История №371984

«ОСНОВНЫЙ» чи «НЭОСНОВНЫЙ»?
(дидактическая история)

Навеяно подставой Димы Вернера в «АиФ» и постом в ЖЖ одного врача,
которого журналюги сначала хорошенько облыжно обделали, а через пару
месяцев дали маленькое опровержение в крошечной заметке в середине
газеты, где вообще никто, кроме заинтересованных лиц, не читал
(http://primus-sa.livejournal.com/92662.html?mode=reply).

... Мой завкафедрой В. С. М. был крупным мужчиной, кичился лесорубским
прошлым и вел себя как в лесу: его всегда было много, особенно из-за
грохочущего голоса и бульдозерного желания давить всех вокруг, хотя,
сразу оговорюсь, в целом человек он был хороший.

Однажды я проходил очередной конкурс на замещение своей же должности
доцента, на которой уже 5 лет находился после предыдущего замещения
самого себя по такому же конкурсу. И в число других конкурсных
"мокумэнтов" вошли данные анонимного анкетирования студентов. У меня
нарисовались довольно высокие показатели, увы, куда выше, чем у самого
товарища завкафедрой, и он живо заинтересовался, "чем эт ты подкупил
студентов?".

И, не откладывая в какой там ящик, пошел ко мне на ближайшую лекцию - по
расписанию, вывешенному на кафедре на самом лобном месте. Человек
занятой, явился в самый последний момент, когда заходили уже последние
студенты. Вот они-то его и сбили с панталыку: чужие! Он удивился: с
какого курса? Отвечают: третьего (а я читал эту лекцию четвертому).
Дальше – с какого факультета? Отвечают: ПГС (а я читал студентам
факультета АСУ).

Пан профессор, не заглянув в аудиторию, преисполнился спррраведливого
негодования к диспетчерам, по-идиотски составившим расписание,
развернулся на 180° и ринулся в диспетчерскую, где с громким пафосом с
четверть часа обличал всю гнусность их служебной халатности, оценил их
умственные способности сильно ниже средних, бла-бла-бла...

В итоге их безалаберности он, завкафедрой, доктор технических наук,
профессор, выпустивший в народное хозяйство страны тысячи выдающихся
специалистов... бла-бла-бла... член бла-бла-бла... и т. д., - так вот
он (бла-бла-бла...) не может выполнить свой священный долг перед высшим
образованием самой образованной страны мира и проконтролировать лекцию
своего доцента!

Робкое возражение начальницы диспетчерской типа «Не может быть!» и
объяснение, что расписание согласовано с деканатом, еще больше распалило
негодователя, и он ринулся в гребанный деканат, где, невзирая на лица, с
громким пафосом выложил декану, его замам, секретарям и прочим
диверсантам, из-за тупости, глупости и служебной халатности которых он,
завкафедрой, доктор технических наук, профессор, выпустивший в народное
хозяйство страны тысячи выдающихся специалистов... бла-бла-бла... член
бла-бла-бла... и т. д., - так вот он (бла-бла-бла...),- не может
выполнить свой священный долг перед высшим образованием самой
образованной страны мира и проконтролировать лекцию своего доцента!

Увы, с деканом у непримиримого борца за спррраведливость были свои
жлоб-дела. И тот послал его подальше:
– Не может быть! И вообще, умеете ли вы, товарищ профессор, читать цифры
и не ошиблись ли институтом, корпусом, этажом, дверью, наконец?

Тогда разъяренный борец за порядок рванул к проректору по учебной работе
Ю. А. Ш., у которого как раз было совещание о дальнейшем подъеме уровня
совершенствования улучшения учебной работы. Проректор, хотя и вел
совещание, в то же время спал. Но мой завкафедрой смел секретаршу вместе
с ее сиськами и ворвался к Ю. А. Ш. с самым бурным негодованием в адрес
вверенных ему, проректору, диспетчерской и деканата, а тот, вместо
подобающей организации их работы проводит хрен знает какие совещания, в
результате чего... И повторил свой пламенный спич, прокатанный и
усовершенствованный в предыдущих страстных выступлениях в диспетчерской
и деканате.

Оскорбленный проректор слыл ученым-прикладником, и всегда норовил
всяческие научные теории проверять практикой. И в этот раз он, даже
спросонья, не отступил от своего принципа, извинился перед участниками
совещания о дальнейшем подъеме уровня совершенствования улучшения
учебной работы, и потащил громовержца в аудиторию, указанную в
расписании.

