История №1365267

Всё, Глава последняя

Развязка - Кто есть кто и почему

С сожалением я взглянул на запертый дедовский сарай. Если бы дед был на месте, сейчас бы все и кончилось. Ну отодрал бы он меня прутом, но зато легче бы стало, после наказания всегда следует прощение.
За петуха простить мог только дед, все остальные не в счет, но его, как назло не было на месте.

Просто так сидеть и ждать я не мог, мне срочно требовалось найти выход своему напряжению.

«Хорошо бы Удава поколотить, да нельзя, хрен с ним.»
Я бесцельно брел по кромке пляжа, миновав купающихся пляжников, мостки, лодки, палатку туристов, значительно уйдя вверх против течения реки.
Оглянувшись, я убедился, что за мной никого нет, и тут мне пришла в голову замечательная мысль,
- А почему бы не переплыть сегодня реку?
То, что я смогу это сделать, я нисколько не сомневался, как и в том, что это будет трудно. Но именно это мне тогда и требовалось, я вроде как сам себя наказывал, ставя себе выполнимую, но трудную задачу.
А то, что никто не видит, так это к лучшему, никто орать и пальцем тыкать не будет. А если использовать течение реки, то оно меня как раз и вынесет на тот пляжик, мне останется только спокойно грести поперек течения.
Примерно вот так размышляя, я разделся, сложил одежду на берегу и в плавках пошел в воду. Очень быстро и легко я достиг середины реки, где течение было гораздо быстрее, чем у берега. И вот тут то откуда то появился холодный и липкий страх, до обоих берегов было одинаково далеко, подо мной хрен знает какая глубина и сильное течение, из которого не выбраться. «Доигрался, придурок!», - мелькнула мыслишка, - «Сегодня тебя будут вылавливать под мостом, Удаву на потеху».

- Эй, ты чего остановился? – сзади меня раздался спокойный мужской голос.

Я обернулся и увидел безволосую бритую голову молодого туриста. Он плыл чуть отстав от меня и теперь быстро нагонял. Страх отступил, я улыбнулся лысому, как лучшему другу.

- Давай, давай, поплыли дальше! – он поравнялся со мной, - Устал? Тогда просто повиси в воде, а вообще не дергай руками, греби спокойнее, дыши ровно, давай за мной, - и он не торопясь поплыл вперед. Я устремился за ним.

Вскоре мы выбрались из стремнины в спокойную воду и довольно быстро доплыли до берега, почти точно попав на пляжик. Отдыхая на берегу, турист потряхивал руками, качал в стороны безволосой головой и, как мне казалось, не обращал на меня никакого внимания. А мне наоборот, требовалось пообщаться, я наконец переплыл эту реку, достиг цель, но радости почему то не было. И то, что Лысый молчал, это тоже добавляло горечи, может он знает про петуха? И вообще, откуда он здесь? Следил что ли? Зачем?

- А я петуха убил, - зачем –то ляпнул я

- Ты? – Лысый с интересом взглянул на меня, - Зачем?

- Не знаю, так получилось. Он бросился, а я его доской, - бесцветно сообщил я, вовсе не хвастаясь, скорее пытаясь оправдаться.

- И что? Решил сюда убежать? – Лысый спрашивал ровно и спокойно, не осуждая, он упер руки в пояс и подставлял свое мускулистое тело под солнце.

- Нет. Я не убегал. Просто решил переплыть реку. Давно хотел.

- Ааа, помню, - он не улыбался, - а зачем?

- Дед обещал лодку дать, если переплыву, - вздохнул я, - вот и переплыл.

- Поздравляю, - также ровно произнес Лысый, - теперь даст.

- Да не нужна она мне теперь!

- Боишься деда? Думаешь за петуха достанется?

- Не боюсь, пусть достанется, - ответил я и подошел к воде, намереваясь отправиться обратно, - петуха мне самому жалко.

- Ну, значит ты сильный, - абсолютно серьезно произнес Лысый, - раз знаешь, что виновен и готов принять наказание, не прячась. Давай, поплыли обратно, дыши ровно, не спеши, я сзади, на середине не дергайся, - мы вошли в воду и поплыли, - на пляж не целься, смотри ниже по течению, выйдем где-то там.

Мы без проблем переплыли реку обратно, выйдя на берег примерно там, где несколько дней назад мы оказались с парнями. Мы шли по той же тропинке к пляжу.

- А Вы специально за мной поплыли? – поинтересовался я, чувствуя себя будто под конвоем, - Думали убегу?

- Нет, просто смотрю плывешь, дай, думаю сплаваю с тобой, так за компанию.

- Я Вас помню, вы тогда в резинке с Бородатым еще были.

- Угу, верно.

- Я тогда сам выплыл.

- Знаю.

- А чего тот с бородой тогда меня шибздиком назвал?

