История №124344

Тяжела ты, жизнь Кулибиных …

Фамилия моего соседа Михаила была, конечно, не Кулибин, но сути дела это
не меняло. И если Архимеду, чтобы перевернуть землю, нужен был только
рычаг, то Мишке для его технических изобретений хватало двигателя от
мотоцикла ИЖ-Юпитер-2. Восемнадцать лошадей, которых сдуру запихали в
него производители, при Мишкином уме и сноровке вполне хватило, чтобы
создать …. Хотя обо всем по порядку.
А начнем, пожалуй, мы с рассуждений, вот к примеру, что бы сделали вы,
будь у вас такой двигатель? Не можете ничего придумать? Тогда загляните в
журнал «Юный техник» или «Техника молодежи» начала семидесятых и там вы
обязательно найдете то, что нужно. По крайней мере Мишка же нашел, а так
как это был наверное зимний номер, то нашел он там чертежи аэросаней.
Дело заспорилось, благо в соседнем поселке был действующий военный
аэродром, где за бутылку можно было купить неплохой остов от учебной
ракеты, который при небольшой доработке стал прекрасным началом.
Дюралевые полозья для лыж тоже не проблема, а главное в этом деле винт.
Вот с винтом Мишаня повозился, делая его из цельного березового полена.
Первоначально у него получались только Буратины, но потом дело пошло на
лад. Сверившись с чертежами и подправив немного топором после доводки
наждачной шкуркой, Мишка водрузил винт на место и приступил к
испытаниям.
Надо сказать, что испытания прошли не очень удачно, потому что в спешке
Миша забыл продумать и поставить тормоз, в связи с этим проскочив огород
служивший ему полигоном, затормозил только за счет забора, выбив три
доски и немного помяв нос учебной ракеты, которая выполняла роль
двухместной кабины.
Доработав тормоза в виде двух металлических штырей, которые при нажатии
на педали должны были впиваться в наст, а при использовании по одному
выполнять роль фрикционов для улучшения возможности поворотов, Мишка
выгнал свое чудо на дорогу.

Ну фурор не фурор, а народ удивил! Хотя в поселке и без него
изобретательных и образованных людей хватало. Были, правда, и
необразованные, например как его бабка-соседка, которая чуть не попав
под ужасно ревущие аэросани перекрестилась, плюнула стараясь попасть
Мишке в лицо и послала его со всем научно-техническим прогрессом совсем
необразованно и очень далеко. Мишка не обиделся, помня, что и другим
изобретателям и первопроходцам приходилось несладко, и порулил к
поселковому вино-водочному магазину, наверняка зная, что весь цвет
мужского населения находится именно там, несмотря на морозную погоду. Так
оно и было. Тусуясь на площадке возле магазина, народ, увидев чудо,
отложил в сторону все политические вопросы и замер с немного
приоткрытыми ртами.
Взрезая наст железными штырями как плугом землю, Мишка грациозно
затормозил на площадке, давая народу возможность потерять сознание от
удивления и восхищения.. Подождав и удовлетворившись произведенным
эффектом, он начал не менее эффектный разворот. Утопив левый штырь в
наст насколько позволяла сила ноги и вывернув переднюю лыжу до предела,
Миша поддал газку. Рев двигателя с примитивным глушителем лишил его
возможности что-либо слышать и поэтому он даже не обратил внимание, что
вращающийся сзади винт начал крошить народ как нож капусту. Аэросани,
описывая дугу, успели рубануть винтом двоих, правда одному повезло -
удар пришелся скользом по плечу, а вот второму … - второму не повезло
вообще в смысле смертельно!
Уворачиваясь от винта, мелькающего как шашка Чапаева, он отпрянул
вовремя, но поскользнулся и сетка с четырьмя полноценными поллитрами
попала в «зону». Естественно, что поллитры разлетелись в окружающее
пространство мириадами капель и осколков, а их потеря превратила мужика
в Мишкиного «кровника». Вот только время мести еще не наступило, так как
в тот момент народ спасался как мог, то есть бежал с искаженными лицами
в разные стороны.
Мишке же это бегство казалось ничем иным как эскортным сопровождением, а
маты, вырывающиеся из глоток, - криками радости и восхищения. От всего
этого Мишаню обуяла гордыня, и даже тогда когда не вписавшиеся в поворот
сани, упершись в прилавок летнего неработающего рынка, вынуждены были
остановиться и народ бросился к нему, он все еще думал, что ему окажут
почести как Гагарину. Со стороны оно, кстати, так и выглядело. Выдернув
Мишу с сиденья пилота, народ несколько раз подбросил его вверх, правда,
при этом забывая поймать, а еще почему-то в порыве восхищения норовил
пнуть ногой в живот.
Вечером к Мишке домой пришел участковый.
- Ты, Миша, аэросани-то разбери! - строго сказал он. - Это хорошо, что
Федотов в полушубке был да пьяный, а пьяным и дуракам - при слове
дуракам участковый почему-то посмотрел на Мишу, - всегда везет, а так
ведь ты его запросто убить мог, если бы винтом по башке вдарил! На
винт-то заграждение какое-то надо было ставить что ж у тебя там в
журнале не написано, что ли? Или поленился?
Мишка угрюмо молчал, искоса поглядывая на участкового заплывшим глазом и
инстинктивно сжимался, когда стоящая здесь же у стола мать делала
какое-нибудь резкое движение. Делал он это не зря. Экзекуция, которой он
подвергся когда она отдала четыре поллитры в погашение «кровной мести» и
восполнение ущерба, была настолько интенсивно-доходчивой, что в
сравнении с ней мордобой на площади был просто детской шалостью. И по
всей вероятности ожидалось еще и продолжение.

