История №217240

Медалистка

Ветеринарный фельдшер Петр Иванович Зубенко, молодой человек лет
двадцати, сидел в кабинете и скучал. Ветлечебница открылась недавно и
обилием посетителей не радовала, что, впрочем, вполне устраивало юного
эскулапа. С детства он мечтал лечить крокодилов со слонами, а на деле
приходилось заниматься вакцинацией, кастрацией и т.п. куда менее
экзотических животных. Ну кому, скажите, придет на ум кастрировать того
же крокодила или купировать слону уши?

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в кабинет заглянул старичок
лет семидесяти и уставился на фельдшера.
- Проходите, что у вас, - без энтузиазма начал доктор.
- Здравствуйте, да у меня нормально все, спасибо, - дед прошел в кабинет
волоча на поводке потрепанного вида пса. – Сучку мою можете усыпить?
- В принципе да, но ...может, подумаете? Все-таки друг, - Петр Иванович
еще во время учебы прослыл ярым противником эвтаназии, но работа
накладывала свои рамки и отказать клиенту он не мог.
- Да какой на хуй друг! Старая совсем стала, ссытся. Я сам бывает, но
блядь заибала же! А жрет как молодая!
- Ну хорошо, - Петру вдруг стало жаль старика. – С кремацией или без?
- Это вы ее и сожжете значит?
- Кремируем. Не мы, а специальная служба. Только это дороже.
- А я не жмот, - казалось, дед обиделся. – Сколько?
- С кремацией? Пятьсот.
- Вот! – с какой-то даже гордостью дед подошел к столу и припечатал
купюру.- Не жалко!
- Сейчас выпишу квитанцию и вы свободны. Или вам интересно
поприсутствовать? – в голосе фельдшера послышалась издевка.
- Да ну на хуй.

Петр Иванович вышел из-за стола, вручил деду квитанцию и протянул руку
за поводком.
- Ну все, оставляйте собаку и, надеюсь, прощайте.
- Собаку? – дед явно опешил. – Не бля, Мухтара я вам хуй отдам. Я без
него давно загнулся бы. Ведь с ним как, хочешь – не хочешь, а гулять
надо. Обосрется же! Так часа два на свежем воздухе блядь и провожу
каждый день. Мне и доктор говорит, мол Михалыч кабы не гулял, сдох бы
давно.
- Что-то я не пойму... - Петр в замешательстве уставился на пса.
- Да хуйли тут понимать, кабы не Мухтар давно на том свете яйца бы грел.
– Дед подошел к двери и, приоткрыв ее, крикнул: - Ильинична, ну хуйли
расселась! Иди, доктор ждет!

Из приемной донеслось кряхтение и, шурша тапками, в кабинет вошла
старушка. Оперевшись двумя руками на видавшую виды самодельную палочку,
замерла. Пахнуло мочой и лекарствами.
- Ильинична моя, - пояснил дед. - Ее вот ... это.
- Но это же человек! Вы ...вы ... да как вы! – Петр настолько охуел, что не
мог подобрать нужных слов. - Это ветеринарная клиника!
- А те не похуй? Она ж не больше овчарки весит.
- Вы то что молчите? – Зубенко обратился к бабке, но та лишь опустила
глаза.
- А она согласная. Ты не подумай чего, но ведь правда житья нет. Ссытся
и жрет, жрет и ссытся. Я когда женился даже гордился что постарше взял.
Сиськи большие, ебется как надо, а виш как все. Доживешь до моих лет, а
потом будешь судить! Ссытся она ...
- Так ведь человек!
- Да хоть хуй на палочке!
- Выбирайте выражения!
- Ты чего орешь то? Деньги поди не хуевые уплатил. Так что давай, с
кремацией своей, без наеба, - дед потянулся к выходу.
- Постойте, да что ж это такое! Я не буду!
- А кормить ее я буду? – дед остановился. – А ссанки стирать?
- Я отказываюсь! Я ветеринар!
- Мудак ты. Не хочешь усыплять, сам с ней и ебись. А мне некогда, еще с
Мухтаром гулять.
Дед поспешно ретировался за дверь. Петр Иванович выскочил в приемную, но
того уже и след простыл.

Фельдшер вернулся в кабинет, бабка так и стояла в углу, разглядывая пол.
Словно происходящее ее не касалось.
- Вы присядьте, - Петр указал на стул у стены.
Старушка переступила с ноги на ногу но с места не сдвинулась. Только
сейчас доктор заметил на полу небольшую лужицу. Судя по всему дед не
обманывал. Петр Иванович сел за стол и углубился в бумаги. Что делать он
не знал. Молчала и бабка. Так прошло с пол часа. Наконец тягостную
тишину нарушил звук шагов в приемной, дверь распахнулась и на пороге
нарисовался все тот же дед, с хозяйственной сумкой в одной руке и
поводком в другой. Он бросил взгляд на старушку и быстро прошел к столу,
таща за собой пса.

- Ну наконец то! – Зубенко не радовался так даже в день свадьбы.
- Я это ... мы мимо шли, - старик достал из сумки железную миску и пачку
геркулеса. – Посуда ее и корм на первое время.
- Вы ... вы ... - от волнения у Петра Ивановича перехватило дыханье.
- И это, - дед достал из кармана носовой платок, развернул его и положил
на стол две медали, – награды ее.
Не прощаясь, так же быстро как зашел, дед выскочил из кабинета. Петр
Иванович так и остался сидеть, с открытым ртом. Зазвонил телефон.

- Ветеринарная клиника, - еле выдавил фельдшер.
- Петя, это я, у тебя все нормально? – это была Верочка, его жена.
- Ну ...
- Голос какой то странный, устал?
- Да, немного.
- Ты уже заканчиваешь?
- Да, - Петр посмотрел на часы, затем на старушку в углу. – Верочка,
только я не один приду.
- Что? Опять? Петя, ну сколько можно! Опять усыпить не смог?
- Ну да...
- Ты же обещал! Две собаки за месяц! Я тоже люблю животных, но это
работа! Опять дворняжка небось?
- Это другое...
- Породистая? – в голосе Верочки послышался интерес.
- Ну ... - Зубенко посмотрел на стол и увидел медали. "Ветеран труда" и "В
память 850-летия Москвы". – Медалистка.
- Да? А порода какая?
- Как тебе сказать ... у нас геркулес дома есть?
- Есть.
- Свари побольше.
И, не прощаясь, повесил трубку.