История №1497262

Человек я, как известно, до чужого добра жадный. Адски завидую сейчас казанским коллегам, у которых такой роскошный козырь в рукаве, как история с княжной Мещерской. И сколько я где-нибудь на Литейном или Поварском глаза ни пучь и руками ни маши, перенести подробности из Казани в наши аскетичные петербургские декорации не осилю. Но каков контент! Хотя толком даже непонятно, какая из дочерей казанского генерал-губернатора, наводившего там порядок после пугачевского разгуляева, так прославилась. Судя по тому, что сплетничает об этом с таким удовольствием в своем дневнике Александр Тургенев в 1782 году, - старшая, Прасковья, выпускница, между прочим, института благородных девиц. Но это не точно. В общем, Пугачеву бы она понравилась, девица была с огоньком. В буквальном причем смысле. Заведя адюльтер с батюшкиным лакеем, по-княжески небрежно не соблюла правил конспирации. В результате ее свидание обнаружил, как литературно пишет Тургенев, несчастный случай. Подробностей нет, но судя по некоторым обмолвкам, приятели счастливчика устроились под замочной скважиной. Видимо, болельщики эти от сопереживания и волнения громко сопели. Княжна сообразила, что завтра о ее моральном падении будет судачить вся Казань, и, недолго думая, велела своему любезному хорошенько всех несчастных случаев подкупить - напоить в кабаке, чтобы молчали. Потом подумала еще недолго, прибежала к кабаку, заперла снаружи дверь и подпалила питейное заведение с четырех сторон, вместе с невезучим любовником, его приятелями и посторонними пьяницами. И наутро город Казань представлял собой "пространное пепелище".

Ну нету, нету исторических свидетельств. Но не мог же Тургенев, тем более в дневнике, наврать вообще все.

Татьяна Мэй