История №441697

КАК Я ДОШЁЛ ДО РУЧКИ

Есть украинская пословица: «У злодiя не вкрадеш!» («У вора не украдёшь!»).
А вот я украл. Всего-ничего в 5-классе. Первый и последний раз в жизни.
У очень даже профессионального вора-в-законе по фамилии Кирпа.
Учёбу в каждом классе он практически дублировал ежегодно, да ещё и пару
лет прерывался ради колонии для несовершеннолетних. В общем, к 8-му
классу ему было лет 17.

Вообще-то товарищ был очень способный, сообразительный,
координированный. Мог бы преуспеть в учёбе и спорте. Но на «этих
глупостев» у него просто не было ни времени, ни желания: он преуспел в
карьере вора-в-законе по специальности «щипач» (в смысле карманник).

И вот такого специалиста мне, 12-летнему 5-класснику, питюте, отличнику
учебы и даже звеньевому удалось обокрасть! Стырил у него, по тем
временам, настоящую драгоценность - паркеровскую авторучку с золотым
пером и колпачком. Этим чудом ювелирно-канцелярского искусства он
щеголял перед всей школой, а когда удавалось получить заветную
птицу-тройку, давал учителям поставить драгоценную для него отметку в
дневник этой ручкой. Ради чести попользоваться столь раритетным
предметом многие учителя малодушно завышали ему оценку.

Вестимо, до того я никакими кражами не баловался, пруха пошла как
новичку. А решающую роль в успехе сыграло моё общественное положение в
пионерском отряде класса - звеньевой. И у меня на рукаве была подобающая
красная нашивка.

Вот этой нашивкой непонятно как, я, пробегая собачьей рысью мимо Кирпы,
подцепил золотой зажим авторучки, торчавшей у него из верхнего кармана.
Да так, что он ничего не заметил. Я и сам обнаружил злосчастную
авторучку, повисшую на нашивке, в конце забега. Быстро её спрятал и с
ужасом стал думать, как от неё избавиться?

В нашем классе был ушлый паренёк, богатенький Буратино. Я давал ему
списывать и вполне мог довериться. Главным для меня было вернуть ручку
без последствий – Кирпа мог вполне накоцать мне в ушко не столько за
нанесение временного материального ущерба, сколько за моральный урон:
его, супер-мупер вора общипал какой-то сопливый пионэр!

Однако ушлый соученик отговорил меня от глупости, развернув моё сознание
на 180°: оказывается, я помог торжеству справедливости! И дальше наша
справедливость торжественно развивалась так.

До марксистско-ленинских понятий об экспроприации экспроприаторов мы
тогда ещё не доросли, но интуитивно по этим понятиям поступили.
Одноклассник давно мечтал о подобной ручке. И отдал мне за неё почти
новые часы «Победа». Конечно, у меня как интилихента поначалу взыграла
рефлексия. Но она быстро прошла, а часы – остались. Да тайная гордость
собой, когда в школе гремела сенсация: Кирпу обокрали!

Он даже обратился в милицию, и в школу, обхахатываясь, пришли следаки.
Потом же моя гордость подвигом покарания зла конвертировалась в
сознание, что и я хоть раз чего-то в жизни украл, сделавшись
полноценным, как все, нормальным членом новой исторической общности –
советского народа.

... А теперь одолела старческая сентиментальность: жаль, что не смог
признаться Кирпе как тиснул у него ручку! Небось, сердечный потом всю
жизнь ломал голову: кто же это умудрился? Просто потерять её он никак не
мог, выпала б – услышал. Да и как у него могли стырить из верхнего,
заметного кармана?

В 1976 году я намылился сделать Кирпе сюрприз: расколоться и подарить
такую же ручку. Он закончил школу в одном году со мной – я его таки
догнал. На встречу выпускников в 1976 году по случаю 20-летия окончания
школы я раскошелился на целых полторы сотни, чтобы купить такую же ручку
в комиссионке. Вроде Кирпа стал порядочным челом и должен был принять
участие во встрече.

Увы, слухи о постигшей его порядочности не подтвердились: к моменту
нашей предполагаемой встречи в 1976 он не только не вышел в порядочные,
а уже лет 10 был вообще никаким – его замочили во время очередной ходки
в кутузку. Тайну ручки я огласил одноклассникам, мои слова подтвердил
бывший ушлый товарищ, который вышел в директоры комиссионки, он и помог
обрести дефицитную и тогда ручку.

Мы подарили её нашему престарелому любимому учителю математики Моне
Абрамовичу в извинение, что ли, за былые, по детской дури,
издевательства над его дефектом речи: он не произносил букву "Ж". И мы
писали на доске: "Моны не нуно!", говорили "Мона войти?", "Самое
ваное...", "Тодество"... и т. д.

© Алик, ученик 11-й школы-1948-1954