- Не обижайся, я скажу ему. Ты не шибздик, ты молодец. Хочешь, к деду вместе зайдем?

- Не надо, я сам, - вздохнул я, - только за одеждой сбегаю, она там осталась, - я махнул рукой вперед.

- Ну, сам так сам, смотри. И ничего не бойся, ты сильный.

Мы вышли на наш пляж и махнув друг другу, разошлись в разные стороны – Лысый пошел к своей палатке, а я, увидев открытую дверь сарая, решил предстать перед дедом. Лучше уж сразу, чем оттягивать. И пусть он не думает, что я прячусь.
Я заглянул в сарай и увидел деда за работой, сквозь очки он внимательно рассматривал какой то чертеж на листке бумаги, прикрепленном над верстаком. В руках он держал штангель, зажав зубами карандаш. На верстаке жужжал небольшой самодельный токарный станок, ярко освещенный двумя лампами.

- Деда, привет, - невесело окликнул я его, - я сейчас приду, только одежду принесу.

- Зайди сюда, - буркнул он мне.

Внутри неприятно похолодело, - «Ну, что ж сейчас, так сейчас. Может оно и к лучшему, сразу получить свое и дело с концом», - подумал я, перешагивая порог и закрывая за собой дверь. По спине бежали мурашки, и слегка дрожали колени, но в целом мне удавалось держаться молодцом, - «Ты сильный, ничего не бойся!», - повторял я про себя слова Лысого. Мне даже удалось представить его, стоящим за моей спиной, спокойного и сильного. Я нарисовал себе в воображении, что он здесь, стоит в углу и просто молча смотрит, как я буду держаться. «А с другой стороны и пусть мне сейчас влетит! Жалко Петьку, зачем я его так? Давай деда, я готов!» На непослушных ногах я подошел к верстаку, отыскивая глазами прут.

- Бери, - дед снял с гвоздя ключ от лодки и бросил его передо мной на верстак, - я обещания держу.

Он даже не смотрел в мою сторону, просто бросил ключ и все. Про петуха ни слова. «Ну, не может он не знать, если уж про реку знает, раз ключ дал, то про петуха тем более должен! А что же молчит?», - растерялся я. Первой мыслью было взять ключ и уйти, но ведь так нельзя. «Сказать ему «спасибо», это будет как издевка. Да, видно обиделся дед здорово. И поэтому молчит. Да на хрена мне эта лодка, если вот так?»

Молча я пошел в дальний угол сарая и, покопавшись там, отыскал и вытащил тот самый прут. Я принес его к верстаку и положил перед дедом, неподалеку от ключа. Увидев это, дед отложил штангель и выключил станок.

- Хм, вот видишь, сам выбросил, сам же и принес, - вздыхая усмехнулся он, беря прут в руки.

- Прости деда, прости, если можешь, - тихо сказал я, укладывая голову на сложенные на верстаке руки и зажмуриваясь. Плавки я не снял, если это так необходимо, дед сделает это сам. Я лишь сжался и приготовился к жгущим ударам.

- Мнда.., - вздохнул надо мной дед, - скажи мне, за что ты его убил? Он ведь только защищал свою территорию, своих кур.

- Не знаю, деда, - прошептал я, и это было искренне, мне было очень жаль Петьку.

- Он же птица глупая, пни его, он отлетит, а ты то вон какой большой, к тому же человек, уж явно умнее, - продолжал дед, не слыша меня, - Доской… Ты же из него котлету сделал. Так бить… Зачем? Откуда столько злобы?

- Не надо, деда, не надо, - разревелся я, вновь вспоминая разлетающийся пух и еще пытающегося убежать хромающего петуха, совершенно беззащитного, волочащего крыло, и себя самого, не дающего ему уйти, бьющего и бьющего его доской, - не надо! – я закрыл лицо руками.

- Что, жалеешь теперь? – добивал меня дед, - Себя жалеешь или его?

- Его!

- А чего его жалеть то, теперь уж нечего. Да… Давно хотели его прибрать, а выпало тебе. Надо же. Да ты то вставай, что задницу подставил, думаешь пороть буду? Нет, не буду, вставай давай.

- Деда, прости! – хлюпал я, выпрямившись.

- Да чего уж прощать, тут за тебя вон сколько защитников приходило. И денег предлагали на нового Петьку, и по душам говорить пытались, что дескать достал он всех и поделом ему, так что ты вроде, как герой. А кто ж героя прутом то? – проворал он, грустно усмехаясь, - Так что бери ключ, лодка теперь твоя, - вздохнул он, кладя прут на полку.

В это время дверь сарая открылась и к нам ворвалась бабка.

- Что тут происходит? - увидев меня с мокрыми глазами и деда, с прутом в руке, она подняла крик:

- Ты чего себе позволяешь?! – пошла она на него, - Подумаешь, внук петуха прибил, давно пора было! Не смей его трогать! Я сейчас людей позову! Вон отсюда! – я был вытолкнут из сарая, - Что это такое?! Изверг! – дверь сарая захлопнулась.

