История №482037

Канадский госпиталь.

Когда они вошли впервые, я обалдела. Первым в кабинет въехало ординарное
кресло на колесиках. В нем сидел большой седой тихий старик. Следом
появилось это карнавальное создание лет двадцати. Толкало эту коляску.
Оно и заставило меня раскрыть рот.

Красный ежик волос уложен гелем в натурального дикобраза. Миллион
кантиков свешиваются с куртки. С губ, бровей, носа свисают колечки и
цепочки. Кожа щедро расписана татуажем. Какие-то оскаленные пасти.
Мастер щедро извел хороший литр краски на все видимые поверхности.

Внук.

Из-под игл малиновых волос выглядывают ясные синие глаза. При этом он
мелодично трещит-болтает.

Я встречаю их в белом халате, столик с иглами и пробирками. Мне нужно
уколоть дедушку в вену и взять кровь. Я им улыбаюсь.

"Он почти не говорит после первого инсульта. И вены у него сложные,
дорогуша, да! Вот, чаще всего здесь на сгибе берут. Он варфарин сейчас
принимает, правда нам дозу неправильно скорректировали в последний раз,
пришлось еще раз являться..." - объясняет внук. Он живо наблюдает за
всеми манипуляциями и даже непроизвольно в них участвует.

Они приходят еще много раз. Я встречаю их в коридорах госпиталя, в фойе,
на улице и в лифте. Они всегда вдвоем. В лаборатории эту пару знают.
Однажды они приходят с направлением на уровень антибиотиков. По правилам
документы должна подписать медсестра, указав время последней капельницы.
Спрашиваю у техников, что с ними делать, т. к той самой неведомой
медсестры для подписи под рукой нет.

"Ааа, мистер К.! Да там же внук! Ты у его внука спроси, это он ему
капает антибиотики".

Это удивительно.

В Канаде это не так просто, и далеко не все манипуляции разрешается
делать самому. Интересуюсь у внука. Он пожимает плечами и так же
скороговоркой. "Ой, дорогуша, ну там же ничего сложного, мне показали
как подключать, а трубочку ему в вену в больнице поставили, вот я и
делаю, вчера ему ввел X единиц...".

Через две недели я их встречаю в реанимации. Срочная кардиограмма
мистеру K.. Конечно внук с ним. В изоляционном желтом халате, в синих
перчатках.

Дед плох. Его глаза тихо гаснут и он почти ни на что не реагирует.

"Дедушка, ой, смотри, она тебя раздевааааееееет, хи-хи!! Ты у нас еще
мужчина хоть куда! Да, а помнишь ты мне запрещал в детстве в твою
тумбочку залезать? Так вот, я вчера туда лазил, да-да, без разрешения!
Представляешь? Дед, ну ты меня слышишь?!! поговори со мной, не молчи!"

Он встревоженно заглядывает деду в лицо. Татуированными разноцветными
пальцами держит его за пульс. Гладит по руке, пробует ладонью
температуру лба. Дед туманно смотрит блеклыми глазами. Внук бросает мне
нервную улыбку напоследок и опять всматривается в деда, пытаясь что-то
болтать с показной беспечностью.

Я ухожу.

Через недели четыре они опять появляются в лаборатории. Мистер К. чисто
выбрит, слегка загорел, и на нем новенькая бейсболка. У внука в
малиновом безумии прически появились оранжевые пряди.

Внук говорит, что деду лучше, но, к сожалению, вытащили артериальный
катетер и опять нужно колоть в вены, рассказывает про неопытных
медсестер в лаборатории за квартал от нас и про то, что у деда может
падать давление и о том, что он его заставил выпить воды.

Я спрашиваю его, не хотел ли он стать медиком.

"Ой, мне говорили не раз... - ухмыляется внук. - А я ему сказал: "дедушка,
давай ты мне сделаешь персональный заем и я выучусь на врача!" Но на
самом деле я только в шутку это говорил. Я не смогу так как вы. Фу. Все
эти иглы, катетеры, убирать за пациентом, просто ужас и просто беее...
это не для меня, дорогуша, нет-нет!!! Не смогу!"

Он с улыбкой разворачивает каталку, собираясь увозить деда, и вдруг
нахмуривается.

"Слушайте, а продаются ли в киоске внизу подгузники для взрослых? А то
может нам придется поменять, а я, идиот, сегодня забыл бросить в
машину!"

На прощанье он еще раз лучисто улыбается и катит кресло к выходу.

Я так и не знаю как его зовут.

На губе у него покачивается новое колечко с серебряной рыбкой.