Стишок №215258

БАЛЛАДА О ЛЮБВИ

(Будущей жене посвящает автор)


Глава 1.

На вилле, под первопрестольной,
В глухую ночь гуляли трое.a
Для них текли златые дни,
Ведь были Новыми они.

Тут русские поймут, в чем дело.
Короче, праздник был для тела:
Питье, закуски и еда.
А для души – ну прям беда!

Не думали, что засидятся,
Но русскому, лишь разгуляться,
Готов он нехорошим быть,
А то, что хочется, добыть!

Им взять и разойтись бы сразу.
Но бес посеял уж заразу,
И вот, сидят они в тиши,
Ища утехи для души.

Но только девочки и карты
Не возбудили в них азарта,
И вновь задумались друзья,
Чтоб не прошла их встреча зря.

И вдруг, один, неосторожно:
- Турнир охране! ... (разве можно!!),
Но слово все ж не воробей,
Здесь иль сдавайся, иль убей.

Охрана, рядом, за дверями,
Неразделимая с друзьями,
Их жизнь и честь всегда блюдет...,
Не знала, что сейчас их ждет.

Но тут сказал хозяин виллы:
С моим Рабом – идти на вилы.
Он настоящий самурай,
Его мечта: из боя – в Рай.

Врагов он сразу убивает,
Не зная, сколько их, бывает;
Храня меня, он косит их,
А ваших стоит он троих.

- Ты что, братан, умом поехал,
Уж рабства нет, не слышал эхо?
Коль раб, чего ж он без оков?
Тебя - в расход... и был таков.

- Нет, вы не поняли в чем дело,
Он самурай. Не ценит тело.
Я оплатил какой-то долг,
Душа моя. Я знаю толк.

Не думайте, что я болтаю,
Его я лучше испытаю,
Охрана ж ваша будет жить.
Раба к хозяину! Служить.

...Заходит Раб. Поклон смиренный.
Налиты мышцы, вздуты вены,
Огонь горит в его очах...
(Ведь дело было при свечах).

И говорит Рабу хозяин:
- Заслуги помню. Верность знаю.
Но испытать решил я вновь
Уж не тебя, твою любовь.

Коль справишься, достоин оды.
Любовь твоя – твоя свобода,
Из барахла – смелей проси.
Любимой голову неси!

...Безмолвно Раб стоял, как камень.
И лишь в глазах светилось пламя.
И, наконец, сказал ответ
Из одного лишь слова: нет.

Взревел хозяин: - Как ты смеешь,
Пожнешь ты, что сейчас посеешь,
И коль на просьбу был отказ,
То это уже мой приказ!

Покорно Раб тут поклонился,
За свою грубость извинился,
Горящий взор его угас,
Пошел он выполнять приказ.

...Развязки ожидать недолго.
Борьбе на смерть любви и долга
Уж трое ставили на кон.
(Для них ведь не было икон).


Хозяин рек, что Раб ни разу
Не смел ослушаться приказа
И ставит на кон сотню "штук",
Еще ж, любимый свой мундштук.

А гость, что был неосторожным,
Сказал, хоть громко, но тревожно:
- Скорей, что оба убегут.
Я ставлю тридцать. Вери гуд.

Другой же, что молчал всю встречу,
“Лимоном” вздумал им перечить:
- Я полагаю, будет то,
О чем не ведает никто.

...Они покоротали время.
(Носили бахусово бремя.)
Как вдруг: Удары! ... Вопли! ...(Страх!)
И появился Раб в дверях.

И дверь была картинной рамой:
Хоть весь в крови, но бел как мрамор.
За ним валялись (Ну дела! ...)
Охраны мертвые тела.

Глаза Раба, вы мне поверьте,
Уже светились цветом смерти.
Вот сверток с пола он поднял
И нежно, трепетно обнял.

Но вот уже конец дороги.
Раб сверток бережно, под ноги,
Качаясь, Зверю положил.
(А кровь текла из ран и жил...).

