История №326761

Двое и одна

На деревянной веранде ресторана "Пикассо", что рядом с "Электроникой",
редкие посетители пили холодное пиво. Ветер шевелил листочки тополей,
ласково гладил золотистые женские лица.
– Ну где взять столько спермы? – риторически вопрошал Ивашин, болезненно
реагируя на движущиеся по улице бедра и груди. – Если у нас летом
полчаса постоять на Сурикова возле "Дом быта" – семь раз кончить можно!

– Так вот где ты онанизмом занимаешься, – парировал Сотник. – Наливай
давай!

...И раздался стук каблучков. И взошла на веранду – Она.

Улыбчивая полная барышня села за соседний столик. Закурив, покачала
полуснятой туфелькой. Рассеянно осмотрелась вокруг. Ей ответно
заулыбались: "Девушка! Девушка, пиво будете? Холодное! Присаживайтесь! К
нам!"
– Я вас умоляю...- произнесла барышня протяжно. – Спасибо...
Двадцатисемилетняя Мирра оказалась юристом риэлтерской фирмы и Колиной
соседкой. Она работала в "Электронике", с первого по пятый этаж
нашпигованной офисами. Мирра пила "Сибирскую корону" и щелкала фисташки.
На службе у девушки был обед.
В августовский полдень хорошо шло "Старый мельник, светлое", под легкий
треп и эфирный флирт.
Друг Сотника любил полных молодых юристок и презирал длинные прелюдии.
Он действовал по-суворовски: быстрота и натиск. Поэтому, отставив бокал,
очень скоро предложил: "Может, подружимся? Я – сексуально активный..."
Мирра томно отмахнулась: "Я вас умоляю... Понимаете, я могу только с двумя
мужчинами... сразу..."
– Тройничок? – сообразил Коля. – А почему нет?
Сотник подумал, это шутка у девушки такая.
И Коля так подумал.
Но телефон взяли.

Оптовая фирма, в которой трудились наши герои, занималась швейной
фурнитурой и располагалась в подвале "Электроники". В одном из
помещений, сплошь из лечебной соли, стояла доставшаяся Ивашину при
разводе гигантская кровать. Здесь бывший арендатор, медик, врачевал
астматиков, а теперь Коля – в свободное от служения Меркурию время –
женщин с половыми дисфункциями.
Сюда вечером пятницы пылкий мачо и заманил Мирру.
Через минуту оптовик-фурнитурщик атаковал девушку-юриста, но барышня
сказала: "Перестаньте! Перестаньте, я вас умоляю! Только с двумя, и не
надо так торопиться..."
Когда по тревоге прибыл Вова, побуревший Коля уже сбегал за водкой и
успел изрядно отпить. Он сидел рядом с Миррой, нашептывая
непристойности: "Я тебя вылижу везде... Это будет бешеный секс..."
Его щетина царапала девичью щеку. Мирра томно отмахивалась. Сотник
представил, как Коля вылизывает Мирру: седая голова между полусогнутых
женских ног. В реконструкции он напоминал выглядывающего из окопа
фашиста.
Сравнение было ярким, но чужим.
Вова порезал арбуз, разлил остатки.
После второй Николай рассказывал анекдоты. Мирра смеялась, запрокинув
лицо. Ее зрачки расширились, глаза блестели. На нежном горле двигалась
крохотная родинка. Маленькие пальчики с перламутровыми ноготками
эротично поглаживали тонкую сигаретку с ментолом.
А две разбухшие мошонки стали посылать отчаянные сигналы коре головного
мозга. Этил, всасываясь в кровь, сигналы усиливал.
Неутомимый Коля разделся до несвежих плавок и станцевал на столе.
Спрыгнул, приобнял правоведа и стал настойчиво подталкивать в сторону
спальни.
– Я вас умоляю, – слабо отбивалась Мирра, – мальчики, только вместе!
Пошли втроем, не веря счастью.

...Мирра на кровати, вид сверху – аппетитный ранний Рубенс. Полные
короткие ножки.
Груди с крупными сосками, прелестно растекшиеся по пухлой грудной
клетке. Многоточия пахучих подмышек. Волнующие выпуклости и впуклости.
...Через два часа распался клубок белых потных тел. Вова сполз на соляной
пол, медленно оделся. И вышел – тихий, светлый. Приятно задумчивый.
Голая Мирра провожала.
Это уже не Рубенс, а некто периода алкогольного распада.
Обвисли груди. Валик живота прикрыл кустик на лобке, ноги давно просили
эпиляции. На шее красовался бордовый пятачок засоса. И лишь глаза
блестели по-прежнему.
Теплые губы коснулись щеки: "Ты нежный... Сколько тебе лет? Ты шутишь... Ты
меня затрахал всю, я себя тряпочкой чувствую... Я бы тоже ушла, дома –
сестра с зятем, зятя – ненавижу... Может, останешься?"
Но изменщика Вову ждала жена и дети.
Мирра осталась с героем-любовником.
Девушка с редким хобби имела гибкую психику.
Она могла поступиться принципами.

Утром телефон Ивашина не отвечал.
Сотник пошел на автостоянку.
Поворачивая с Игарской на Ленина, неожиданно увидел Мирру. Она шла вдоль
недостроенного института искусств, ее галантно держали под руки двое
крепких мужчин. Один что-то вдохновенно врал, Мирра задорно смеялась.
– Я вас умоляю! – донеслось до Вовы.
...И он чудом не въехал в багажник "тойоты".

...Ивашин открыл, зевая и почесываясь.
– Ну как? Живой? Фашиста показывал?
Коля улыбнулся самодовольно:
– Отымел как отстирал... Она сказала, что я сильный и нежный... И что она
себя чувствует... кем, блин?.. Мятой бумагой. Часа три как ушла. А ты пива
привез, я вас умоляю?