История №46307

Благими намерениями вымощена дорога, сами знаете куда...

По долгу служебной необходимости после майских праздников оказались мы в
с товарищем в небольшом закрытом, но очень симпатичном городке в центре
Читинской области. В те «застойные», отработав рабочую неделю, местное
население разъезжалось в выходные по дачам - фазендам сажать выращенную
на подоконниках рассаду, ремонтировать «железных коней» и пить водку,
набираясь сил для новой трудовой недели. Первые две недели мы тоже в
гостинице промывали желудочно-кишечный тракт алкоголем, но на третьи
выходные после долгих внутренних сомнений и терзаний было решено
осмотреть местное природное окружение. Тем более, было на что
посмотреть: Город окружали чудесные сопки, которые в это весеннее время,
были покрыты буйной разноцветной, еще не выжженной беспощадным
Забайкальским солнцем, растительностью. Да простят нас защитники дикой
природы, но удержаться от соблазна нарвать огромные букеты из
огненно-красных лилий, оранжево-золотых жарков и других, неизвестных нам
цветов, не было никаких сил. Нарвать-то мы нарвали, но
представительницами противоположного пола, которым и можно было бы
вручить это великолепие, к сожалению, обзавестись за время командировки
мы еще не успели (ну, бывает, каемся). Так и пошли к себе в гостиницу с
охапками цветов. Надо заметить, что дарение цветов в данной местности
даже к праздникам не распространено, даже совсем не практикуется - ну не
растут цветы там в течение 11,5 месяцев. А в те две недели, что застали
мы, видимо у местных жителей дни не праздничные. А привозить с Большой
земли в то время никто не догадывался. Так они и жили, отмечая праздники
и поминки за столом, но без букетов и венков.
Первая женщина, попавшаяся на пути двух окрыленных красотой местной
природы и свежим воздухом, распираемых желанием осчастливить кого-нибудь
букетом, была администратор в гостинице. Приняв сначала нас за пьяных,
потом за гнусных домогателей, она, кажется, так до конца не поверив, что
это просто так и от чистого сердца, в конце концов, приняв от нас букет
цветов, всплакнула, растаяла и пообещала открыть сауну в «директорском»
номере.
Окрыленные таким успехом, предвкушая помывку не в грязном душе на этаже,
а настоящей бане, мы поскакали с оставшимися букетами к себе в номер.
В холле нашего этажа на коврике перед телевизором копошились два пацана
- два братика из семьи приехавших на комбинат рабочих, но не имеющих
пока своего жилья даже в общежитии.
«Ой! Какие цветочки! » - изрекает тот, что постарше.
«Красивые... » - вторит младший.
Ну как тут не дать букетик. «На, отнесите своей маме, подарите ей» - это
уже мы, переполняемые чувством беспредельной гордости от совершенных
благородных поступков.
Кое-как разместив оставшиеся цветы в графине, в трехлитровой банке и
раковине, взяв полотенца и мыло, вылетаем из номера и двигаем к
лестнице.
В холле на коврике также играют те же мальчуганы. Увидев нас, они в
один голос начинают орать: «Папа! Папа! Это вот эти дяди дарили маме
цветы... »
Из одной дверей выходит огромный небритый детина. . .
По-видимому, никогда не даривший своей жене цветов, он где-то внутри
понимал, что сие действие со стороны других мужиков нужно пресекать
сразу и навсегда. Но мы бегали быстрее...

А может быть, действительно, нечего было менять накатанный (от
«накатить») ритм командировочной жизни?...