История №369722

Про дядю Колю-миллионера

Уж не помню, рассказывал, нет ли я эту печальную историю. Жил у нас в
самом начале восьмидесятых во дворе такой мужик, Коля-миллионер.

До того, как стать Колей-миллионером, он был просто дядей Колей,
работал слесарем-сантехником в местном ЖЭКе. Сантехником, кстати,
дядя Коля был отличным. Это был такой обстоятельный и практически
непьющий мужик. В связи с чем, конечно, пользовался безмерной
любовью и уважением жильцов нашего района, а так же был известен
далеко за его пределами.

Имел жену и все остальное, что, по мнению Абдуллы, необходимо, что бы
достойно встретить старость. Хорошо зарабатывал. Профессия
слесаря-сантехника конечно не такая популярная, как, допустим,
космонавта или артиста, но гораздо более востребованная. Потому что
животное Хомо совсем не обязательно бывает сапиенс, но всегда
обязательно гадит, независимо и без исключения, причем будь здоров и
помногу.

Да вот даже и в наше время, когда научно-технический прогресс достиг
небывалых высот. Если вот продукты, допустим, или другие жизненно
важные предметы первой необходимости можно заказать прямо на дом по
интернету или телефону, то покакать, простите, по интернету пока не
получается. Ну, то есть получается, конечно, но не в буквальном
смысле слова. Так что если вдруг засор, или, наоборот, течь, то
ай-подом, как ни крути, ничего не прочистишь и не заткнешь. А нужен,
как и в эпоху черно-белого телевидения, обыкновенный сантехник. И
каждому хочется, что бы это был не грязный атавизм с запахом перегара,
а доброжелательный, трезвый и рукастый дядя Коля.

Ладно, отвлекся. Так вот. Жил себе дядя Коля не тужил, пока однажды его
внезапно и совсем неожиданно не пригласили в Москву, в загадочную
контору под названием «инюрколлегия». До этого, кстати, ни дядя Коля,
никто из его знакомых ни сном ни духом про такую коллегию не слышали и
слова такого не знали. Но вы-то люди все грамотные, что вам объяснять?

И вот в Москве, в этой самой инюрколлегии, дядю Колю нахлобучили
неприятным известием, что оказывается, совсем недавно, в далекой и
очень враждебной нам Америке, а именно в ее Соединенных Штатах,
скончалась от естественной смерти какая-то дальняя дядь Колина
бабушка, про которую он знать не знал, ведать не ведал, и слыхом
не слыхивал. И все бы хорошо, не слышал бы и дальше, но вот взяла
и оставила после себя старушка огромное наследство. Которое, сказали
там ему, по приблизительным оценкам, составляет несколько миллионов
долларов. Что даже в переводе из их вшивых долларов на наши
полноценные рубли будет все таки ого-го сколько. И как ни рыли землю
ушлые адвокаты, так получается, что никаких других наследников,
кроме дяди Коли, у покойной старушки нету на всем белом свете.

Ну а дальше-то все просто. Нетипично доброжелательные ребята за
тяжелыми московскими дверями, ошарашив дядю Колю таким вот
известием, поздравив и выразив сочувствие в связи со смертью
единственной родственницы, в заключении сказали следующее. Что,
мол, все это очень хорошо, и конечно дядя Коля без пяти минут
считай самый что ни на есть миллионер, но есть одно «но». Это «но»
заключается в том, что вступить в права наследства дядя Коля может,
только отказавшись от советского гражданства.

И выбор у дяди Коли получается небогатый. Либо ехать в эту самую
Америку оформлять наследство, без языка, без семьи, без друзей, без
связей, без Родины. Без знания среды и иммунитета против хищных акул
мира чистогана. Которые только и ждут с той стороны Атлантики, не
появится ли какой наивный русский сантехник с парой-тройкой миллионов.
Закошмарили, короче, дядю Колю по-полной, чего там говорить. Ну, за то
и деньги получали. Ну и главный аргумент: обратной дороги не будет ни
при каком раскладе.

