История №287839

Часть вторая: Герой
Честный бой, это где ты победил
(продолжение. Начало: история №12 26 апреля)

Рядовой первого класса Иури Гмиа (Yury Gmyr) на своем "Страйкере" ушел
на боевое патрулирование окрестностей Тикрита. Ну не один, конечно, а в
составе патруля из трех боевых машин. Нарвались на засаду. Первым шел
легенький "Хаммер", затем "Страйкер", а замыкала колону "Брэдли". За
ночь арабы умудрились подкопаться сбоку под асфальт, да засунуть туда
пяток артиллерийских снарядов с проводами. В этом месте по обе стороны
дороги шли заборы, сложенные из желто-серого сырцового кирпича. Где-то
была проковыряна дырка. За этой дыркой, служащей смотровой щелью и
прицелом одновременно, сидел араб-партизан с большим заряженным
конденсатором, "оператор" электро-проволочной детонации. Фугас сработал
под "Хаммером". Взрывом с кузова выбросило пулеметчика, тот кувыркнулся
в воздухе, да неудачно приземлился "рыбкой" прямо на голову. Тут и каска
бесполезна — по странному повороту головы было видно, что шея сломана, и
солдат мертв. Водителя вышвырнуло на обочину, "Хаммер" валялся на боку,
а из его окна беспомощно выныривала окровавленная рука, видать третий
солдат ранен и самому ему не вылезти.

Патруль встал. За забором раздалась сухая автоматная очередь. В ответ
взвыла ракета, пущенная со "Страйкера", ухнула куда-то в забор, не
столько кого-то убить, сколько для общего эффекта. Загрохотала пушка
"Брэдли", ее снаряды рвались в сырцовой кладке, обваливая забор неровной
синусоидой. В поддержку огрызнулись пулеметы, застрекотали
автоматические винтовки. В ответ — тишина. Неужели один подрывник был?
Солдаты вынырнули из под брони, кувыркаясь, откатились с дороги,
залегли. Все тихо. Эх, опасный это момент, в паре с подрывником снайпер
может сидеть. Но "Хаммер" разгорается, тут уж не до раздумий. Юра вроде
самый ближний... "Эй, Иури! Ну, что, давай бегом. Нырнул, вытянул, мы
прикрываем. " Это лейтенант. Значит бегом. Юрий зигзагом бежит к
"Хаммеру", за пару метров падает на колени и буквально въезжает под его
повернутое брюхо на наколенниках. Не будь их, то ноги бы до мяса стер бы
об грубый асфальт. Днище стеной скрывает его от опасного забора. Раз,
два, три — резко на ноги! Надо не просто вскочить, а еще суметь
вскарабкаться — машина широкая, когда лежит на боку, то дверь высоко.
Дверь заклинило, хорошо, что окна большие, да без стекол. Черт, боец в
бессознанке, одному не вытянуть. Юра орет на помощь, кладет винтовку и
сползает внутрь машины. Кое-как подлез под раненного, положил его на
плечо. Вроде жив еще. Это Макс, их сержант. Лицо в кровищи, стеклом
посекло. Ну и приглушило его здорово. Тяжелый, зараза, и скользкий. В
узком пространстве безжизненное тело удержать никаких сил нет. Ногти
загибаются о ткань, царапают ее оставляя белые линии и кажется вот-вот
вспыхнут от трения. В пальцах боль, от напряжения мышцы сводит до
судорог. Наконец еще один солдат прыгнул на машину. Вдвоем вытянули
сержанта, передали ребятам внизу — на крик еще народу подбежало. Теперь
бегом к водителю — тоже вроде жив. Напряжение несколько спадает, офицер
по рации кричит "вертушку". И тут началось...

