История №1506448

"Высший пилотаж"-3
Еще одна история о "гибкости" мышления в интеллектуально насыщенной среде. Предыдущая одноименная- в https://www.anekdot.ru/id/1503684/

Наверное, молодой генерации небезынтересно будет узнать, что и в советские времена, в разгар холодной войны, существовало ощутимое общение советских ученых с мировым наукой, включая из стран вероятного противника. Но делалось это под присмотром "старшего брата", в меру деликатно, неназойливо. Меня, как и полагаю многих других, такой присмотр в основном устраивал. Было понимание, что так надо, что мир, к сожалению, не един. Хотя Брежнев под камеру лобызался чуть ли не взасос то с одним, то с другим главой государства. И все понимали, что это не политическая проституция, а действительно стремление к миру.
Конкретно присмотр этот проявлялся в перлюстрации корреспонденции, как отправляемой, так и приходящей. Хотя не припомню, чтобы это слово произносилось, но забугорные конверты мы получали обычно аккуратно раскупоренными, а все отправления без исключения отдавались для отправки в незакупоренном виде. Это была и переписка, связанная с нашими публикациями в заграничных изданиях, равно как и с участием в заграничных научных форумах. Были и бесконвертные почтовые открытки к авторам публикаций в зарубежных изданиях с просьбой прислать оттиск, поскольку ксероксов либо других доступных копировальных возможностей в ту пору не было. Гораздо реже, но и из-за бугра приходили порой аналогичные просьбы.
Канцелярия НИИ раскладывала приходящую корреспонденцию по как бы внутриинститутским почтовым ящичкам подразделений, закрываемым на индивидуальный ключ, экземпляр которого имелся и у руководителя подразделения.
Наш начальник сам забирал из почтового ящика присланное, отбирал свое, а остальное или заносил сотрудникам, если к ним намеревался заходить, или оставлял у своей секретарши, а она уже разносила по комнатам в подразделении.

Но тут случилась перестройка, с провозглашенными в том числе гласностью и перестройкой. КГБ стали открыто критиковать, вплоть до самой высокой трибуны Съезда Верховного Совета СССР.
А с корреспонденцией ничего не менялось.
В очередной раз, когда начальник принес раскупоренное письмо моему коллеге, сидящему за соседним столом, тот сказал начальнику:
-Иван Иваныч, так вроде же уже отменили перлюстрацию...
На что начальник, махнув рукой, высказался в том духе, что дескать это все лишь говорильня, что эта тяжелая махина все еще продолжает крутиться по инерции.

Где-то через полгода начальник убыл в отпуск. Возвратившись, зашел ко всем утром, бодрый и жизнерадостный, и ушел к себе. В конце дня он вновь заходит к нам в комнату, но уже лицом красный как рак, таким я его прежде никогда не видал. Подходит к моему вышеупомянутому коллеге, и начинает что-то путано, сбивчиво говорить, смысла я не уловил. Коллега же все это молча выслушал, не проронив ни слова. Лишь слегка иронически-улыбчиво, но вежливо смотрел прямо в глаза начальнику.

Меня разбирало любопытсво, что все это произошедшее значило? В один из следующих дней я не выдержал, и спросил коллегу об этом. Тот, немного помолчав и подумав, поведал мне следующее:
"Перед тем, как уйти в отпуск, начальник назначил меня официально исполняющим его обязанности. Передал мне ключ от почтового ящика, чтобы я регулярно вынимал корреспонденцию. В один из дней я увидел конверт, адресованный мне. ОН НЕ БЫЛ РАСКУПОРЕН!!!! Я аккуратно раскупорил его над паром, вынул письмо, вложил в конверт другой листок с запиской, заклеил конверт и вновь положил в почтовый ящик, и больше этот конверт не трогал. По возвращению начальника из отпуска, я передал ему ключ от почтового ящика."
-Так а почему он был красный, и что-лепетал тебе?- спросил я коллегу.
-Он пытался объяснить, почему он вскрыл конверт, адресованный мне.
-А что ты там написал на листке?
-Ну вот, Иван Иваныч, Вы и попались.

П.С. Я далек от мысли подавать этот случай как типичный. Тем более что в День науки.
Ну, за гибкость мышления!