История №189936

Шестидесятые. Мир бурлит. Две великие социалистические страны побили
горшки. Те самые фарфоровые горшки, с двумя переплетенными кольцами на
донышке. Китайские кеды, термосы и эмалированые тазики стали дефицитом.
В газетах полно карикатур на тему культурной революции. Даже
магнитофонные барды поют о ней получастушки. По заводам проходят
стихийные митинги протеста.
Поручили такой митинг организовать в цеху и моему дядьке. Стихийный, по
всем правилам, всего три дня на подготовку. Прямо в главном корпусе, без
трибуны и президиума. Хотя и с корреспондентами, радиотрансляцией и
товарищами из Города и Области. Завод – гигант, цех соответственно тоже.
Тысясчи людей. Первым, как положено, к микрофонам поднялся нач. цеха,
т.е. мой дядька. В его пятистраничной, спущенной сверху речи,
доставалось и Мао и его приспешникам с необычными для русского слуха
именами. Произносить их приходилось, как идти по минному полю: след в
след, точнее буква в букву. Но наибольшего напряжения внимания требовали
рядовые бойцы культурреволюционного фронта – хунвэйбины. Упоминались они
чуть не в каждой второй строчке. Не помогли ни концентрация, ни
репитиции. К концу выступления, слегка расслабившись, дядька таки
снабдил это слово привычным русским корнем. Сконфузившись, скомкав
финальную часть речи, на трясущихся ногах спустился он в толпу. К
микрофонам уже поднимался оратор из рабочей среды с машинописными
листами в руках. Не глядя никому в глаза, бочком, дядька незаметно
ускользнул в свой кабинет. Там из сейфа была извлечена заветная
бутылочка армянского. 50 грамм слегка сняли стресс. Стихийный митинг,
как и было запланировано, закончился к пересменке. Не успела еще
освободившаяся смена рассосаться на проходной, как в кабинет влетел
бордовый в испарине товарищ из Города, явно уже получивший вздрючку от
товарища из Области. Он метнулся к столу, молча налил себе 150 коньяку и
проглотил как воду. Потом плюхнулся в любимое кресло дядьки и замер.
Дядька заключил, что строгачем похоже не отделается. Лишь спустя минуту
товарищ «вдруг заметил» стоящего в ожидании приговора хозяина кабинета.
Взгляд его неожиданно потеплел:
- Не трясись, не трясись! Ты-то молодец! Только раз ошибся, а эти...
ссуки, гегемоны... по разу в лучшем случае правильно называли!