Зима пролетела незаметно. Порубленные топором, в порыве материнского
гнева, аэросани восстановлению не подлежали, поэтому до самой весны Мишка
строгал новый винт. Этот новый превосходил старый по всем параметрам -
на просторной веранде, которую изобретатель переоборудовал в мастерскую,
он едва умещался и при поворотах задевал за стены.
- Ты что это, стервец, опять задумал? - разглядывая творенье сыновьих
рук, как-то раз поинтересовалась тетя Надя.
- Вертолет буду делать, - угрюмо пробурчал Мишка.
- Совсем одурел, какой вертолет, мало тебе саней было!? Уж скорей бы тебя
в армию забрали, хоть пару лет пожила бы спокойно. Жаль, батьки у нас
нет, он бы тебе показал вертолет!
Но на Мишку эти разговоры влияли мало, его больше интересовал другой
вопрос, хватит ли у мотоциклетного двигателя мощи, чтобы поднять его в
небо. Чтобы это понять, первый экспериментальный образец было решено
сделать в упрощенной форме, но даже на это ушло полтора года
интенсивного труда, благо в армию его не забрали и он устроился на
работу слесарем в механические мастерские. Там уж Мишаня развернулся не
на шутку. Работа над летательным аппаратом не то что кипела, она бурлила
как смола в котле. К весне следующего года все было готово и Мишка на
припекающем солнышке проводил последние доводки и протяжки.
Изобретение его на вертолет было похоже мало и, насколько мне позволяет
память, оно больше смахивало на топографическую вышку или Эйфелеву башню
в миниатюре. Трапецию треноги из труб увенчивал двухлопастной винт,
правда, не деревянный, как поначалу было задумано, а настоящий,
приобретенный Мишкой все на том же аэродроме с какого-то списанного
винтового самолета. На верхней площадке треноги был закреплен двигатель
от мотоцикла, а на нижней Мишкино седалище с педалью управления газом и
еще какими-то наворотами. Был еще бензобак и, по-моему, больше ничего,
хотя нет, была еще веревка, которая крепилась одним концом к трубе
треноги, а вторым к стене сарая. Видимо, взлететь Мишка все же
рассчитывал и, помня испытания аэросаней без тормозов, на этот раз
подстраховался, ограничив подъем несколькими метрами веревки.
Да и технику безопасности пилот теперь уважал, и это мы поняли, когда
приникнув к щелям забора увидели, как он напялил на голову мотоциклетный
шлем и, сев в изготовленное им кресло, привязался ремнями. Кроме нас -
поселковых пацанов, у первого полета были еще два свидетеля, только что
закончивших остекление теть Надиной теплицы.
- Слышь, Надь, а че это твой лоботряс там ковыряется? - протянул один из
них, ополаскивая руки и готовясь сесть за накрытый под навесом стол, -
негоже так, мужика дома имеешь, а нас подрядила теплицу стеклить!
- Да …, - махнув в сторону Мишки рукой и ставя на стол бутылку, вздохнула
та, - чем бы дитя не тешилось, лишь бы водку не пило да воровать не
начало.
В это время на Мишкином чуде заработал движок и лопасти медленно, но
уверено начали свое вращение через ременно-шкивную передачу. Мужики
отставили в сторону стаканы, а у тети Нади лицо вмиг вытянулось и
побледнело. Хотя это было только начало. Двигатель взревел сильнее,
тренога дернулась, но пошла не вверх как того ожидал пилот-изобретатель,
а под наш вырвавшийся изо ртов визг, куда-то вбок в аккурат на стоящую в
пяти метрах и только что застекленную теплицу.
Звон разбиваемого стекла, треск ломаемых реек и перекладин, последние
всхрюки двигателя и душераздирающий крик тети Нади - все смешалось в одну
кучу, а через секунду все было кончено. Над местом катастрофы
неназванного летающего аппарата повисла гробовая тишина.
Первым, как ни странно, пришел в себя Мишаня. Довольно шустро
освободившись от ремней и не снимая мотоциклетного шлема, он рысью
устремился по огороду, лихо перемахнув в конце него через забор.
Что кричала тетя Надя, я уже и не помню, да если бы и помнил, все равно
не написал бы, так как ни одна цензура такое не пропустит. Мужики
находились в коме минут пятнадцать, не меньше. Откуда-то, как из-под
земли, на стартовой площадке появилась бабка-соседка, которую Мишаня чуть
не задавил аэросанями. Она, вникнув что к чему, почему-то начала смеяться
и смех этот был похож на хохот гиены, и видимо из-за всего из-за этого
Мишка три дня не появлялся дома.
Больше Мишка не изобретал ничего, хотя двигатель почти не повредился и с
него еще вполне можно было бы сделать, ну например ракету или хотя бы
танк, и ими уже полностью уничтожить весь поселок и его население. Может,
так бы оно и было, да только тетя Надя стала все держать под жестким
контролем. Все, что ни приносилось в последующем Мишкой домой и вызывало
в ней хоть какие-то минимальные сомнения, тут же уничтожалось. Мелочевка
топилась в туалете, что покрупнее выбрасывалось за забор, а то, что
нельзя было выволочь и выбросить, нещадно рубилось топором на месте. В
конечном итоге Мишка запил, и как и большинство невостребованных
Кулибиных, прозябает по сегодняшний день со стаканом в руках.