История №1539964
В период съемок исполнителя роли Остапа Бендера Сергея Юрского окружающие замучили советами, как правильно играть «великого комбинатора». Он не мог спокойно себя чувствовать ни в гостинице, ни в ресторане, ни даже на улице — везде находились «режиссеры на общественных началах».
Юрскому, который в то время служил в ленинградском БДТ, приходилось жить в поездах, так как съемки проходили на «Мосфильме». Не случайно в одном интервью, которое он дал во время съемок, Сергей Юрьевич рассказал, что у него с Бендером появилась общая черта — железнодорожная болезнь. «Помните, когда у Бендера не было жилья, он садился в поезд и ездил неделями, — рассказывал Юрский. — У меня есть жилье, но с начала съемок я провел 50 ночей в поездах, курсирующих между Ленинградом и Москвой». При этом попутчики, зная, что Юрский снимается в роли «великого комбинатора», буквально замучили артиста советами. Так, однажды актер после спектакля в Ленинграде сел в «Красную стрелу», чтобы утром быть на съемках в Москве. Его попутчик представился инженером из Одессы и сразу начал излагать, каким должен быть фильм «Золотой теленок». Было два часа ночи, когда он категорически заявил Юрскому: «Ну, а теперь мы c Вами порепетируем!» Юрского спас стук в дверь их купе. «Я только на два слова, — сказал неизвестный. — Запомните, Остап Бендер никогда не улыбался!»
а вот к папину так никто и не подошел, не сказал что нельзя так вот того
Учите матчать ))
------------------
— При виде милиционера Александр Иванович тяжело ступил вперед. — Гражданин Корейко? — спросил Остап, лучезарно улыбаясь..
..После этого Бендер еще оглядел диковинного журналиста с ног до головы, нехорошо улыбнулся и, почувствовав знакомое волнение стрелка-охотника, заперся в купе..
MarikaB➦hop za za• 14.08.25 08:09
Все 5 раз, где в книге Остап улыбался:
"- Гражданин Корейко? - спросил Остап, лучезарно улыбаясь.
- Я, - ответил Александр Иванович, также выказывая радость по поводу встречи с представителем власти.
- Александр Иванович? - осведомился Остап, улыбаясь еще лучезарнее.
- Точно так, - подтвердил Корейко, подогревая свою радость сколько возможно.
После этого великому комбинатору оставалось только сесть на венский стул и учинить на лице сверхъестественную улыбку. Проделав все это, он посмотрел на Александра Ивановича. Но миллионер-конторщик напрягся и изобразил черт знает что: и умиление, и восторг, и восхищение, и немое обожание. И все это по поводу счастливой встречи с представителем власти.
Происшедшее нарастание улыбок и чувств напоминало рукопись композитора Франца Листа, где на первой странице указано "играть быстро", на второй - "очень быстро", на третьей - "гораздо быстрее", на четвертой - "быстро как только возможно", а все-таки на пятой - "еще быстрее"."
"И, все еще неся на лице ненужную улыбку, великий комбинатор выскочил на улицу."
"- Во всяком случае, - добавил ветхий зицпредседатель, - во всяком случае этот неизвестный человек - голова! Вы знаете Валиадиса? Валиадис этому человеку пальца в рот не положил бы.
- А Бриану? - спросил Остап, с улыбкой вспомнив собрание пикейных жилетов у бывшего кафе "Флорида". - Положил бы Валиадис палец в рот Бриану? Как вы думаете?
- Ни за что! - ответил Фунт. - Бриан - это голова!
Три минуты он беззвучно двигал губами, а потом добавил:
- Гувер - это голова. И Гинденбург - это голова. Гувер и Гинденбург - это две головы."
"- Вон! - негромко сказал Корейко.
- Ну вот, опять вы забыли, что я потомок янычаров.
С этими словами Остап поднялся с места. Теперь собеседники стояли друг против друга. У Корейки было штормовое лицо, в глазах мелькали белые барашки. Великий комбинатор сердечно улыбался, показывая белые кукурузные зубы. Враги подошли близко к настольной лампочке, и на стену легли их исполинские тени."
" Остап простер свое любопытство вплоть до того, что ознакомился даже со статьей Ухудшанского "Улучшить работу лавочных комиссий". После этого Бендер еще раз оглядел диковинного журналиста с ног до головы, нехорошо улыбнулся и, почувствовав знакомое волнение стрелка-охотника, заперся в купе.
Оттуда он вышел только через три часа, держа в руках большой, разграфленный, как ведомость, лист бумаги."
А откуда, до упомянутого интервью, столько народу знало про съёмки фильма в таких подробностях?