Хотел спросить Раба хозяин,
Пока живой, пока не взяли
Под руки Ангелы в тот свет,
Но Раб... упал. Суда уж нет.

И снова напасть: вдруг вбегает
Сестра хозяина. Ругает
Дурного брата и клянет;
Кричит - сейчас его убьет:

- Зачем послал ты самурая
Всех убивать не разбирая,
Жена ж твоя, сейчас, увы,
Лежит совсем без головы!

...И, рассмеялся вдруг хозяин:
- Ну что ж, я повесть эту знаю,

Не мог я только доказать.
Мне больше нечего сказать.

Тому же, кто еще не "въехал"
Я поясняю: из ПОТЕХИ
Измене я устроил СУД
И пусть изменницу внесут!

И пусть же их положат вместе:
Была женой – теперь НЕВЕСТА.
Нам будет некогда скучать,
Мы будем "Горько! " им кричать.

А Раб же стал достоин оды.
Держу я слово, он свободен!
Ему не смею приказать,
Ни запретить, ни наказать.

. . .

Но вот и финиш. Души рады!
Сполна натешились. Награды
За это можно всем вручить
И беззаботным сном почить...




Глава 2.
(Написана с помощью женщин
третьего цеха).


- Так это ТЫ спектакль устроил,
Актеры – все, а смотрят трое?
Ну что ж, продолжим фарс друзья,
Но режиссером буду я.

- Сестра хозяина сказала.
Кому сидеть, где указала,
Велела тихо всем молчать
И на вопросы отвечать.

И брату спела песнь иную:
- Ты ревновал жену родную?
Итог – меня чуть не убил,
Ведь Раб всегда МЕНЯ любил...

Хозяин сразу стал вдруг белым.
Хоть крепок духом, сильный телом,

Но что-то было в нем не так:
Ну, прямо с буквы "М", чудак.

- Так почему живая ходишь
И антимонию разводишь?
- Твоя жена занемогла,
В мою кровать она легла,

А я носила ей лекарства.
И вот оно, твое коварство,
Она без головы лежит...
Хозяин потен, весь дрожит,

Глаза же стали как у рака.
Того гляди, затеет драку.
- Я понял, кажется, постой,
Раб голову отсек не той?

- Ты уже понял? Молодец.
Да ты умнее ста овец,
Тебя уж можно наградить.
Пора Елене заходить!

...Вошла Елена. Но живая.
По голове не унывая.
У ней их видно был запас.
Пусть это не тревожит вас.

- Привет мой милый, тебе плохо?
- Не ждал такого он подвоха,
В ответ не знал, чего сказать.
Со стула на пол стал сползать.

- Ну, ладно, полежи немного,
Вот только дай, поправлю ногу.
А чтоб не надавило ушко,
Подсуну под него подушку.

...Так, не сердясь и не ругая,
Скандала сцены избегая,
Елена мужу помогла.
И рядом с ним на пол легла.

Хозяин мог водить глазами.
Немного, вроде, со слезами.
Еще же мог слова шептать...
Ужели на судьбу роптать?

Пора все выяснить настала.
- А что же в свертке? – Прошептал он,-
Ведь я велел Рабу... прости...
- Ну, ладно, милый, не грусти,

Там нет голов, а чтоб не пусто,
Вложили мы кочан капустный
И Раб тебе его понес...
А как? – Другой уже вопрос.

- Нет, вновь поверить не могу я:
Раб отказался, не торгуя,
Любовь продать свою и честь.
Он самурай. Таков, как есть.

Ты прав, мой милый, он не продал.
И про него напишут оду.
Он на глазах сестры, любя,
Хотел уже убить себя.

Сестра ж твоя, что было силы,
Лишь подождать его просила.
Немного выпить налила,
Но с порошком. И все дела.

Потом ко мне. Все так прекрасно!
Я поняла, мой Сокол ясный,
Что голова МОЯ нужна,
Но на какой тебе... рожна?

И ты ответил. Я довольна.
Мы, ревновать друг друга, вольны,
Но чтобы проверять вот так,
То это может лишь... чудак.

