История №1376224
Жутко бездарный пересказ эпизода из книги Сергея Соловьёва "То да сё". Прочитавший эту якобы "историю", лучше найди эти мемуары и прочитай оригинал. А эту дрянную поделку забудь как страшный сон. Да что там, сравните сами этот нелепый пересказ с матами с оригиналом:
Евгений Николаевич Фосс, очень славный человек и хороший педагог, ученик Эйзенштейна) предложил нам для написания тему: «Встреча на дороге или в поезде, при которой самый главный разговор не смог состояться». На написание всего этого давалось шесть часов.
Первые два из них я провел в каком-то сумеречном и удушливом бреду сочинительства. Сюжеты, упорно лезшие в голову, были ужасающи, но избавиться от них никак не удавалось. Помню, все мерещился почему-то какой-то однорукий фронтовик-циркач, который что-то демонстрировал на трапеции в уездном городе (именно так я думал — не в районном, не в провинциальном, а почему-то именно в уездном), где вдруг его узнавала любимая девушка, по случайности оказавшаяся среди публики. Я до сих пор помню вязкую тяжесть этого тяжелого, навязчивого кошмара. Одновременно помню и ясное понимание того, что ничего, кроме стыда, этот сюжет мне не принесет; никогда я не знал ни циркачей, ни цирка, в уездных городах не бывал, и каким образом все это втемяшилось мне в голову, да еще в такой ответственный момент, я не мог себе представить и ощущал позорное бессилие сойти с этого гибельного пути. После двух часов изнурительной борьбы с самим собой и с одноруким циркачем, я отпросился покурить, и вдруг на лестнице все мгновенно сообразилось, будто бы даже помимо моих мозговых усилий.
Вернувшись, на полутора страничках я изложил примерно такую историю: зима, у дверей сельпо стоят запряженные сани, в санях маленький мальчик, мать которого ушла в магазин. Улица пуста, солнце, полдень, мальчик хочет, чтобы лошадь сдвинулась с места, но не знает, как это сделать — «тпрукает», «нукает» — лошадь стоит. Он пытается с ней разговаривать, пробует наклонить ей морду, что-то шепчет ей на ухо, цокает, но ничего сделать не может. Выходит мать, целует мальчика, кидает его в сани, дергает вожжи, и лошадь трогается, бежит… Все условия задания соблюдены — есть и дорога, и встреча, и самый главный разговор, который, конечно же, не мог у мальчика с лошадью состояться. И даже праздник какой-то, из другого условия проникнувший, тоже, кажется, получился: синий снег, отражающий ясное небо, одеяльце из разноцветных кусочков, которым перевязан мальчик, мороз, тишина…
История сама по себе, как видите, скромная, и если и есть у нее достоинства, то они в том, что в трудных, если хотите, экстремальных условиях выживания мне удалось избавиться от навязчивого циркача.
Впрочем, какие-то маленькие кусочки в ней, пожалуй, и взаправду получились. Я сдал работу первым и ушел из института в полной уверенности, что написал хорошо. Через два дня, когда перед сочинением выдавали экзаменационные билеты и я хотел получить свой, мне сказали: «А вам нет». — «Как нет?» — «У вас два». Я немного поприставал с расспросами к счастливцам, допущенным к экзамену: о чем писали? Выяснилось — в основном об одноруких циркачах. Но делать было нечего. Все пошли писать сочинение, я — забирать документы. На душе было исключительно погано.
Подоплеку всего случившегося я узнал значительно позже. Оценки по письменной работе выставлял Евгений Николаевич Фосс, бывший ассистент Эйзенштейна, очень эрудированный человек. Прочитав мой рассказ, Фосс споткнулся о фразу «От нее пахло яблоками» и решил, что все целиком я где-то списал. Ему показалось — у Пришвина (это могло быть даже лестно, если бы не было так нелепо), за что он и выставил мне два балла.
Однако судьбе было угодно распорядиться так, что к началу третьего тура я так и не успел вернуться в Ленинград и на собеседование все же был вызван. Я мог бы так и остаться при своей двойке, если бы, внеся мой экзаменационный листок, Фосс не поделился своей радостью с Михаилом Ильичем.