Либо послушать умных людей, то есть их, и подписать вот тут и тут. И
все. И все заботы с наследством ложатся на могучие плечи Родины. А уж
она своего сына не забудет. Возьмет дядю Колю на полное гособеспечение.
Как самого почетного пенсионера. Красота. Живи – не хочу, как сыр в
масле, ни забот, ни хлопот. Хошь — работай, хошь — не работай, хошь —
спать ложись, хошь — песни пой, как говорится.

Подписал дядя Коля бумаги и вернулся домой. Оформил все, что положено,
встал на довольствие в магазине «живые и мертвые» И жизнь потекла своим
чередом. В центральной печати дали заметку про его геройский поступок.
Вот после этого народная молва и превратила дядю Колю в
Колю-миллионера.

Близкие и далекие люди, кто по-доброму, кто из зависти, стали
подтрунивать, подсмеиваться за глаза и в открытую. Каждый клиент считал
необходимым заметить, что сегодня у него чистил очко и менял прокладки
не кто нибудь, а настоящий миллионер. Хули нам. И дядя Коля бросил
работу. Персональная пенсия позволяла.

Дальше все развивалось по законам жанра. Известное дело — что
происходит с мужиком от безделья. Стал бухать. Тут же образовалась
масса друзей под общим девизом «Ну, миллионер, наливай!» Продукты из
магазина «живые и мертвые» менялись на водку. Деньги шли туда же.
Миллионер же, хули.

Дальше просто. Ушла жена. Пришла белочка. ЛТП. Временное просветление.
Были бы родные – был бы шанс. Но по злой иронии, всей родни у дяди Коли
была справка из инюрколлегии о почившей в дальних краях неизвестной
старушке. Так что даже и на могилку-то сходить поплакать некуда. Значит
- по новой. Круг замкнулся. Когда я увидел его в первый раз, это был
практически полностью опустившийся, с трудно определяемым возрастом,
дураковатый мужик с вывернутыми карманами. Местный юродивый.
Коля-миллионер. Ходил и клянчил «Подайте миллионеру копеечку Христа
ради опохмелиться» А и подавали. Кто с усмешкой, кто с жалостью.

Потом грянула перестройка. Пизданулось все, что могло. В том числе и
государство, у которого дядя Коля, какой бы он ни был, все таки был на
полном обеспечении. Крякнулось и обеспечение. А тут еще люди стали
уезжать. Туда, куда дядя Коля побоялся. И выяснилось, что ничего
ужасного в этом нет. Что и на той планете есть жизнь. Даже и без
миллионов. Видимо это его и добило. И в один прекрасный день дядя Коля
побрился, одел чистую рубаху и намылил петлю.

Пить раз и навсегда дядя Коля завязал в тот момент, когда его вынимали
из петли случайно зашедшие именно в этот момент новые дядь Колины
кореша.

По иронии судьбы это были ребята, которым по жизни в основном
приходилось не доставать кого-то из петли, а, наоборот, в эту петлю
пристраивать. Местная братва, которая наряду со всяким другим
робингудовским промыслом занималась тем, что освобождала от лишних
квадратных метров одиноких сильно пьющих владельцев городской
недвижимости. Собственно, затем они с дядей Колей и скорешились,
обильно угощая ханкой и предлагая крепкую мужскую дружбу и взаимопомощь.

- Слышь, мужик, - сказали пацаны, приведя в чувство несостоявшегося
миллионера и самоубийцу. - Мы, в натуре, понимаем твое желание
приблизить встречу с покойной родственницей. Без базара. Даже можем
помочь, если че, гы-гы-гы. Токо ты хату нам отпиши. Не по христиански
это — оставлять последнее добро так круто кинувшему тебя родному
государству.

Дядя Коля поднял щедро налитый ему стакан, подумал и сказал:

- Я, пацаны, квартиру вам отпишу. То, что вы меня из петли вытащили —
это я вам сильно должен. Только вешаться я передумал пока. Помогите
мне с одним делом. Хочу напоследок навестить могилку усопшей. Если найду.

И дядь Коля поставил нетронутый стакан обратно.

