История №481001

Рассказал знакомый нейрохирург. Дело было году эдак в 1998-1999.
Приезжает значит один француз в стольный град Киев. Французик типа из
тех, кого за версту видно – борода, длинные немытые волосы, собранные
сзади в хвост, клетчатая рубаха поверх неглаженной футболки, джинсы,
кеды и прочие фенечки. Такой себе французский beaumonde из среды
художников. Бросив вещи в отеле (каком – история умалчивает), гость
столицы отправляется куда? – ну правильно – на Андреевский спуск – место
сбора местных художников, выставляющих свои полотна на показ и продажу.
Хлопнув по дороге бутылочку пивка и добравшись до Андреевского спуска,
попал наш герой в самый эпицентр художественного рая и экстаза. Долго
ли, коротко ли ходил наш герой между картин, восхищаясь, изумляясь и
облизываясь, да только пиво ударило в голову (буржуи – не славяне, им и
0,5 пива бывает много) и так хорошо стало ему, так тепло на душе, так
приятно в такой художественной атмосфере, что решил этот самый Жан Поль
Алкоголь поделиться своей радостью с первым встречным. А надо заметить,
что словарный запас русского языка (не говоря уже об украинском) у
данного субъекта был не богат, можно даже сказать – скуден (типа
приветствие, парочка каких-то официальных стандартных предложений, фраза
прощания, ну и парочка крепких словечек, ну а куда без них?). Вот и
повстречались на пути нашего героя ватага доблестных гопников, у которых
общение о высоком сопровождается напряжением мимической мускулатуры
лица, да и черепа в целом. Завидев таких ребят француз приветливо махнул
рукой, за что и получил прямой в дыню, после чего обмяк и тихонько сполз
на булыжную мостовую. Будучи обобранным теми же ребятами и подобранным
доблестным нарядом милиции, богемный француз стал возмущаться, махать
руками и что-то лепетать на незнакомом языке, вставляя парочку крепких
словечек. Ну обидно же, ведь ничего плохого не сделал, хотел высокого
общения, а тут такое!!! Правоохранители видя, как какой-то БОМЖ с
расквашенным носом, запахом спиртного, да ещё и чертыхаясь на языке
милитаристов и ругаясь на нашем, не долго думая зарядили в бубен
повторно, дабы вел себя прилично и… вызвали бригаду Скорой помощи, всё-таки
травма у человека, спасать надо. Прибывшая бригада Скорой загрузила
тело в машину и стала держать курс в отделение Спецтравмы (имеется такое
отделение – Специализированной травматологии, которое именно и
специализируется на лечении лиц с травмами и в состоянии алкогольного
опьянения). Видать в машине Скорой наш герой пытался всё-таки
восстановить справедливость, но наш народ не понял добрых намерений
гостя и добавил ещё парочку оплеух для успокоения и профилактики
истерии. Попав в отделение спецтравмы француз поставил в ступор весь
коллектив данного заведения, поскольку вырисовывалась такая клиническая
картина: доставлен пациент с многочисленными ушибами и ссадинами головы,
при этом больной жалоб не предъявляет, потому как у него отмечается
тотальная афазия, то есть полное отсутствие речи. Завидев такое,
персонал вызывает на консультацию к пациенту кучу специалистов, типа
нейрохирурга, токсиколога, специалиста по неотложным состояниям и т. д.
и т. п. Собрав консилиум и обсудив такой вот неординарный случай,
больного госпитализируют в отделение нейрохирургии с назначением
всевозможных обследований и анализов. Попав в палату №6, пациент долго
присматривался к своим соседям, после чего с огромной осторожностью
попытался опять что-то объяснить. На его счастье в этой палате был
пациент – преподаватель французского языка, который выслушав
многострадальную историю бедного художника поспешил к лечащему доктору и
всё вышеизложенное передал ему. После всего этого было проинформировано
руководство клиники, вызвана милиция, вызваны ещё какие-то органы по
работе с иностранными туристами и т. д. Дело завершилось хорошо,
художник был выписан и передан в руки французского посла. Что было далее
– история умалчивает. Только уже при выписке из стационара выяснилось,
что никакой тотальной афазии у пациента не было, просто француз понял,
что чем больше пи*дишь в этой стране, тем больше получаешь в репу,
потому он заткнулся и тихо молчал, до того момента, пока ему кто-то не
внушил доверие.