— Сейчас зайдет парень, — предупредил он, — совсем молоденький, но большой жулик. На предложенную тему ухитрился просто целиком списать пришвинский рассказ. Уж не знаю, как он его заучил или с собой принес…
— Постойте, — заинтересовался любопытный Ромм, — так все-таки заучил или с собой принес?
— Этого я не знаю, — сказал Фосс, — знаю только, что списал.
Ромм взял мою работу, почитал, говорит:
— Евгений Николаевич, чтобы наша совесть была чиста, пойдите сейчас, пожалуйста, наверх, в библиотеку, найдите рассказ. Лишние десять минут ничего не значат, а нам будет интереснее экзаменовать.
Спустя какое-то время Фосс вернулся из библиотеки и сказал:
— Мне кажется, это не у Пришвина.
Тут Ромм рассердился, хотя Фосса любил, они работали вместе много лет.
— Вы понимаете, что делаете?! Вы подумали о том, что сейчас у парня на душе происходит? Может, мы сейчас нанесем ему такую травму, после которой он вообще до конца жизни не встанет…
Фосс подумал и сказал:
— Я спутал. Это не у Пришвина, а у Паустовского. Точно, у Паустовского.
От неловкости создавшейся ситуации писательские мои стати на глазах росли. Если бы Константин Георгиевич знал, какую в общем-то невинную чепуху, стремясь во что бы то ни стало отстоять ошибку, записали в его прозу!
Ромм отправил Фосса искать у Паустовского или у любого другого писателя — не важно, лишь бы рассказ был найден — и объявил обед. Фосс перекопал всю библиотеку, но никакого такого рассказа, конечно, не нашел, поскольку быть его там не могло. И когда он сказал об этом Ромму, тот вспыхнул:
— Если вы, образованный человек, могли писания этого мальчика, пусть и в запале, принять за Паустовского и Пришвина, то, наверное, его все-таки стоит взять… Что мы теряем? Вам приходилось когда-нибудь слышать, как поют под Утесова… Или под Шульженко… Иногда так похоже, что жуть берет. Но занятно. Ей-богу, занятно… Если даже его способности только этим и ограничиваются, пусть и нам некоторое время будет занятно… А может, и нет — не только этим… Как знать…
Я вспомнил эту историю не только потому, что в тот миг решилась моя судьба. Меня поразил Ромм. Ну кто я ему? А Фосс — многолетний товарищ. И абитуриентов в коридоре — пруд пруди. Сомневаться, докапываться, сердиться, ссориться, тратить время, нервы… Зачем?
Конечно же, не в моей испуганной абитуриентской писанине, которую с переляху приняли бог знает за что, было дело. А только в этом — чтобы совесть была чиста. И передо мной — неизвестным ему мальчишкой, и перед многими другими, с которыми прожил Ромм свой трудный век. Этим он и жил все последние годы — те, в которые я имел счастье его знать.
Что же до Евгения Николаевича Фосса, то с ним у меня установились самые добрые отношения, но каждый раз, когда мы встречались, уже и после института, он непременно спрашивал: «Так от кого там пахло яблоками?»
Тпа, так чё ты мелочишься, давай ещё у Сергея Александровича перекатай историю про то, как его без его ведома женили на Екатерине Васильевой. Только матов не забудь побольше.
Спасибо за оригинал!
П.С.
Вы слишком категоричны: пересказ не так уж и плох :)
>...у Сергея Александровича перекатай историю про то, как его без его ведома женили на Екатерине Васильевой.
Пытался понять о ком это - не получилось :(
Не просветите?
