История №209212

Из жизни подонков...

Рассказ 2й

Вылазка

Действующие лица:
Ржевский, , он же Анатольевич,
Птица, он же Женя,
Коля, он же Смурняк,
Тема, он же Филлип Филлипыч, он же Я,
Сэм, он же Сема,
Марлен, он же Татарин,
Борода, он же Максимка - правильные студенты;
Миша Усс - лицо молдавского гражданства, тоже студент;
Сосалыч - неправильный студент;
(ХАИ)
Зоя - девушка Бороды;
(Пролетариат)
Света, Аня,
Оля, Оля, Катя - просто девушки;
(Институт то ли культуры, то ли искусства)

Уж не знаю, чья была идея пойти на вылазку, но точно не моя. Я сидел,
никого не трогал, как звонит мне вдруг Анатольевич и говорит так с
нежностью в голосе:
- Ты, Темочка, на вылазку идешь ведь?
- Куда? - говорю я.
- Ну, на вылазку, на природу, 9-го числа.
- На это я пойтить не могу, - отвечаю, - мне на работу 10-го.
- Да, не гони. Там будет много вкусного.
- Например?
- Водка.
- Ну, это меняет дело.
- Тогда, слушай....
И начинает мне перечислять все, что с собой взять нужно, включая авоську
для охлаждения напитка в речке. Я это все добросовестно записал и
обреченно начал собирать вещи. Получилась нехилая торба. Мама, конечно,
обрадовалась. Вспомнила сразу предыдущую вылазку. Как я потом три дня
зализывал раны и ругался на тяжелую туристическую судьбу. На это я
пообещал в слона больше не играть и вести себя хорошо.
Когда наступил день Х, папа, посмотрев на погоду, сказал, что нормальные
люди сегодня уже залазят, а я куда-то вылазить собрался. Короче, на
работу я поехал прям с торбой, чтобы на Алексеевку к двум часам успеть.
Там у нас был общий сбор.
Девушки, конечно, опоздали на пол часа. Причем, порадовали нас тем, что
Оля, Оля и Катя приедут только через три часа и кому-нибудь надо будет
за ними сюда возвращаться. Но сначала нужно было еще дойти до
вылазочного места.
Надо сказать, что наша вылазка зародилась, как альтернатива вылазке Паши
и его приверженцев. Но с небольшими отличиями. По времени наша вылазка
была в четыре раза короче, а водки было в четыре раза больше. Причем,
вместо того, чтобы ехать невесть куда пол дня на автобусе, мы природу
нашли в часе ходьбы от дома Ржевского.
Ящик водки, правда, был очень тяжелый, и даже это расстояние подорвало
наши силы. Поэтому, только мы вышли за окружную и пересекли
сельскохозяйственные угодья местных граждан, копошащихся в своих
огородах, то сразу обосновались в ближайшей посадке. Расположена она
была в сотне метров от какой-то лужи с водой, настолько чистой, что я
побоялся в ней руки помыть. Микробы там, наверное, были с бегемота
размером - таких даже Комет не убивает.
Тут, как водится у нас, началась стадия "кто-нибудь".
Она характеризуется фразами типа:
- Кто-нибудь, ставьте палатки.
- Кто-нибудь, собирайте дрова.
- Кто-нибудь, начинайте готовить продукты.
Мы осмотрелись по сторонам, но "кто-нибудь" нигде не было. Пришлось
начинать самим. Как выяснилось, Анатольевич в дровах тоже не шарил и
когда Птица заметил, что мы с Игорем бодро тянем здоровое бревно, то
почему-то не обрадовался и сказал, что это сосна и, что она на дрова не
годится. Мы расстроились, а Птица повел нас в кусты и лично показал,
какие дрова правильные. В это время Сосалыч ставил палатку. Сосалыч,
вообще в этом смысле полезный тип. Когда Света спросила Ржевского, кто
такой Сосалыч, он ответил исчерпывающе:
- У него есть топор, палатка и гитара.
- Понятно, - кивнула Света понимающе.
Я тогда подумал, что можно было бы взять даже парочку Сосалычей.
Между тем подошло время идти назад за второй партией девушек. В лучших
традициях нашей компании возник вопрос "Кто-нибудь идет встречать
подруг?". После оживленного спора, активно аргументируемого
ненормативной лексикой, мы с Анатольевичем смирились со своей участью и
выдвинулись обратно в город. Самое смешное было то, что я ни одной из
них раньше не видел, а Игорь знал в лицо только Олю, причем описывал он
ее так:
- Ну, такая, маленькая, в куртке...
Потом, без особой уверенности:
- Да узнаем мы их, Тема, по любому узнаем.