Меж тем "имя любимой" - к самураю.
Чтобы вернуть его из Рая,
Дала понюхать и шлепков.
И Раб... спустился с облаков.

Открыл глаза и...улыбнулся.
Еще бы, лишь в СЕЙ МИР, вернулся,
Узрел ЛЮБИМУЮ свою! ...
(Ой, нет, сейчас я запою). *

*|Извините, авт. отступление. |

"Имя любимой" же легла с ним вместе.
Хоть на полу, но прям НЕВЕСТА!
Красавица! И не глупа...
Как жаль, что не было попа!

И это все хозяин видел.
Но и намеком не обидел,
Во имя всех прожитых дней
Один вопрос спросил у ней:

- А как же кровь, а что с охраной,
Ужель подделали и раны?
- Томатный сок их жизни спас.
Охрана! Можно видеть вас?

. . .



Глава 3.

(Наиболее жизненная.)


Хотелось мне, чтоб ТАК все было,
Чтоб сердце болью не заныло,
Но то – фантазия моя,
Творил по женской воле я.

А вот, что было, в самом деле:
(Хоть женщины так не велели)
Раб голову друзьям принес,
Но без ударов, воплей, слез,

Кровь не текла из ран от стали,
Лишь молнии в глазах блистали.
И голосом изрек стальным,
Что страшно стало остальным:

- Любимой голова, хозяин!
Ты будешь гневаться, я знаю,
И будут все поражены:
Здесь голова твоей жены.

И впрямь, все гости онемели.
И лишь хозяин, еле-еле,
Чтобы сказать Рабу ответ,
Достал свой личный пистолет.

Но Раб уже стал вольным. Смело
В глаза хозяину глядел он;
Уж не смущался, не дрожал,
С презреньем речь свою держал:

- Ты приказал, а я исполнил,
Ведь я тебе был подневольным.
Была жена твоя рабой,
Ей не хотелось жить с тобой.

И мы друг друга полюбили.
В саду, в лесу, в автомобиле,

В укромной местности любой,
Мы издевались над тобой!


Долг САМУРАЯ не позволил
Бежать с любимой мне на волю;
Ее ж родных ты взял в залог...
Ты Дьявол! Как бессилен Бог!

Судьбой от счастия гонимы,
Жить друг без друга не могли мы.
И чтоб не быть рабами впредь,
Решили вместе умереть.

Когда взмахнул над ней кинжалом,
Она с улыбкою лежала,
И с ней же полетела в Рай...
- Тут речь закончил самурай.

На голову все посмотрели.
Она – с улыбкой..., в самом деле!
Ну, как не верить чудесам?
Но тут решил проверить САМ.

И ТА, которую ласкал он,
Ему ощерилась оскалом!
И гости вновь поражены
Ответом головы жены.

Не внял хозяин ее знаку,
Ведь Раб виновник был, однако.
Ему извергнул рев и вой:
- Так почему же ТЫ живой?

Хозяин был железных правил.
Он на Раба прицел направил...
Но не успел взвести курок,
Как получил опять урок:

В руке сверкнула сталь кинжала.
Шутя отточенное жало
Пронзило сердце. Кровь бежит.
И Раб, с улыбкою, лежит...

И вновь хозяин не сдается,
Решил проверить - сердце бьется?
Нашел же то, что не искал:
От труппа яростный оскал.

Тут гости больше не сдержали.
И прочь из комнаты бежали.

Остался праздновать один
Богатый, грозный ГОСПОДИН.

. . .

Авторское отступление:

Пока что все. Отвел я душу.
ЗАКОН, надеюсь, не нарушив,
Коль ТЕХ героев я убил,
Которых искренне любил.

Но в жизни хуже убивают.
И даже тех, кого не знают,
С кем не встречались никогда
За жизни долгие года,

Живущих где-то в дальней дали...
За ДЕНЬГИ, ДОЛЖНОСТИ, МЕДАЛИ,
За Бога призрачного и
За ценность главную Земли.


Н. Илларионов.

Сентябрь – октябрь 2002г.

Зеленоград.

nic