Оказавшись на солнце перед сараем, щурясь с темноты, я увидел Бородатого с Лысым, стоящих тут же, а также каких-то людей, пришедших с пляжа, и Удава с Серым. Все они стояли и пялились на меня, как на только что спасенного от лютой смерти.

- Да не трогал я его! - услышал я оправдания деда, - Да что ж вы все из меня зверя строите?

- Не трогал? А что ж мальчишка плачет?

- А вот его и спроси! Прощения просил, петуха жалеет, вот и плачет.

- Он не трогал меня! – бросился я назад спасать деда, - Ба! Он не трогал меня!

Обедать мы шли вместе. Пустой двор наполнился маленькими детьми с их мамами и бабушками с пляжа. Особенно много людей толпилось на месте убийства. Самого петуха там уже не было, но пух и перья кое-где еще валялись.

Я старался ни на кого не смотреть, краснея под чужими взглядами и одобрительными репликами, крепко сжимая теплую и шершавую ладонь деда. За обедом, проходившем в полном молчании, дед вроде отошел от обиды и под конец даже пошутил, что Петьке и мне так или иначе пришлось бы назначить дуэль, рано или поздно.

Почти весь остаток дня я не отходил от него, стараясь помочь хоть чем. Дед смотрел на мою суету у него под ногами с улыбкой, поручая какие то мелочи – то там подержать, то тряпку подать, то отвертку найти. Помогая ему, я изредка поглядывал на ключ, висящий на гвозде и прут на полке, раздумывая, что дед у меня все же замечательный, не то, что отец Удава.

- Деда, а кто тебе сказал, что я реку переплыл? – задал я ему давно свербевший вопрос.

- Хе-хе, тот же, кто и в прошлый раз, хе-хе – усмехнулся он, явно довольный своей осведомленностью.

- Удав, тьфу, Димка? – презрительно спросил я

- Нет, ты вообще не думай о нем плохо, он хороший парень, боец, - проворчал дед.

- Ну, неужели Серый?

- Смотри, иди сюда, - дед потянулся и достал лист бумаги с чертежиком над верстаком. Он перевернул его и тут я увидел свой рисунок, тот самый, на котором я был на том берегу и издевался над голым Удавом.

- Деда! Откуда он у тебя?

- Хе-хе, ты помнишь, где ты его оставил? – заулыбался дед, - Ну? Хе-хе.

- Помню, там, на столе, - растерялся я, - Так ты его забрал? Зачем?

- Ты так быстро спрятался тогда, что все на столе позабыл. Хе-хе

- Ну да, я испугался, что ты опять прутом… Вот и спрятался.

- Да уж знаю, - посмеивался дед, - я как вошел, смотрю, вроде нет никого. А потом глядь, а вот ты под столом то затих, как заяц. Я по столу стук, а ты только ниже прижимаешься, точно заяц, хе-хе. Ну уж не стал показывать, что раскусил тебя, ушел. А там внизу бабушку то спрашиваю, где мол ты то? А она, ой, да он гуляет где то, защищает тебя значит. Ну, думаю, дважды за одно не наказывают, вот и ушел, ребяткам подсказал, что б поискали тебя. А тетрадь взял, потому что в ней и мои рисунки есть, вон видишь? – дед показал мне чертеж на обороте листа.

- А как же ты меня увидел? Ты же не наклонялся даже, - удивленно спросил я

- Эх ты, конспиратор, а зеркало сзади стола, трюмо, что показывает? Вот в него то твою задницу и разглядывал. Знаешь, трудно было не заметить, я чуть со смеху не помер, когда увидал. И бабушка хороша, «Ой, да гуляет он!», конспираторы, тоже мне, хе-хе!

- Так ты все знал?!

- Ну не все конечно, но кое-что мне сказали.

- Кто?! Деда, кто?!

- Да вот, смотри, ты же сам всех нарисовал, - он показал мне мой же рисунок.

- Бородатый? – недоверчиво спросил я, - Турист! А ему то чего, какое дело?

- Ээээ, видишь ли, это для тебя он турист бородатый, а для меня Вадим, мой родной сын.

- Как?!

- А другой, молодой, мой родной внук Алик, это он сегодня за тобой поплыл. Они ко мне каждое лето приезжают, в палатке живут. Да ты рот то закрой, что удивился?

- А почему…

- Да потому, что места у нас мало, а им и так, в палатке хорошо, они сейчас своих дождутся и на большие озера, на весь отпуск. Я им лодки дам, хочешь, с ними пойдешь.

- А бабушка знает?

- Бабушка конечно знает, чего ж ей не знать.