Пришли, значит, мы на конечную 57-го и решили по быстрому подкрепиться.
Я, вообще, проведя три часа вдали от цивилизации, жутко захотел
человеческой пищи. Анатольевич, тоже от еды никогда не отказывался.
Поэтому мы купили по бутылке лимонада и пакет ракушек (в смысле
печенья). И только приготовились все это утоптать, как Ржевский, сокол
наш зоркий, меня толкает и говорит:
- Вон, кажись, они. Из автобуса десантирвались.
- Как ты их с такого расстояния определил. Ты ж их не видел никогда.
- А где ты видел трех дур в зимних куртках в мае то?
- Резонно. Что делать будем?
- Не знаю. Печенье им вредно есть, это точно.
- Я тоже так думаю. Может, спрячемся пока?
И мы, укрываясь за киосками, ломанулись в ближайшие кусты. Там мы, как
положено настоящим подонкам, минут пять запихивались печеньем, запивая
его лимонадом. Чего только не сделаешь из жадности.
Вскоре мы вылезли из кустов и, удовлетворенно отряхиваясь, пошли за
Олей, Олей и Катей. Ржевский не ошибся - это были они. Отойдя на
безопасное расстояние, мы повели их в наш лагерь. Третий раз преодолев
этот путь мы изрядно подзадолбались и рады были попасть наконец на
банкет. Народ, пока нас не было, уже успел выкушать водки. Марлен уже
был в неплохой кондиции, а Сосалыч просто радовал глаз своим
отсутствием. Птица пристроил его варить кашу.
Началась самая приятная для участников вылазки, но абсолютно
неинтересная процедура поедания пищи и выпивания водки. Постепенно,
пропорционально выпитому спиртному начали происходить довольно забавные
вещи.
Температура стремительно падала, и все потихоньку утеплялись,
выковыривая из своих торб теплые вещи. Один лишь Сосалыч решил показать
чудеса мужества и отправился нетвердой походкой к луже купаться. В
водоеме этом купаться хотя бы из гигиенических соображений не стоило,
кроме того, холодный ветер и плюс пять градусов по Цельсию. Особо
впечатлительные пытались Сосалыча отговорить. Но звездной пехоте это
все, конечно, однообразно. Они, звездные пехотинцы, как выпьют, так все
крушат, только сопли разлетаются. А еще у них, наверное, мех вовнутрь.
Короче, пока Сосалыч русалок искал, Максимка с девчаткой своей круги
нарезал вокруг костра. Она Бороде, видно, пить не давала, поэтому он
особо сильно мерз. Они этим своим хороводом возвращение зимы встречали.