А чего здестюь пишите? Пишите автору, там ссылка на источник есть ))
Да, пардон)) сначала думал это ваше)
На самом деле просто я как раз сейчас уже несколько месяцев читаю (пытаюсь прочитать, всё время отвлекают дела) трёхтомник мемуаров Соловьева)) замечательно пишет, пересказ этот очень резанул глаза) вот и на эмоциях написал)
Сама по себе женитьба произошла довольно забавно. Эдик Володарский, с которым мы дружили, частенько выпивали, вдруг, курсе на третьем, стал одержим странным бзиком — жениться. Он делал предложение разным вгиковкам. С одной из них у него начался длительный роман, все шло к свадьбе, и для этого случая он купил будущей жене подвенечное платье, но в последний момент все расстроилось. Эдик положил платье в портфель и с портфелем ходил по ВГИКу. Встретив какую-нибудь студентку, он первым делом прикидывал, подойдет или не подойдет ей платье. Если казалось, что подойдет, делал предложение.
В числе других кандидатур оказалась и Катя. Допускаю, что тут дело было не только в платье — к Кате он вполне всерьез относился и, наверное, любил, но побудительным толчком ко всему дальнейшему послужило именно платье.
Эдик, конечно, был замечательный человек, открытая душа, драчун и вообще славный. Но он-то знал, как я отношусь к Кате. Товарищ, одним словом… После того как мы три года пропили вместе, он заявился к Кате домой и сказал:
— Кать, выходи за меня!
— Эдик, ты что, сбрендил, что ли? Что ты мелешь?
— Да нет, я серьезно. Мы, Катюха, так жить будем!
— Отстань, хватит глупостей!
— Тогда выходи за Сережку. Сережка, я чувствую, в тебя влюблен. Пошла бы за него замуж?
Катя подумала и сказала:
— Пошла бы, пожалуй.
В это время я был в Ленинграде. Не дожидаясь моего возвращения, они пошли к Катиной маме, Эдик сказал:
— Катя выходит замуж за Сережу. Это замечательный парень, мой друг…
На что Олимпиада Витальевна, которой Катя сильно надоела со своими компаниями и гулянками, с готовностью согласилась.
Я и не подозревал обо всем этом, как вдруг у меня в Ленинграде раздался звонок и плачущая Олимпиада Витальевна сказала:
— Сережа, я так рада! Ребята мне все сказали…
Следом раздался голос Эдика:
— Старик, дело в шляпе. Она за тебя выходит.
— Кто выходит?
— Катя. Я от нее звоню. Она согласна.
— Но я ж ничего не предлагал!
— Она согласна!
Затем подошла Катя:
— Сережа! Я действительно очень рада и, конечно, согласна.
Эдик перехватил у нее трубку:
— Катя пока побудет в Москве, я выезжаю к тебе для уточнения деталей предстоящего.
Короче говоря, через два дня я вернулся в Москву и с Ленинградского вокзала поехал не в общежитие, как обычно, а домой к Кате.
Забыл подписать, когда отправлял, история честно стырена из телеграмма Мити Самойлова, который перепостил Левенталя, в продолжение этого поста
https://t.me/oversized_shirts/7910
Переделка )))
Давненько читал это. Экзамены во ВГИК принимал все же не Ромм, а Евгений Николаевич Фосс. И спутал не с Чеховым, а с Пришвиным или Паустовским (из-за "...пахло яблоками...")
С Роммом он пересекся позже, и показывал ему на зимней сессии зарисовку на тему "Важный разговор в поездке, который не состоялся" (зимняя картина перед сельпо).
Там и появилась лошадка. Но это уже ни с чем не спутали, Ромм просто уже после первой сессии взял его под крыло
Serge712➦Alexander_A• 08.02.23 15:07
Наверное, тот самый мужик из телевизора, которые постоянно обсуждает то, что здесь обсуждать нельзя
Serge3leo➦Serge712• 08.02.23 15:46
Даже не родственник. Из истории: Соловьёв, Сергей Александрович
Soma➦Alexander_A• 08.02.23 17:54
Соловьевых много. Например, в творчестве был еще засвечен Леонид (Ходжа Насреддин)
rodkom➦Serge712• 09.02.23 11:04
Это совсем даже наоборот мужик, который всю жизнь боролся с идиотизмом властей своих фильмах. Сергей Александрович Соловьев. Снял "Ассу" и другие фильмы.