Забор на противоположной стороне дороге в момент озарился всплохами
десятков "Калашей". Асфальт зазвенел, из его крупной наждачкой
посыпались пыль и искры, выбиваемые частыми пулями. Потом с десяток раз
гулко ухнуло — гранатометы, драконами выплюнув пламя, саданули длинными
дымными ручищами своих ракет-гранат сразу по всей технике. Рисковые
ребята, сами под перекрестный огонь засели, но дело сделали — три
единицы подбито из одной засады, на тот день рекорд войны. "Страйкер",
нашпигованный реактивными снарядами, взорвался первым. "Брэдли" казалось
выдержала удар. Но это только казалось — винегрет из стали и алюминия,
что составляет ее бочины, далеко не так прочен. Крепок для пули и
осколка, но не для РПГ — и вот уже из нее валит черный дым, до взрыва
счет идет на секунды.

Открылись все люки, посыпались за броню те, кто не вышел ранее. В этот
момент одна реактивная граната угодила в перевернутый "Хаммер", пробив
его бензобак. Машина кувыркнулась с бока на крышу и ярко вспыхнула. Юрка
остался цел — перевернувшийся корпус гузно грюкнулся в сантиметрах от
его морды, а горящее бензиновое облако звездой раскидало огненные
протуберанцы по асфальту, зажав Юркино тело в своих клешнях-факелах, но
не коснувшись его. Извиваясь как ящерица, он заскользил про меж
пламенеющих стен своего "коридорчика" к обочине. В метре лежали тела
водителя и сержанта Макса. Водителю, пожалуй, помощь больше не
понадобится — залитый горящим бензином и от поясницы придавленный
тяжеленным "Хаммером", надежды на выживание он не оставлял. А вот
сержант, как и Юрий, прямого огня избежал, но лежал в опасной близи от
полыхающих языков, ждующих любого колебания воздуха, чтобы обжигающе
лизнуть его лицо. Все еще находясь в полном беспамятстве, Макс тихо
застонал от такого жара. Юрка схватил его за ноги и что есть силы,
потянул к себе. За обочиной был мелкий кювет, а рядом небольшая
водоотводная труба из тонкого оцинкованного железа, длиною всего метра
три. Юрка положил сарджа рядом с этой трубой, а сам пополз за винтовкой.
Пока придорожный брустверок, пламя и дым скрывали его от федаинов,
прицельного огня по нему не велось, но как только он высунулся из-за
своего ненадежного укрытия, то сразу явил для них прекрасную цель.
Выползти на дорогу равносильно самоубийству. Юрий откатился назад.
Вначале расшвырял за забор все свои гранаты. Потом достал сержантский
пистолет и сделал несколько выстрелов по сектору, видимому из своего
укрытия. Пистолет в такой ситуации игрушка малой пользы, а патроны как
водка — лишь заведись, кончаются быстро. Остался у Юрки один патрон. И
тут за забором новая вспышка гранатомета. Опять насыпь свое дело
сделала, отгородила от смерти. Граната взорвалась рядом, оглушила и
присыпала, а земля казалось хлопнула по животу, содрогнувшись от
близкого взрыва. Рефлекторно Юрка впустую израсходовал последний патрон,
бахнув в направлении гранатометчика.

Положение до отчаяния безнадежное. Сейчас перезарядят гранатомет или
перебегут вдоль забора, где его кюветик будет простреливаться, как
мишень в траншейном тире. А ведь у них ручные противопехотные гранаты
тоже есть. Если такую сюда швырнуть, то однозначно капут. Юрка положил
бесполезный пистолет рядом с сарджем, а сам ногами вперед втиснулся в
трубу. Как только уместился, теснее, чем в гробу, даже руками не
пошевелить — руки пришлось держать вытянутыми за головой. Но такое вот
действие оказалось весьма уместным — в овражке, где он только что
ползал, бухнула еще одна гранта, опять близко, даже стенку у трубы
погнуло, обвалив рыхлый песчаный обрывчик у входа в это ненадежное
укрытие. Юру опять приглушило, пыль и песок казалось наглухо забили его
легкие, а обвалившийся грунт присыпал его руки у края трубы. Какое-то
время он кашлял, потом, продрав глаза, пытался выкарабкаться, но тут до
него дошла простота положения — пока он сидит в трубе, то скрыт от глаз
и находится в относительной безопасности, так как врядли кто из арабов
заметил, как он залез в эту жестянку. В такой ситуации самое лучшее тихо
лежать не рыпаясь и просто ждать. Юра перевернулся на живот и опять
засунул кисти рук в кучу песка, вход полузасыпан как нельзя к стати, и
эта куча давала дополнительную маскировку. В такой позе он и замер,
уставившись из своей амбразуры-колодца на линию асфальта в паре метров
от себя — большего разнообразия пейзажа из его норы не просматривалось.