В это время у меня прорезался ораторский дар, и я начал грузить Мишу про
молдаван. Какие они все, значит, тупые. Тот внимательно слушал и
соглашался, апеллируя к тому, что он вообще по национальности украинец,
а молдавское у него только гражданство.
По ходу дела Сосалыч в Титаник наигрался и решил на берег вылезти. На
берегу его уже поджидала делегация сочувствующих во главе со Светой. Они
взяли нашего недоношенного Ди Каприо под белы рученьки и начали вытирать
сухо-сухо. Не будь Сосалыч изрядно выкушавши водочки, околел бы, ей
богу.
Праздник продолжался, господа пили и закусывали. Начался акустический
концерт, который традиционно открылся исполнением песни "Возьмите меня в
партизаны". За ней последовали "Последний герой", "Люцифер", "Дыкая
жызнь" и другие приличествующие обстановке композиции в исполнении юных
дарований – Ржевского и Коли.
Где то в сторонке раздавались лирические завывания из эсхаровского
репертуара - это нашли друг друга Сосалыч и Катя. Сосалыч учил ее
правильно исполнять песню то ли Чайфа то ли Крематория. Со знанием дела
показывал, как правильно пользоваться гитарой, сопел и бросал
снисходительные взгляды. Ему забыли сказать, что девушки по образованию
музыканты.
С новой стороны открылся Марлен. С ним приключилась половая драма. То
есть ничего особенного в общем то, но благодаря этому он заслуженно стал
гвоздем программы, отобрав лавры у Сосалыча. В общем, то ли водка
подействовала на него неправильно, то ли ему, как в небезызвестной песне
ветром в голову надуло, но решил он вдруг добиться от Ани взаимности в
плане резко нахлынувших на него чувств. Но Аня, видимо, Марленьих
потребностей не разделяла. И после некоторого количества вежливых
отказов, в грубой форме указала направление, в котором ему нужно
двигаться. И так это Татарина расстроило, что он с новыми силами
приналег на водку. В достигнутой таким образом кондиции он начал крушить
деревья руками и ногами. Погрузившись в это увлекательное занятие, он
скрылся в кустах, и только хруст веток напоминал о его присутствии
безмятежно пьянствующей компании.
Концерт был в самом разгаре. Игорь разошелся и рычал "Люцифера" на весь
лес, приводя в суеверный ужас близлежащих туристов, костры которых
виднелись через каждые сто метров. Скорчив злобнейшую гримасу, Коля
рычал слегка потише, но даже немного более яростно. Марлен время от
времени появлялся с разных сторон, пошатываясь, окидывал всех упырьим
взглядом, и опять исчезал среди деревьев. Когда в очередной раз он
появился из лесной чащи и остекленевшим взглядом уставился на сидящих
перед костром, Анатольевич увидел, что кулаки у Марлена сбиты, и с
костяшек пальцев довольно интенсивно сочится кровь. И тут Игорь выдал
просто гениальную фразу:
- Надо, Марлен, тебе руку водкой промыть, а то у тебя рак руки будет.
Я не сильно разбираюсь в медицине, но про рак руки услышал впервые.
После чего Анатольевич с совершенно серьезным видом стал поливать водкой
руку Татарина, просто повергнутого в ужас перспективой столь опасного
заболевания. Когда опасность заболеть раком руки была уже позади, Марлен
заявил, что надо бы проведать соседей, грозно глянул в сторону костра и
скрылся в кустах. Но у Игоря уже проснулся материнский инстинкт и он
ломанулся вслед за ним, чтобы не допустить возможности возникновения
других экзотических недугов, таких, наверное, как разрыв пердячной кишки
или растяжение жевательной мышцы.
- Тоже мне, герой-любовник, блин, ищи его теперь, - ругался Анатольевич,
блуждая в потемках между деревьями.
Найденный под елкой Марлен, выглядел не очень свежо и активно
сопротивлялся, выказывая свое нежелание идти обратно. Ржевский попытался
его успокоить, сказав, что Аня не достойна такого супергероя из
комиксов, что при его то достоинствах и не помню какого цвета поясе,
любой бабе должно быть за счастье рядом с ним побыть.
Марик оценил свою значимость и промычал в ответ:
- Да пошли они все. Мне некогда. Мне бы сейчас в Чечню.
На что Игорь предложил отколбасить его прямо здесь, чтобы сэкономить на
билетах, если тот не вернется в лагерь.
Такие убедительные аргументы возымели свое действие. Праздник
продолжался и его не мог испортить даже Марлен, с тупым видом сующий
пальцы в костер, видимо, проверяя силу воли.
А холод все усиливался. Я замерзал, причем сильно. Не помогала ни
выпитая водка, ни куча одежды, ни всякие другие согревающие средства.
Кроме того, ужасно хотелось спать. Давали о себе знать ночные
Интернет-посиделки. Приблизительно в час ночи я, не особо расстраиваясь,
сдался и первым пошел спать. Палаток было две – двух и четырехместная.
На пятнадцать человек, что характерно. Я забрался в двухместную и,
удобно устроившись, заснул под аккомпанемент без устали орущих песни
товарищей. Но радость моя продолжалась недолго. Через час или два в
палатку вломились еще Оля, Оля и Сосалыч. Мы компактно разместились
поперек палатки, для чего мне пришлось согнуть ноги в коленях и
подогнуть шею. Непередаваемые ощущения, скажу я вам. Плюс еще Оля
стащила на себя почти все одеяло. Из другого угла слышен был
интеллектуальный диалог Сосалыча и второй Оли:
- Я тебе щас покажу, как надо, шоб тепло было.
- Угу.
Сопение и возня, прерываемые возгласом Оли:
- Ой, я так не могу, дышать нечем.
- Не дергайся, щас тепло будет.
Не знаю, честно, что они делали, темно было очень. Да и спать хотелось.