Я молчал, придавленный неожиданно свалившейся догадкой. Так это оказывается, что я постоянно был под присмотром деда, каждый мой шаг был под его контролем. Эти двое обо всем ему докладывали. И про взятую без спроса лодку, и про попытку переплыть реку, и про драку, и даже про бабку, не говоря уже о сегодняшнем кошмаре. Теперь понятно. Наверно по моему лицу дед прочел мои мысли. Он прижал меня к себе:

- Да ты не подумай плохо то, между прочим, именно Алька запретил мне учить тебя прутом, ему спасибо скажи. Я то хотел сразу, а он «не вздумай» говорит, «нельзя так», да и Вадик его поддержал. Я то их в свое время ууух, как! Зато видишь, какие орлы выросли? Бойцы! В палатке живут, но со мной рядом. Вот ведь уважение, - дед говорил тихо, но с гордостью.

- Почему я не знал, почему мне не сказали?!

- Всему свое время, - усмехнулся дед, - так, не говорили тебе, мало ли как отнесешься.

- Деда, я тоже, когда вырасту, в палатке жить буду! – высказал я ему льстивую мысль.

- Эээ, там посмотрим, видно будет. А вот Димку не обижай. Хороший парень, я его отца малолетним помню, а с дедом мы еще учились вместе.

- Деда, знаешь, отец бьет его, я сам полосы видел.

- Да, бьет. А знаешь почему?

- Знаю, ему драться нельзя, он на учете.

- Верно, на учете. Зато настоящий боец! Хоть и попадает ему. А за что ему последний раз досталось не хочешь рассказать?

- Ну ты же знаешь наверно, - я опустил голову, - сказали наверно.

- Сказали то сказали, но ведь всего не знаю, только вот по рисунку понял, что ты тоже причастен, - дед показал на ярко нарисованный фингал у Удава, протягивая лист мне

- Что же, он сам не рассказал ничего? – шептал, я будто впервые разглядывая свое творение.

- Я ж говорю, он настоящий боец, не выдаст даже на скамье.

- Ты знаешь про скамью? Ты это видел?

- Конечно, а как же, - усмехнулся дед, - мы с его дедом, да отцом вместе его перевоспитываем.

- Что???!!! Ты помогаешь им его пороть???? – я вывернулся и попятился от деда к выходу из сарая, с ужасом представив себе его в виде палача.

- Вот видишь, даже это он тебе не рассказал. А досталось то ему из-за тебя, как я понимаю. И если бы ты тогда рассказал все, Димку может и не тронули бы. Эх ты… Струсил?

- Нееаа, - я даже представить не мог таких последствий, - я просто не подумал, ни к чему было, - я протянул деду обратно лист с рисунком.

- Оставь себе, - махнул он рукой, - там чертежик все равно неверный получился.

Я рассказал деду о том, что тогда случилось на тропинке к пляжу.

- Мндаа…Вот видишь, а мы тогда подумали, что это он на тебя первым драться полез. Вот и влетело ему. А ты на будущее то думай. Думать всегда полезно.

- Деда, неужели ты его… ему же больно, деда! А что же он сам ничего не сказал?

- Да говорил он, пытался, но только веры то ему нет, соврать запросто мог. Ну это уже не твое дело то, как, да за что, тут уж без тебя разберемся. А Димку более не обижай, понял? А то я тебя туда же приведу, обещаю, и бабушка не поможет.

- Понял. Не буду, деда.

- Да и про этот наш разговор не трепись никому. Теперь сам все знаешь, так и веди себя по людски, хватит дурить, большой уже. Бери пример с Алика.

- Понял. Не буду, деда, обещаю, - повторил я.

- Ну и все! Бери вон ключ, собирай своих парней и дуйте отсюда, что б до вечера вас не видел, пока флаг не подниму.

***
Послесловие:

С Удавом мы конечно помирились в этот же день. Ничего никому не рассказывая, я переменил к нему отношение, в дальнейшем не обижаясь на его продолжающиеся подколы и стеб.
Компашкой мы часто уходили на лодке порыбачить и просто повеселиться. Я все же начал покуривать, к досаде Родика и даже начал принимать участие в других мальчишечьих развлечениях и забавах, открывающих множество доселе незнакомых потрясающих впечатлений.

Нового Петуха нам принес и продал за маленькую бутылку водки сосед -у него был один лишний, про запас, выращенный и воспитанный курицей.
Этот Петька был ярко раскрашен, четко знал своих кур в нашем дворе, людей не трогал. Но при этом иногда бегал в родной курятник через дорогу, потоптать своих бывших и схлестнуться с его папой)

***
Тот рисунок вместе со всем содержимым папки, а также все школьные и армейские фотографии я сжег.
Кроме меня они никому неинтересны. И не нужно что бы их кто-то рассматривал. Это всё сохранится только в моей памяти, пока я жив.

Всё!