В это время на противоположной стороне дороги события разворачивались
следующим образом. Выскочив из техники, солдаты быстро сосредоточили
огонь на ближайшем к ним заборе, так как и случае с Юркой, дорожный
бруствер давал им естественную защиту. Так же за забор полетели гранаты,
а потом командир дал приказ немедленно перебраться за него — лучше иметь
одного противника по фронту, чем оставаться у простреливаемой с обеих
сторон дороги. Да и насыпь здесь совсем низенькая. Сразу после взрывов
схватили раненных и выскочили за забор. Там нашли всего три трупа,
видимо подрывника и отвлекающую группу, на счастье основные силы
федаинов засели на другой стороне. Кирпичный забор дал возможность
сделать беглую перекличку. Юры нет, как нет никого из тех, кто был в
"Хаммере". По мнению солдат, Гмыр погиб через минуту, как откатился с
дороги на противоположную сторону — там было два взрыва, а когда прыгали
через забор, то с высоты видели и труп. Сейчас это место невозможно
просмотреть — загораживается техникой на дороге. Ладно, все ясно —
безвозвратные потери, сержант Макс и его двое бойцов из первой машины,
солдат Иури Гмиа, да водитель взорвавшегося "Страйкера". Первая помощь
раненым и больше ждать нечего — в ста метрах за забором здоровый дом с
толстыми стенами, куда более надежная защита. Значит до прихода
подкрепления всем туда.

Короткими перебежками добрались до дома. Дом оказался пуст, наверное
перед атакой порекомендовали хозяевам убраться. Разложили раненных,
заняли оборону. Теперь позиция уверенно позволяла дождаться подкрепления
— появления федаинов можно было ожидать только через ту же самую ограду,
где минуту назад прыгали сами. Такое тактическое преимущество
обороняющегося стало очевидным для федаинов — на штурм дома оне не
пошли, однако солдаты из своего укрытия абсолютно не могли видеть, что
творится на дороге, и это арабы тоже поняли. Поняли и воспользовались.
В таких случаях партизаны действовали крайне быстро и в основном по
одной схеме — большая часть отряда моментально уходит или разбегается, а
небольшая часть бежит на место боя снимать кино — бесконечный сериал под
названием "Аллах Акбар", собирать трофеи, искать раненых и трупов.
Времени у них всегда в обрез — с минуты на минуту появится
самолет-разведчик или того хуже боевая авиация или, убежать потом будет
трудно. А уж если дотянули до подхода наземного подкрепления, то шансов
уцелеть может и вовсе не остаться.

Юрий лежал в своей норе и как мог вслушивался бой, пытаясь понять, что
же там происходит. Близкое попадание двух гранат здорово сказалось на
его слухе — на фоне головной боли и сильнейшего звона в ушах, реальность
звуков стала "ватной", порой даже трудно понять, откуда доносятся
взрывы. Что это? Разрывы наших гранат или арабских? Ага, сплошная
пальба, скорее всего "Калаши", сухие короткие очереди "двойками", это
М-16... А почему вдруг все стихло? Неужели всем конец?! Куда делся
патруль? Слух потихоньку восстанавливался — вот уже слышен треск огня на
горящей технике. И стон. Юрка понял, что брустверок и труба спасли не
одного его — ведь всего в метре лежал Макс, и то что сержант все еще
жив, сейчас стало очевидно. Эх вылезти бы, но черт, знать бы что там.
Эти раздумья быстро оборвал новый звук — по дороге на малой скорости
ехала машина. Явно легковушка и явно не наша. Звук то приближался, то
замирал на одном месте, а вот к нему примешались негромкие крики на
арабском и хлопанье дверей. Похоже, что арабы для экономиии времени
подкатили на место засады на каком-то транспорте, слышалась их беготня с
характерным шарканьем ног в их любимых пластмассовых шлепках на босу
ногу. Картина дополнялась периодическим металлическими звуками — похоже
торопятся подобрать трофеи. Наконец ровно в центре Юркиного "окошка"
появилось колесо. Из-за все еще горящей дороги легковушка как могла
съехала на обочину. Колесо исчезло, и потянулась красная облупленная
бочина, затем заднее колесо. И тут стоп — колесо стало, аккуратно
вписавшись в Юркин "видоискатель".

