История №31513

Нечасто удается посмотреть хороший фильм... "Симона" - шедевр студии
"New Line Cinema", режиссера, продюссера и автора сценнария в одном
флаконе Андрю Николла (Andrew Niccol). Надо признаться, что такого
впечатляющего, совершенно потрясного и законченного отстоя я не видел
довольно давно.

Начало. Виктор Таранский (Аль Пачино) - талантливый, но непризнанный
режиссер - мечтает доснять картину своей мечты, но у него ничего не
клеится: главная актриса уходит, и голубая мечта накрывается медным
тазом... Начало, прямо скажем, многообещающее, тем более, что владелица
студии (по совместительству бывшая жена Аль Пачино) увольняет-таки
незадачливого режиссера и законченного лузера. Все, казалось бы: жизнь
кончена, но тут зрителю предлагается долгожданная завязка.

Расстроенного Аль Пачину догоняет реальный отброс селиконовой долины -
эмигрировавший из России фидошник с пропитой мордой и бомжеватой
внешностью по имени Хэнк. Последний долго пытается прогнать телегу по
поводу какой-то нереальной телки, которую он создал в своем компьютере:
красавица, комсомолка, спортсменка, эрекция при виде нее появляется даже
у мертвых. Перфект вумен, одним словом. Но Аль Пачино шарахается от него
и обещает позвонить через пару-тройку световых лет.
Программер понимает, что не доживет, т. к. от постоянного сидения перед
компьютером заработал себе неоперабельный геморрой и скоро двинет
кони...

Режиссеры (надо отдать им должное) освободили нас от сцены мучительной
смерти программиста, однако, что таковая состоялась, мы узнаем буквально
в следующих кадрах. Печальную весть приносит афроамериканец, который
доставляет Пачине ценную бандероль, завещанную ему понятное дело кем.
Даже самому законченному имбицилу в голову приходит мысль, что
программер должен был завещать что-то типа пары компакт-дисков
золотистого цвета, на которых записана программа Симона версия 1.0
релиз. Но режиссеры решили не использовать этот избитый ход, и в
присланной бандероли оказывается... сломанный винчестер. Вот это ход!
Ей богу, я чуть не разрыдался от неожиданности. Не поверите, реальный
разобранный винт с блоком головок наружу. Но Аль Пачино - парень не
промах: не думая ни секунды, он задвигает винчестер... ни за что не
угадаете куда... в свой сидиром... (Я остановил фильм, чтобы отдышаться.
В голове в один миг прокрутились все статьи из компьютерных журналов,
которые я прочитал за свою жизнь. Ответа у меня не было, и я запустил
фильм дальше.) Поскольку никто из создателей фильма, видимо, ни разу не
держал в руках книжек про компьютеры, винчестер был прочитан сидиромом
на ура, а на экране появилась неплохо отрисованная голова Симоны. А
дальше, как в сказке...

В три щелчка мыши (благо, интерфейс у Симоны оказывается
интуитивно-понятным и крайне дружественным, а не таким как у Линукс)
Пачино делает виртуальной актрисе голос как у Сергея Пенкина, вставляет
характер православной монашки, снабжает все это дело полным комплектом
женских причиндалов и приступает к съемкам своего неоконченного
фильма... На премьере рыдали все: критики, журналисты, портовые
грузчики, маньяки-убийцы, военные, патологоанатомы. Короче, фильм
удался. Все режиссеры наперебой хотят пригласить Симону на кинопробы:
почитать Шекспира и подудеть на кожаной флейте, но у них ничего не
выходит...

Итак, Пачино - звезда, Симона - суперзвезда. По случаю всеобщей истерии
на студии собирается пресс-конференция, и все бы ничего, но в самом
последнем ряду сидит совершенно наглого вида толстяк в темных очках,
смахивающий скорее на частного детектива, чем на представителя прессы.
Как мы все понимаем, он-то и будет настоящим гвоздем в заднице Аль
Пачино. И едва мы успеваем подумать про гвоздь, как этот лысый хрен
встает и спрашивает: "А что за хлопец этот Хэнк?". (В титрах к своему
шедевру благодарный Аль Пачино указал, что фильм посвящается Хэнку). К
счастью, Аль Пачине в этот раз удается успешно отбрехаться -
мол, это ее троюродный брат, умерший при родах, и все ненадолго утихает.

Между тем, наш Аль Пачино решает скормить народу пару баек из личной
жизни Симоны и снимает номер в супердорогущем отеле, прозрачно намекая
портье: дружок, мол, номер сам знаешь для кого, только цыц, никому ни
слова. "Да, конечно", - отвечает портье, под столом наощупь набирая
номер лысого детектива, нашего старого знакомого.

В это время Аль Пачино устраивает в номере настоящий бедлам: дорожки
героина на столе, повсюду нижнее белье, на люстре - использованные
презервативы, постель по запаху напоминает конюшню. Для пущей
убедительности Пачино стрижет волосы подмышкой и разбрасывает их в
ванной, а на зеркале пишет помадой: "здесь была Симона". Казалось, сам
Шерлок Холмс посмотрит на это безобразие и скажет: "Черт побери, Уотсон,
она была здесь". Довольный своей работой, Пачино снимает какую-то шлюху
и, закрыв ее лицо одеялом, на глазах у целой армии фоторепортеров,
уезжает на лимузине прочь.

