История №1529036

БЕЗДНА

2 мая. На часах - 9:01. Информационный центр гудит ульем. Мерцают мониторы, стучат клавиатуры, щелкают мышки, десятки голосов сливаются в один монотонный шум работающей турбины. Привычно сканирую операционный зал. Снова и снова. Однако подсознание четко фиксирует – что-то не так. Стоп. Еще раз. Вот оно. Пустое кресло в правом ряду. Память привычно выдает справку о всех отпускных, больничных, административных и отгулах. Ага. Оля. Где Оля? Внутри слегка шевельнулось что-то холодное. Полез смотреть расписание смен, пометки и заявления. Оля должна быть на работе. Хм.
Я неторопливо вышел в зал, подошел к пустующему креслу, еще раз проверил свой телефон – может пропустил Олин звонок (мои операторы всегда мне отзваниваются в случае форс-мажоров). Тщательно прощупав взглядом содержимое ее рабочего стола, повернулся к соседнему оператору. Я привык разговаривать с ними жестами, они понимают по губам - на голове наушники с микрофоном.

- Где Оля? – спросил я беззвучно.
- Не знаю, - прочитал по губам.

Что за нафиг? Возвращаясь в кабинет, ускорил шаг, набрал Олин номер. В трубке тоскливое: «Абонент недоступен». Тааак. Для начала надо раскидать Олиных клиентов и посадить стажеров на обзвон ее компаний. Позвонил в кадровый отдел, запросил все личные данные: адрес, дополнительные номера, e-mail, аккаунты в соцсетях. И вновь зацепился взглядом за пустое кресло…

Оля. Она пришла ко мне 2 года назад. Я лично ее собеседовал. Светловолосая, улыбчивая, общительная, нежный румянец, ямочки на щеках, зелено-голубые глаза – она волновалась и бурно жестикулировала, смеясь над моей иронией. Но на вопрос об амбициях вдруг стала серьезной и твердо заявила, что очень нужны деньги, и она готова браться за самые сложные направления с большими оборотами.
Я всегда выясняю подробности семейного положения для исключения зон риска. Я знал, что Оле 27 лет, она ездит из соседнего города, разведена, живет с мамой и 4-летней дочкой. Как правило, эти женщины сильно мотивированы и порвут любого, чтобы заработать на премию. Я не ошибся. Это был сущий терминатор, который за два месяца вошел в четверку сильнейших с фантастической производительностью. Мой отдел рос, и когда встал вопрос о моем заместителе, мое руководство, изучив цифры, предложило именно Олину кандидатуру. Я тогда отмёл это предложение. Не спрашивайте почему. Иногда какая-то чуйка, древние инстинкты выживания останавливают нас перед шагом в бездну.

Что же случилось? Взглянув на присланный кадровиками адрес, прикинул – около 40 минут по трассе. Я торчал на онлайн совещании, раскидывал операционные вопросы, урегулировал рабочие конфликты, строил франчайзи, смотрел статистику по регионам, взаимодействовал с юристами и договоривался с программистами. Но в голове настойчиво параллельной строкой стучало: «Где Оля???». В течение дня я вызвал к себе и опросил ее сменщицу и близких подруг. НИ-ЧЕ-ГО.
Я не мог поверить, что Оля никого не поставила в известность, кто-то ж должен был что-то знать!

И вечером, прыгнув в машину, я поехал по известному адресу. Нет, не поехал. Я помчался. Меня терзали смутные предчувствия, и я хотел знать правду.
Вот справа, серая пятиэтажка. Я вышел из машины и рассчитал окно. Свет горел. Я приободрился. Так, домофон. Долгие гудки… Ждем… Оппа, женский голос:
- Да?
- Эээ… Здравствуйте. Я хотел бы услышать Ольгу. Я – ее руководитель.

Подъездная дверь щелкнула, и изнутри потянуло темной сыростью…

Я сидел на диванчике, держа в руках кружку с остывшим кофе. Напротив меня сидела Олина мама, то и дело судорожно поправляя халат на коленях. А я, словно сквозь пелену, слушал смутные объяснения: дескать, Оля где-то с друзьями, наверное, иногда она так поступает, живет у подруг, скоро объявится, ничего страшного, так бывает, только не увольняйте, она наверстает, все хорошо, телефон не отвечает? – это не первый раз, нет, что вы, я не волнуюсь, дочка ее со мной, все образуется. А я тупо смотрел на маленькую светловолосую девочку лет 4-х с плюшевым зайцем на руках, которая молчаливо бродила по комнате. Что-то не складывалось у меня в голове. Мне казалось, что Олин труп давно закопали на заднем дворе этой самой серой пятиэтажки. Меня не покидало ощущение, что все всё знают. Все. Кроме меня. Задав два десятка вопросов, я вышел из квартиры, опустошенный. Я начал закипать. Пропал человек. Вот так просто. И всем похрен.
А в отделе меня уже встречали встревоженные сотрудники. Информация разносится быстро. «Без паники. Все нормально», - я ж босс, мои люди должны быть спокойны. Паника была внутри меня.

Меж тем шел уже 12-й день со дня исчезновения Оли. Я продолжал звонить на выключенный телефон. Я не мог взять нового сотрудника. Не мог. Я ждал.
15-й день с момента исчезновения.
И тут вдруг зазвонил телефон. Ох-ты, Олина мама! Неужели???
______
Это был долгий тяжелый разговор. Начавшийся с плача, извинений, просьб и обещаний. Мама знала, где Оля.
Оля ушла в запой. Она начала 1-го мая и не смогла остановиться. Это была семейная тайна, с которой бились мама, бывший муж и периодически - работодатели. Последний раз Оля продержалась два года. Немыслимый срок. Работая как вол, чтоб забыться.
Но я был неумолим: «Пусть позвонит сама!».

18-й день с момента исчезновения.
Я услышал ее голос. Ее объяснения. Просьбы не увольнять по статье. Но что-то во мне уже надломилось. В тот же день я подписал приказ об ее увольнении. Меня тут же вызвали к руководству. Управляющий по делам Восточной Европы размахивал руками, тыкал в лицо бумагами, грозил сроками и взывал к разуму. Чтоб закрыть Ольгины заказ-наряды нужно было взять двоих. Быстро взять. И быстро обучить. Я тупо смотрел в стену:
«Если бы Оля пришла на 12-й день, я б замял дело, простил предательство, дал второй шанс и присматривал за ней. Но. Прошло 18 дней», - и с этими словами я вышел из кабинета.
18 долбанных дней. 18 страшных дней неизвестности, мрачных предчувствий и падения в бездну.
Я вдруг снова ощутил себя ребенком, который нашел пустые бутылки за диваном отца.