История №459811

Хотя и служил всего два года и оочень давно, с удовольствием читаю
армейские истории. Хотя они обычно незатейливы, полностью они понятны
только армеутам. Для них и пишу.
Зима 1980. Старший лейтенант из Степанакерта (зампотех батальона РЭБ)
командирован для сдачи техники в ремонт, живу в гостинице в глубинке на
полпути из Москвы к Ленинграду. Приходит техника под охраной караула из
нашей части - молоденький лейтенант и три бойца из нашей части. Караул,
естественно, вооружен автоматами, с боевыми патронами, у лейтенанта -
пистолет, т. к. техника секретная. . Лейтенант полгода не видел жену и
крошечную дочку, которые зимовали у родителей в Киеве. Естественно,
военная смекалка подсказала, что пока караул будет ехать по ж. д. в
Степанакерт с пересадками через Москву, Баку и Евлах дней 5, лейтенант в
Москве может сесть на самолет до Киева. У него бы оставалось время,
повидав жену (обоим по 20 с небольшим и с рождения дочки не виделись!) и
дочку, успеть на самолете же в Баку воссоединиться с бойцами.
После "теплой" встречи (ребята намерзлись в теплушке), они отправились
обратно, а я лег спать. Просыпаюсь ночью, в комнате какие-то бойцы с
оружием и старший офицер. Просит представиться, затем приказывает
одеться и следовать за мной. Вопросы пресекает, как и мою попытку что-то
сказать заспанной коридорной. Под конвоем меня выводят и сажают
почему-то в бронетранспортер. Едем наверное с полчаса.
Останавливаемся, вокруг лес и лестница бетонная куда-то вниз. Меня ведут
по каким-то бункерам, множество старших офицеров (у нас всего один был
подполковник самый старший). Приводят в кабинет к генералу, который
представляется какой-то длинной фразой в которой были слова
"уполномоченный военного отдела ЦК КПСС" или что-то в этом роде.
Спрашивает, из такой-то ли я части и что я могу доложить по поводу дела
летенанта Х. (начальник караула мой). Я честно отвечаю, что ничего. В это
время звонит телефон, он поднимает трубку и после пары почтительных фраз
говорит, что не видит другого выхода, и надо поднимать по тревоге
дивизию (какую-то известную, может Таманскую, не помню). Закончив
разговор он смотрит на меня с некотрым удивлением, затем вспоминает,
видимо, кто я, и предлагает думать быстрее.
Я, со своей строны, высказываю гипотезу (двухгодичник ведь), что если
мне расскажут, что происходит, то может я смогу помочь. Генерал,
почему-то удивленный этой мыслью, после паузы сообщает, что на перегоне
Бологое-Москва из поезда, пропал лейтенант Х. С оружием. Дело на
контроле ЦК КПСС. Принимается решение о прочесывании местности вдоль
ж. д. от Бологое до Москвы. Я спрашиваю:
- Что, бойцы тоже пропали?
- Нет, бойцы находятся в комендатуре Курского вокзала.
- А за что?
- За провоз оружия.
- За что?!!! Они же караул!
Оказалось, что в нашей разгильдяйской части никто не обратил внимание на
приказ о запрете проезда через Москву с оружием на время (как оказалось,
последнего) съезда КПСС, который проходил в это время. Тут до меня
дошло, что Х. надо срочно закладывать, а то будет поздно. Я предложил
пока дивизию не поднимать, а попробовать позвонить в Киев родителям его
жены. Меня отпустили и отвезли обратно в гостиницу уже без караула.
Конец истории я узнал из двух источников - самого Х. и офицера нашего
отдела штаба ЗакВО.
Отдел подняли неожиданно по тревоге ночью. Такого случая не помнил
никто!
Наутро, после сидения на тревожных чемоданах, двоих подполковников, с
оружием, отвезли в десантный полк в Кировабаде, посадили в АН12 и
отправили в Киев, естественно, ничего не объясняя.
Там им дали машину, адрес, и приказали отконвоировать Х. в Тбилиси (где
и был штаб ЗакВО).
Сам Х. по приезде к теще и борща, был уведомлен ею, что звонили ему уже
из штаба округа и велено никуда от телефона не отходить. Вскоре наши
подполковники его забрали и отвезли в Тбилиси, очень сочувствуя - парень
был после Суворовского училища, службой бредил, да и выглядел внешне как
немного наивная версия идеального лейтенанта. Будущее его виделось всем
одинаково, т. к. начштаба ЗакВО слыл "зверем".
Х. был немедленно доставлен к НШ ЗакВО. Адьютант в приемной, с большим
сочувствием сказал, что НШ приказал немедленно пропустить Х. Доложив о
прибытии, Х. приготовился, как положено, есть глазами начальство, но
глядя в что-то на потолке, НШ минут 5 рассказывал, какие люди на
немыслимых верхах были подняты ночью (бойцы, когда их повязал патруль на
вокзале, не выдали лейтенанта). Закончив рассказ, НШ наконец перевел
свой взгляд на Х. Неизвестно, что подумал НШ, глядя в голубые глаза
молденького (именно это слово ассоциировалось с внешностью Х.)
лейтенанта, но ничего "зверского", чем славился НШ, в его взгляде Х. не
заметил. Выгнав Х. в приемную, НШ вызвал адьютанта. Когда адьютант
вернулся с резолюцией, Х. некоторе время не мог понять, что адьютант
саказал: "Он за окурок возле штаба недавно выгнал без пенсии офицера,
которому оставались месяцы дослужить. А тебе дал всего 10 суток губы".
Но судьбу не обманешь. Через несколько месяцев, приехав в нашу дыру,
жена Х. так загуляла, что довела его нервного срыва, и, после госпиталя,
он был демобилизован.