Он подписал дарственную и стал оформлять документы на выезд. Самому ему
нипочем бы не осилить всю эту юридическую муть с получением
загранпаспорта, визы, адресами, паролями, явками, если бы не братки. А
так однажды, напутствуемый самыми близкими в этой жизни людьми, даже
пусть и бандитами, раз других не нашлось, («Ну, дядь Коля, будут бабки
— звони, гы-гы-гы, в натуре») он сел в самолет.

Кладбище при доме престарелых, или как он там называется, где доживала
последние свои дни родственница, нашлось легко. Могилка, к удивлению и
даже какой-то внезапной непонятной ревности дядь Коли, была обихожена,
и мало того, даже выделялась на фоне других, совсем не заброшенных
захоронений. Он постоял, потом по известному русскому обычаю достал
какие-то гостинцы, бутылку водки, пристроил у памятника налитую до
краев стопку, закурил и присел. Спешить ему отсюда было уже некуда.

Очень быстро таким его поведением заинтересовались бдительные
аборигены. Хауэр, мол, ю? Дядь Коля хотел привычно сказать «Подите в
жопу», но языка не знал. Нашли русскоговорящего постояльца. И когда
выяснили, что перед ними не кто иной, как родственник покойной,
приехавший из далекой России с единственной целью почтить ее память,
возник неподдельный интерес и оживление.

Выяснилось, что старушка была не просто так себе покойница. Перед
смертью, составляя завещание, половину отписала неизвестному
родственнику в далекую заснеженную Россию, а другую оставила этому
самому богоугодному заведению, где коротала последние годы и даже
состояла в попечительском совете. Понятно, что за такие дела старушка
получила посмертный респект, почет и уважуху, как говорится. Не только
ухоженная могилка и регулярные молитвы за упокой, но даже аллейка ее
имени и табличка на скамейке, где она любила посидеть.

Дядь Колю проводили к управляющей и приняли как самого почетного гостя.
Рассказывали про старушку, какой святой и замечательный это был
человек, показывали фотографии и комнатку, где прошли ее последние дни.
Да что там, уже само просто появление дяди Коли было для местной публики,
неизбалованной событиями, вроде концерта Монсеррат Кабалье. Все только
про него и говорили.

Слово за слово, чисто из вежливости спросили и про его житье-бытье, про
дальнейшие планы. Дядь Коля сперва хотел чего нибудь соврать, но вдруг,
неожиданно для самого себя, стал рассказывать. Все как есть. Рассказ
произвел сильное впечатление, чего уж там. Даже и на самого
рассказчика, не говоря за остальных.

Выяснив, что торопиться дядь Коле особо некуда, его попросили
задержаться хотя бы на пару дней, посмотреть, разобраться с кой-какими
бумагами и документами покойной, а то ж когда еще придется. Ну, тут
главное повод, при обоюдном-то желании.

Где пара дней, там пара лет. Короче, очень быстро выяснилось, что
американская фановая труба хоть и отличается от русской, но принцип тот
же: главное, что б туда текло, а обратно – ни-ни. А уж в этом-то дядя
Коля толк знал. Так и прижился. В роли то ли завхоза, то ли мужичка за
все. Там и до сих пор, если жив.

Последний раз про него было слышно года четыре назад от одного из тех
братков, теперь-то уж вполне себе респектабельного крепкого бизнесмена
средней руки, который, кстати, и рассказал эту историю.

- Да был я у него. Живет там среди стариков этих как у Христа за
пазухой. Странно, конечно. Они же там как на берегу все стоят, своей
очереди ждут. Я б не смог, чесслово. А он ничего. Ну, он-то на том
берегу однажды уже побывал, ему не страшно. Я спрашиваю: «Обратно-то,
дядь Коль, не думаешь? » А он: «Бывает. Только куда? И зачем? » Я
говорю: «Придумай. Ты же один раз придумал, придумаешь опять.
Надумаешь – звони, опять поможем, если че» А че? Чай не чужой он нам
человек. Крестник, считай. Гы-гы-гы.