... Чиню, можно сказать, примус, никого не трогаю, кроме студентов,
которым читаю лекцию. Вдруг сначала приоткрывается, а потом настежь
распахивается дверь и проректор, тыча в меня пальцем, назидательничает
моему завкафедрой:
- Да вот он ваш [имярек], вы что, преподавателей своих не знаете?

В. С. впервые лет за 30 покраснел, буркнул себе под нос «пардон» и
проректору:
- Раз уж нашел, останусь послушаю.

Но не тут-то было: Ю. А. схватил его за руку и потащил в диспетчерскую и
там потребовал извиняться перед обиженным им коллективом столь же долго
и громко, сколь облыжно виноватил. Диспетчерши сразу извинения приняли,
но проректор все требовал продолжения и дело закончилось обещанием
букета роз, которое проректор взялся проконтролировать лично.

Затем он затащил брыкающегося В. С. в деканат, где заставил снова
выступить по полной извинительной программе, и дело не ограничилось
букетом роз секретаршам, к нему добавилась бутылка шампанского декану и
замам.

Дальше поникший В. С. вознамерился повторить подвиг известного кутенка,
которого хозяева в педагогических целях совали мордочкой в его
неуместные лужи, а он упирался, скулил. И вдруг слышат скулеж, а кутенок
уже сам, не дожидаясь хозяев, тычется мордочкой в свежую лужу, упирается
и страдает. Вот так и наш профессор обреченно пошел за проректором.

Тот удивился:
- Уважаемый коллега, мы же с этим неприятным делом покончили, у вас
что-то еще?
- Да нет, иду извиняться к вам. По полной.
- Полноте-с, коллега, вот это уже ни к чему. Сдается, вы на сегодня уже
наизвинялись и уразумели: просить прощения надо так же, как обижали, а
то и больше.

Тогда наизвинявшийся шеф вернулся ко мне, вызвал в коридор, чтобы слить
на меня досаду, сделав крайним:
- Кого хрена самовольничашь... устроил проходной двор... пускаешь кого
ни попадя.. нарушаешь … мешают нашим студентам … бла-бла-бла…

Я смиренно послал уважаемого шефа нахуй. Потому как служил штатным
совместителем на базовой кафедре при своем НИИ, как бы теперь сказали,
аффилированной к вузу. Мы выделяли от щедрот своих нехилое
финансирование, оборудование, вели практические на нашей базе, в самых
реальных условиях, всего ничего готовя себе потенциальные кадры для
работы. Так что он от нас зависел куда больше, чем мы от него.

Клин клином, как правило, охлаждает. В. С. буркнул типа «ну, ладно
тебе», вспомнил, с чего начался сыр-бор, зашел на лекцию, а после, обняв
меня за плечи и ласково приговаривая «еб твою, еб твою мать, всех блядей
заставлю у тебя поучиться». И вообще-то он мне симпатизировал...

... А, собственно, из-за чего бедный шеф лажанулся? Может у меня
проститутский характер – отдаюсь делу, которым занимаюсь, иначе – не
занимаюсь. И стараюсь сделать конфетку. Вот и лекции студентам делал
содержательными, полезными, интересными. По сути, устный рассказ на
тему, вышколился в обществе «Знание». Молва разносится быстро, ко мне
стали ходить с других курсов и факультетов. Пускал, но с единственным
условием – сначала заходят мои студенты («основные»), а потом другие
(«неосновные»).

И привел в пример систему обслуживания в блатных правительственных
кругах – кролики, допущенные к столу (по Ф. Искандеру), делятся на
«основных» и «неосновных». В правительственном доме отдыха
«Конча-Заспа», выдавая кий для биллиарда, спрашивают: «основный» чи
«нэосновный»? («Основный» - главный льготообладатель, «неосновные» -
члены его семьи).

«Основному» выдавали кий для биллиарда из инкрустированного, крутого
шкафчика, хотя кии, вестимо, совершенно одинаковые, и складывали их
после возврата как попало. Так же и лыжи. Разве что лодки на лодочной
станции – «основным» поновее и почище, «нэосновным» - наоборот, и так
обсосутся.

… И много лет спустя, уже в нэзалэжнiсть, когда наука жлобской державi
сделалась ненужной и моя лаборатория утратила статус управления
Госстроя, меня списали из «основных». А вот один из студентов, который у
меня был «нэосновным», проработав немало лет после института, сделал
карьеру до «основного» в этой же «Конче-Заспе». И «в буфете, для других
закрытом» ((с) В. Высоцкий) покупал продукты и притаскивал мне через луг
и дамбу в лагерь на побережьи Ольгинского пролива.

© Алик, б/основной