Двери номера распахиваются, и входит... угадайте кто... правильно, наш
детектив. Тут неожиданно оказывается, что он самый настоящий извращенец:
в экстазе он катается по кровати, облизывает обод унитаза и вытворяет
такие вещи, что даже вспоминать противно.

Приблизительно на следующий день Аль Пачино (вот ведь талантище!)
заканчивает еще один фильмец под названьем "Вечное бессмертие" с Симоной
в главной роли. Фильм - бомба. Работница, Крестьянка, Пионерская Правда,
Мурзилка - везде ее фотографии на главной странице.
Население Земного Шара в экстазе. Между первой и второй картиной Симона
записывает свой компакт-диск (голос-то не кого-нибудь, а самого
Пенкина!) и выступает перед стотысячным стадионом. Камера в толпе
постоянно показывает знакомые лица: владелица студии, их с Пачиной дочка
(о ней вообще разговор отдельный), частный детектив, партком, местком. В
общем, сплошной бомонд. Кто не смотрел фильм, обязательно спросит: "А
как же Симона появилась на сцене?". Голограмма, дорогие мои. В наш век
научно-технического прогресса еще не такое возможно.

Но это не может продолжаться бесконечно. Пачино понимает, что не прочь
вернуться к своей бывшей жене, да и жена, приревновавшая его к Симоне,
тоже уже не против. Режиссер решает убить свое детище, сняв откровенно
отстойную картину в стиле российских фильмов времен перестройки, типа
Шырли-мырли. Картина называется "Я - свинья". Симона в свадебном платье
ползает по огромному хлеву, поедает свиной навоз, смачно хрюкает и
постоянно поглядывает на зрителей. Но зрители схавали и это.
Стараясь хоть как-то ослабить народную любовь к проклятой виртуалке,
Пачино устраивает телемост с Симоной, где обдолбанная звезда сидит в
кадре и говорит такое, чего не говорил даже Жириновский в Ираке. Она
призывает к однополой любви, рекламирует наркотики, агитирует вступать в
"Идущие вместе" и читать Ницше. Казалось бы, после такого выступления ее
карьере - конец... Но народ потянулся к однополой любви, стал почитывать
Ницше, употреблять наркотики, а "Идущие вместе"
разрастались как на дрожжах.

У Аль Пачино начинается жуткая депрессия. В аптеках на него начинают
поглядывать искоса, и покупать элениум без рецепта становится все
сложнее. Но нет худа без добра. Проглотив последние колеса, Пачино
устанавливает спиритический сеанс с Хэнком. Дух программиста сообщает,
что надо сделать, чтобы извести девку. В следующем кадре Пачино
прощается с Симоной и медленно вставляет пятидюймовую дискету ИЗОТ с
надписью "Чума версия 8.1". (Господи, дай здоровья автору сценария.)
Этот вирус был такой страшной силы (все-таки версия 8.1!), что
запустился самостоятельно, едва Пачино закрыл задвижку дисковода.
Симона пошла пятнами, с лица посыпалась перхоть, и экран стал черным.
Аль Пачино аккуратно сложил все железки в чемодан, поплакал и поехал
топить это добро. [И. С. Тургенев, Му-му]

Та же студия, такая же пресс-конференция, и действующие лица - те же.
"Симона умерла", - с болью в голосе сообщает Пачино. По толпе
прокатывается дружное "Ааах", все в шоке, пара человек падает в обморок.
"Она страдала?", - спрашивает наш Шерлок Холмс, привычным жестом
поглаживая раздобытую в отеле фетишь. Да, - отвечает Пачино, -
это была Сибирская язва.

Траур. Флаги и знамена приспущены - страна прощается с Симоной. Стайка
шаолиньских монахов уже готова спеть прощальную песню над гробом Симоны,
но на кладбище неожиданно появляется несколько эфбээровцев с ордером на
вскрытие гроба. (Хотя в фильме про это не говорится, но мне почему-то
кажется, что их вызвал этот лысый предатель). В гробу, ясное дело,
Симоны не оказалось. Пачино - за решеткой, а после его показаний бедняге
светит в лучшем случае пожизненная дурка, а в худшем -
электрический стул с трансляцией казни по всем каналам в прямом эфире.

Но помните, я упоминал про общую дочку Пачины и его бывшей жены?
Представьте себе, эта малолетняя засранка, весь фильм предусмотрительно
расхаживавшая с ноутбуком, всерьез удумала вызволить из тюрьмы своего
отца. Она долго смотрит на большие экраны папиного компьютера с
надписями "файл отсутствует" и, наконец, обнаруживает в дисководе ту
самую пятидюймовую дискетку с вирусом, которую отец-склеротик забыл
утопить вместе с Симоной.

"Эврика", - выкрикивает вундеркинд. Жмет F1, F1, Enter и... о, боже!
Симона возрождается из перхоти и становится краше прежнего. Папика
освобождают, а на студии решают продолжить косить бабки, создав целую
студию клонированных виртуальных недоносков. Одним словом, хеппи-энд.

Вот такое кино с Аль Пачино... Обязательно посмотрите - не пожалеете.