История №499851

Дело было в декабре 1972 г., когда эсминец Северного флота «Бывалый»
прибыл в порт г. Конакри, для несения боевой службы у берегов Гвинейской
республики. У моряков корабля быстро сложились хорошие отношения с
местными жителями - фарцовщиками, обитавшими в порту. Каждый день
плутоватые гвинейские парни подходили к борту
нашего корабля с сувенирами. Воздевая с ними руки к белым братьям из
далёкой северной страны, они пытались осчастливить ими весь экипаж. Это
были африканские фигурки и безделушки из красного и чёрного дерева, а
также фрукты. Несмотря на запрет командования, натуральный обмен всё же
имел место. Частенько можно было видеть, как по палубе эсминца лёгкой
тенью мелькали члены экипажа с кокосами и ананасами, исчезая в своих
постах. Это сейчас их можно свободно купить в магазине, а тогда, в
начале 70-х, они были настоящей диковинкой. Матросы «Бывалого», ребята
щедрые, на обмен предлагали самые «необходимые» в Африке вещи, благо
ассортимент нашей корабельной лавки это позволял. Летели на причал: мыло
«Хозяйственное», «Банное» и так нужный на чёрном континенте гуталин.
Мойтесь, товарищи негры, чистите обувь! В свою очередь на борт
переправлялись сувениры и фрукты. Кушайте, советские моряки, витамины,
любуйтесь на фигурки стройных негритянок. Большим спросом у фарцовщиков
пользовались тельняшки и ещё одеколон «Маки» и «Кармен». Стеклянные
флаконы треугольной формы с резкой, пахучей жидкостью были непременным
атрибутом точек Военторга. Куда там французам со своей парфюмерией.
Какой-нибудь «Диор» или «Шанель» - слов нет, известные марки, даже в
Гвинее, а вот одеколон «Маки» и «Кармен» до нашего прихода на западном
африканском побережье не знал никто. Желающих насладиться замечательным
запахом советского парфюма было много. Как они использовали эту пахучую
жидкость - мы не знали. Сами ли поливались ей, а может, дарили своим
чернокожим подругам, или перепродавали? Случилось так, что одеколон с
поэтическим названием жгучей испанской красавицы чуть не стал причиной
разрыва наших добрых отношений. Когда торговля набрала оборот, стало ясно,
что спрос на него и другие товары превысил предложение. Урожай в Гвинее
снимают четыре раза в год, а запасы корабельной лавки быстро закончились.
В результате интенсивного торгового обмена на переборке корабельной лавки
сиротливо остались висеть только шнурки от матросских ботинок, стопка
почтовых конвертов и наборы ниток с иголками. Возник дефицит. Однажды,
вернувшись с моря, мы пришвартовались не к причалу, а к борту советского
сухогруза. Там работали портовые грузчики, среди которых быстро появились
менялы. Наша палуба оказалась ниже палубы соотечественника. Небольшими
группами мы стояли на юте корабля. И захотелось тут одному нашему матросу
вкусить сочную мякоть ананаса, ну просто очень, до слюны. Тем более, что с
борта нашего соседа их назойливо предлагали. Но обменять ему было нечего, и
своим желанием он поделился с друзьями. В чью разгоряченную тропическим
солнцем голову пришла простая счастливая мысль, сказать трудно, но сама
её оригинальность и новизна показалась заманчивой. Такой пример ещё не
был описан ни в одном учебнике по внешней торговле. Итак, в пустой
флакон из-под одеколона «Кармен» была налита солярка! Да, одеколон в
лавке закончился, но солярка на корабле была. По цвету на одеколон
похожа и запах есть. А почему не воду налили, так она без цвета, запаха
и вообще на корабле на вес золота. Короче, необходимые для продажи
приличия были соблюдены. На «Бывалом» всё бывало, а такое впервой.
Молодцы моряки, любят добрую шутку! В этот же самый день,
темнокожий джентльмен захотел осчастливить себя
или свою подругу парфюмом. Со спелым ананасом он стоял на борту
сухогруза. Желания сторон совпали. Язык жестов сработал быстро и ананас
с одеколоном перелетели из рук в руки. Дабы не видеть разочарования
гвинейского «друга», и не портить себе аппетит, наш товарищ моментально
исчез с ананасом в стальных недрах эсминца. Мы же с интересом наблюдали
за негром.
Он отвернул колпачок флакона и понюхал содержимое. Понюхал ещё раз… и
ещё. Не может быть! Посмотрел на этикетку с красивой, черноволосой
испанкой, вдыхающей аромат алой розы. Содержимое не соответствовало
упаковке и обман был раскрыт. От обиды и недоумения он не знал, что
предпринять, но решение пришло быстро. В Гвинее ведь тоже живут
сметливые ребята. Сбегав на берег, он вернулся с камнем в руках, и с
борта сухогруза стал выслеживать «дичь» – своего недавнего торгового
партнёра. Намерения его были серьёзные, да ещё в поддержку он пригласил
своих земляков, которые с гневом кричали что-то в нашу сторону. Сквозь
французскую речь слышались дорогие матросскому сердцу забористые
словечки. Подумалось, надо же, как они быстро выучили русский, а ведь мы
и месяца здесь не пробыли. Матросы стали избегать хождения по левому
шкафуту, ведь «охотник» мог ошибиться и признать в обидчике любого из
нас.
Вспомнилось грозное предупреждение из «Айболита»: «Не ходите дети в
Африку гулять!». С затаённой обидой, огорченный обманом абориген бродил
с камнем по палубе сухогруза, выслеживая нашего матроса. Предупреждённый
о грозящей ему беде, братишка сидел в душном боевом посту и не выходил
наверх. Только память о съеденном ананасе и весёлой шутке ободряли его.
Вскоре всё вскрылось, доложили командиру и «международный конфликт» был
улажен. На борт советского судна отправился один из офицеров. В качестве
отступного он вручил потерпевшему новую офицерскую рубашку, тельняшку, и
попросил не преследовать партнёра. Этого оказалось достаточным и,
свидетельствуя о перемирии, гвинеец выбросил флакон «Кармен» в воду
залива. Был ли наказан наш матрос я не помню, но он точно вернулся живым
домой… к маме. А стекляшка с соляркой до сих пор покоится там, на дне,
как памятный знак о пребывании эсминца «Бывалый» в Конакри.

Старший матрос Михаил Балашев. г. Санкт-Петербург, 2010 год.