История №158573

Давным-давно еще при социализЬме работала я медсестрой в славном
отделении реанимации. Больных без присмотра оставлять нельзя, поэтому
пить цай, курить бамбук, можно только тогда, когда кто-то из экстренной
службы освободится и подменит тебя. Сидим на кухне. Ленка Лампочкина
почем здря матерится. Не просто так, а для связки слов. Интеллигентный
мальчик Стасик (тогда - мед. брат практикант, а теперь – Бальшой
человек - нейрохирург) делает ей замечание бархатным баритоном:
«Леночка, можно ли так вульгарно выражаться? » Ленка посылает его
подальше, а именно – пойди-ка детка, заправь систему для внутривенных
вливаний. Системы тогда были допотопные – стеклянные колбочки и к ним
толстые шланги из красной резины. Чтобы привести их в боевую готовность
нужна была некоторая сноровка и шустрость. Иначе раствор вытекал из
колбочки со скоростью вытекания денег из кармана после получки.
Попили мы цайку и, проходя мимо Ленкиной палаты, видим замечательную
картину. В луже из растворов, в окружении толпы бутылок из-под
растворов, с пустой капельницей в руках стоит Стасик и так «вульгарно
выражается», что лампочки под потолком колышутся. Тут уже настала моя
очередь попенять ему – «Стасик, как нехорошо, ты же интеллигентный
мальчик!». Не знала я тогда, ЧТО ждет меня через несколько секунд.
А ждал меня в палате … триллер. Прооперированный с вечера алконавт
(цирроз, кровотечение), весь утыканный трубками и протчими дренажами,
отвязавшись от кровати, в недоумении от белой горячки, но непреклонно,
стремился залезть на стерильный стол с инструментами. Возопив от ужаса,
я предприняла попытку водворить беглеца на покинутое ложе, но силы были
явно неравны.
« Стасик, Стасик, - кричу я, - помоги! » Он, видно, крепко обиделся за
непочтительность к его персоне, потому что появился в дверях палаты,
когда надежда спасти стерильный стол от вторжения почти покинула меня. «
Стасик, …. твою мать! Сколько ж можно идти!!! » От его палаты до моей
было метра два.
Вдаваться в перебранку с женщинами недостойно мужчины. Стасик, храня
презрительное молчание, борцовским приемом уложил беглеца на кроватку и
стал привязывать его за руки. Мужик попытался вступить в переговоры:
- Ты за что меня привязываешь?
- Как за что? За руки.
- А зачем ты меня привязываешь?
- Чтоб тебе спалось спокойнее, дорогой.
У беглеца была редкая группа крови и, отработав эту ночную смену, мы,
презрев усталость и головокружение, пошли на станцию переливания сдавать
кровь. Всего болезному понадобилось крови литров двенадцать. Недельки
через две, получив полный курс интенсивной терапии, радостный пациент
был переведен в общее отделение. Любимая женушка, чтобы отметить
событие, принесла обожаемому муженьку «мерзавчика», который они втихаря
и раздавили в больничном туалете.
На следующее утро по местному радио передавали некролог: Скорбящая вдова
и дети сообщают, что вчера, после тяжелой, изнурительной болезни, на
56-м году ушел из жизни заслуженный…, уважаемый…, талантливый…,
передовик…, ударник, любящий муж и нежный отец.
На кухне, после пяти ночных смен подряд, сидела Ленка Лампочкина и
тихонько материлась. Просто так. Для связки слов.