Дверь кажется хлопнула совсем на ухом. Потом арабская речь, смешки. Им
ответом и совсем не кстати раздался очередной стон Макса. Арабы
возбужденно загалдели. Глухой звук увязших в песке ног, а вот и сами
ноги — белые штаны и грязные пальцы выглядывающие из дешевые заношенных
сланцев. Кто-то еще шаркает по асфальту. Сколько их? Только трое? Эх,
лишь бы из "Калаша" очередь по трубе не дали — эта жесть для пули как
бумага. Юрка лежит, не дышит. Кто-то с грохотом прыгнул на трубу, Юркино
сердце так предательски заколотилось. Кто-то защелкал сержантским
пистолетом, который совсем недавно бросил Юрий. Арабы опять загалдели —
очевидно они обсуждали только что прошедший бой. Похоже, что Юрку они
искать не собираются — скорее всего по пустому пистолету они
"догадались", что найденный раненный и есть тот боец, по которому
стреляли из гранатомета, и который отстреливался из пистолета. Потом
вдруг раздался громкий смех, и прямо перед Юркиным носом упором на трубу
поставили автомат Калашникова с двумя длиннющими пулеметными рожками,
смотанными изолентой. Подними руку из песка, и вот оно оружие. Почему-то
очень захотелось сделать такое, но только на секунду — моментально
вернулся парализующий страх, льдом сковывающий тело.

Затем смех стих, начались короткие споры. Затем опять смех, а потом по
трубе что-то гулко застучало, как капли крупного дождя. Вдруг до Юры
четко дошла картина того, что происходит снаружи — араб, стоящий над ним
прямо с трубы мочится раненому сержанту на лицо. Но теперь вместо смеха
раздалась ругань — ругался один, видимо старший. Ругался и поторапливал.
Вот двигатель заглушили, опять шарканье ног, потом ключ зашелестел в
багажнике, а вот и щелчок — багажник открыли и тот тихонько зашипел,
поднимаясь. Понятно, почему ругался араб — ему не хотелось, чтобы его
машина мочой воняла. Потом все опять спрыгнули в кювет. За прислоненным
автоматом мелькнуло две пары ног, да еще тот, кто стоял на трубе с
грохотом слез к ним. Значит точно трое. Негромко звякнули переброшенные
автоматы. Слышна возня у сержанта. Похоже обыскивают второпях. Вот
схватились и потащили — проплыло две пары ног и полы белых саванов,
болтающаяся голова Макса, потом его провисшая задница, а замыкала
процессию знакомая пара грязных ступней в сланцах. Юрка уже ничего не
думал — казалось за него мысли диктовал скороговоркой какой-то внезапно
проснувшийся черт. Да и не горел он геройствовать совсем, а уж любви к
своему сержанту вообще никогда не испытывал. Пусть в Американской Армии
дедовщины и нет, но вот "сержантщины" сколько хочешь, сколького от Макса
за полтора года натерпелся. Ситуация то для Юрки складывается самым
благоприятным образом — жив-здоров, ни царапины, да и кажись враги не
заметили. Полежи себе полчасика, а как подойдет подкрепление, вылазь
спокойно. Так вот, просто и логично, никто тебя не укорит, даже похвалят
за проявленную находчивость.

Продолжение следует.

(c) А. Ломачинский http://artofwar.ru/l/lomachinskij_a_a/text_0250-1.shtml