вот такая грустная дачная история. Животные тут конечно ни при чем.
Хотя из песни слова не выкинешь.
Года три прошло с тех пор, прежде чем семьи опять стали изредка и все
чаще встречаться. Все-таки многолетнюю дружбу одним дачным сезоном не
убьешь. И слава Богу.