Кстати, я бы сам чего хочешь сделал, лишь бы согреться. Ну, не с
Сосалычем, конечно. В таких мучениях пролежал я еще около часа, пока не
подорвался от холода, который стал уже просто невыносимым. Оказалось,
что уже около пяти утра. Возле догорающего костра вповалку лежали Аня,
Сэм и Птица. Выглядели они, как жертвы обморожения.
В ближайшие пятнадцать минут в лагере наступило оживление. Видимо,
утренний холод исчерпал не только мое терпение. Большая толпа во главе
со Ржевским ни с того ни с сего вдруг выказала желание пойти за водой.
Не понятно с чего. Еще вчера никого с места сдвинуть нельзя было, а тут
целый табун выказывает желание идти за два километра за водой. Я думаю,
это был массовый психоз на почве злоупотребления алкоголем. В общем,
взяли они с собой хлеба, паштета, бутылку водки, гитару и пошли за
водой. Оригинально, подумал я, но ничего не сказал, потому что было
лень.
Те, кто не пошел за водой, расползлись по палаткам, а на улице остались
только мы с Птицей. Мы с обреченным видом сели на бревнышке перед
костром и тупо уставились на догорающее пламя. Огонь слабел, но дров уже
не было. Мы сонно переглянулись. Было очень холодно, но идти за дровами
было просто невыносимо лень. Я поежился и задумчиво сказал:
- Птица, в чем смысл жизни?
- Жизнь, Тема, штука бессмысленная, - ответил Птица, не отводя взгляда
от огня.
- И я о том же, - вздохнул я.
Так бы мы и замерзли, наверное, как полярные медведи, если бы не
проснулись Оля, Оля и Катя. Они живо подсуетились, убрали разбросанный
по всей полянке мусор и пустые бутылки, помыли посуду, насобирали дров и
подбросили их в догорающий костер. Горячие языки пламени весело
заиграли, наполняя теплом наши сонные тельца, лениво мерзнущие на
бревнышке. В этот момент мы в полной мере оценили, спасшую нас
врожденную хозяйственность девушек.
Через пару часов вернулась группа по доставке воды. Никто, правда, не
понял на фига она нужна была. Мы, вообще, уже собирались уходить. Холод
нас просто доконал. Ветер дул не переставая. Мне жутко хотелось домой, в
теплую квартиру, где есть мягкий диван, в котором можно уютно
раскинуться перед телевизором. Но суровая реальность заключалась в том,
что нужно было еще добраться назад.
Мы разгребли сумки и пересчитали оставшуюся водку. Ее оставалось еще аж
девять бутылок. Как такое могло произойти? Всю ночь пили, и половина
почти осталась. Загадка природы, понимаешь. Это было бы даже забавно,
если бы не нести водку обратно. Поступило предложение ее здесь
прикопать, а потом вернуться через пару недель. Но на это мы пойти не
могли. Студент, как говорится, водку не бросит. Можно, конечно, было ее
выпить по быстрому, но сил уже не было. Я, например, даже смотреть на
нее не мог, а употреблять разве что внутривенно. Поэтому взяли мы ее и
понесли назад. Забавно получилось. Туда нес кучу тяжелой водки и обратно
тоже...

Нашу унылую процессию, возвращающуюся с вылазки, нужно было видеть.
Впереди бежал Сосалыч, который, как оказалось, порезал пока купался ногу
и теперь очень спешил домой, чтобы предотвратить рак ноги. За ним Борода
с Зоей, которые успели возненавидеть за ночь все вылазки вместе взятые.
Следом брел я с Птицей, ведя грустную беседу на тему на фига было
столько водки брать. Чуть поодаль ковыляли, держась за ручки, Ржевский и
Света. Ржевский при этом выглядел, как загнанный в угол зверь семейства
кошачьих. Марлен, потирая израненные кулаки, бросал косые взгляды на
Аню, которая в свою очередь думала какой же подонок Сэм, оказавшийся
женатым. И только у Коли с Мишей душа требовала продолжения банкета. Не
брал их ни холод, ни тучи, настойчиво наводящие мысли о неизбежности
дождя. Они замыкали наше шествие, всем своим видом выражая свое глубокое
"фи" такому скоротечному завершению вылазки.
Достигнув черты города, мы с Анатольевичем резко съехали с базара,
заявив, что нам нужно, просто необходимо, отнести водку к Игорю домой.
Избавившись, таким образом, от необходимости провожать девушек домой, мы
двинули в сторону, противоположную дому Игоря, чтобы получше замести
следы, и не дать Свете никакой возможности узнать, где проживает товарищ
Ржевский.
Наконец, мы выгрузили водку у Анатольевича дома. Я представил, как
обрадуется его мама, обнаружив у себя в холодильнике девять бутылок
этого питательного напитка. На радостях, что вылазка закончилась, я так
быстро поскакал домой, что даже забыл у Игоря свой любимый плеер.
Приехав домой, я с радостью завалился на уютный мягкий диван и весь день
не высовывал на улицу и носа. Даже салют смотрел из окна - вполне
ничего, должен я сказать.