История №311418

В День защиты животных вспомнилась старая история.
Перли мы с Пашей-скобарем, с Астары домой, в сторону нашего холодного
Балтийского моря. Рейс был на редкость кислый, ни подгрузки, ни
халтурки, да и груза под потолок, да такого, что и хохлу не впаришь,
нетреба. И посему доползли мы на глубоком подсосе до Дарницкой грузовой
и тормознулись в ожидании земляков. И если без курева и витаминов колеса
крутятся, то без талонов на горючку, полный П, как говорит сейчас
этот плагиатор Гоблин, нагло укравший у нас, шоферни, професиональный
словарь!
И так сидим мы с Пашей на канистрах с водой, глотая слюни и дымок
сигарет из последней пачки, ждем пока остынет картоха, купленная на
турецкие деньги на придорожном поле. На стоянке тишина, только слышен
храп и пьяное бормотание ивановского, не осилившего пол метра до своей
кабины, стоят еще тройка армянских колхозников и несколько местных
Мыкыт. На сердце у нас душевно и хорошо, почти дома, до нашего моря 1120
верст.
Вдруг среди этой тишины раздается звон кастрюли и рычание. Я врубаю
переноску - перевернутая кастрюля и стая кабыздохов с рычанием
подбирающая остатки картохи с земли. Паша футболит 10литровую канистру
туда, раздается визг. Тут взрываюсь я. Надо вам заметить, что я всю
жизнь при собаках, и первый кто меня встречал из рейса, это Яра, каким
то чудом слышавшая за два квартала движок моей Ласточки. Если она ехала
со мной, то ни один гаибздей не осмеливался подходить к кабине на два
метра. "Скобарь гребаный, если сам воруешь, то жди что и тебя на. греют,
если сам хлеблом прохлопал, то нечего канистры мять и кастрюлю можно
было было повыше поставить"- это примерный перевод тезисов выданных мною
Паше, единственное слово, канистра обошлось без перевода. У того, как и
у каждого скобаря, язык работал с поздним зажиганием, и Пашка ухватил
меня сразу за грудки. Если не считать разорванной рубахи, при счете по
навешенны противотуманкам 3-3, мы легли спать, Поиски штиблета я остовил
на утро. (Что бы окончательно не опозорить Седую Балтику, и разбитые
кулаки и фонари на следующий день были списаны на ивановского.
Земляки, знающие, те "без трендюлей, как без пряников", поверили, а сам
он по ивановскому обычаю, на утро ни хрена не помнинил)
Проснулся на утро, раздвинул занавески, и очумел, перед тачками,
окруженный стаей собак стоял Паша-скобарь и крошил своим килорезом батон
колбасы собакам. Пока я, с заклиненной от удивления коробочкой, выходил
из стопора, он упел достать и скормить еще палку. Я высунул из кабины
свою подсиненную физию и, почему-то шопотом, поинтересовался у Скобаря
насчет замыкания в голове, какое у него, короткое или длинное?
В ответ услышал ликующий вопль:"Они у армянов прямо из кузова трех курей
сперли!" Ну, думаю, мелочь, но прятно, не нам одним в дураках ходить. За
ночь подгребли пара "Курратов", загруженных консервой и колбасой и
Герка-цыган из питерской "Дикой дивизии". И мы, затаренные горючкой чуть
ниже, а жратвою до пупка(опять перевод), потихонечку почапали домой.
Правда Скобарь килограмов 30 колбасы скормил собакам.
Стоит ли говорить, прикаждом заезде на Киевскую грузовую вся блохастая
свора обитала под Пашкиным фургоном.