История №274753

Робкие они ведь как бобры: с виду пушистые, а вред приносят охуенный не
тока лесному хозяйству, но и всему человечеству. Они везде. Стоят, по
углам жмутся, штукатурку общественную портят. Ходят крадучись,  говорят
еле слышно, в глаза не смотрят,  даже окулисту. Носят заштопанное, но
чистое, спят на узком, но накрахмаленном, посуду моют сразу после еды.

А еще подлюки тишину очень любят. На них же в Мытищах целый завод
работает, беруши выпускает (такие педерастические затычки для ушей). С
69 года люди работают, заебались давно. Ни кому их продукция кроме
робких на болт не нужна. Хотели конверсию наладить – тампоны мастерить:
Жучка S, Внучка M, и Репка L. Не тут то было, робкие такой скулеж
подняли, такой вой... Они ж малахольные за тишину другими средствами
бороться не умеют. Ну, там, в стенку подолбиться ковшиком (для большей
гулкости) или ментов вызвать. Нет же, сидят с ватными сгустками в ушах и
не вякают. Любой праздник соседям испортят.

От этих упырей больше всего страдают люди душевные и легкоранимые:
продавщицы там кассирши разные, билетерши и работники ЖЭКа. Робкие же с
ними никогда человеческим языком не разговаривают, только бубнят себе по
нос: "небудетеливытаклюбезны, премногоблагодарен, есливаснезатруднит"... А
вдруг у той же продавщицы словаря под рукой не оказалось, вдруг почитать
кому дала?   

И для культуры нашей они как жуки-короеды. На петросяна не ходят, от
сериалов – сыпь по всему телу, в филармонии музыкантов храпом не
поддерживают, сидят, втыкают.   
Но Капицы всякие давно прочухали что эти нетопыри – посильнее
парникового эффекта будут. Потому как научились размножаться, тли
сладострастные. Ходят повсюду со своими золотушными детенышами, которые
в носу не ковыряют, жвачку не жуют и гарри потера не смотрят. Накрылся,
в общем, генофонд.

Пробовали лечить – хуй! Робкие больниц с детства боятся, и вообще людей
в белом. Хотели к опыту дядюшки адольфа обратиться, но пока права
человека не перепрятали, пришлось повременить, хотя газ уже подвели.   

И пока вся мировая общественность ломает свои хрупкие извилины, наши
Кулибины, мать их, изобрели передвижные тренажеры, возвращающие любого
упыря к нормальной жизни.   Компактные,   в меру уродливые они
разъезжают по нужным для робких маршрутам. Робкие конечно мнутся,
стесняются, лапками потными перебирают, но на работу ведь нужно –
зарплата все-таки, да и начальник зело злоебучий.

Как только робкий вовнутрь залезает, сразу начинает характер свой
задроченый упражнять. На вдохе придется сесть в дерматиновое кресло,
драным полиэтиленовым чехлом накрытое (так, на всякий случай), на выдохе
– туго прижаться бедром к соседу, который сразу начнет рассказывать, что
везет на перетяжку свои войлочные боты, обоссаные любимой  слепой
черепахой.

Затем нужно достать деньги, протянуть тетке впередисидящей и сказать
пароль: "Передайте, пожалуйста! " А у нее ПМС на пять лет растянулся, и
усы седые растут, и муж импотент по призванию, поэтому  посмотрит она на
робкого как плевком одарит, подождет пока он докраснеет, и всю его
липкую мелочь типа невзначай рассыплет. Но какой робкий сможет попросить
женщину нагнуться или еще того хлеще на колени опуститься – все привык
делать сам. Вот и будет он ползать списанным луноходом под ногами
попутчиков, пока не выдохнется.

Подпрыгивая на ухабах всем тщедушным организмом, робкий нехотя
поднимется и тут же пропечатается ворсистым своим пальтишком к
свежеокрашенной морде какой-нибудь девицы. Та естественно в визг. Ну, а
ептать, такое попадалово – лицо потерять.... Жила б в Японии пришлось бы
харакири на себя наложить. Робкий конечно в ахуе, попробует кусочек
отковырнуть и обратно на девку намазать. Та ему коротко так поддых. На
этом считай, первый подход закончили.   

Только  робкий попытается за запаску завалиться, как водила уже орет:
Хто не передал?! Щас всех посчитаю! А робкого еще в детстве пугали: Вот
придет злой дядя и тебя посчитает. Поэтому он рванется и весь кошелек
передаст, вместе с варежкой. А место его уже занято. Так и едет раком. И
как только носом к стеклу примерзнет пора выходить.
Для этого нужно крикнуть, со всей силы, – Остановите у третьего ларька,
не доезжая поворота, будьте добры! А  как робкий это сделать сможет,
когда люди вокруг незнакомые и шансон перепонки проедает.   И никто,
главное, выходить не собирается – все рассчитано.

Вот и едет он все дальше и дальше, пока местность незнакомая не
проклюнется, а него уже и температура поднялась, и сердцебиение
всяческое. И вдруг он  из глубин своих робких, как рыкнет: Командир хули
ты втопил, останови, грю, глухой что ли?! Выскочит из тренажера весь
перекошенный и дверью ка-а-ак ебанет! И вот уже совсем другой человек на
свет народился.

Так у нас скоро совсем робких не останется. Да и на хуй они нужны,
робкие эти.