История №1191480

Смешно не будет.
Всем, кто тут в меру своего скудоумия издевается над Украиной, посвящается.
1942 год. Кёнигсбергская пивная. За угловым столиком сидит шумная компания бюргеров. Они изрядно выпили и находятся в отличном расположении духа. Особенно выделяется один лавочник с типичным немецким именем... ну, скажем, Макс Камерер (почему бы нет?) На жирном лоснящемся лице с поросячьими глазками и редкими усиками – печать умиротворения и самодовольства. Он знает, что живёт в самой лучшей стране, которая скоро завоюет весь мир. У него всегда будет вдоволь шнапса и сосисок. Ему не нужно тревожиться, ожидая писем с восточного фронта – сыновей нет, только дочь. У самого – сильное плоскостопие, так что призыв в вермахт не грозит. Он знает, что Рейхом руководит самый великий человек на земле – надо только не забывать вытягиваться во фрунт и зиговать, увидев его портрет, да ещё когда в помещение входят старшие офицеры. Ну, это он с радостью! А коммунисты, евреи и вообще все недовольные и недостаточно довольные поступью Великого Рейха – давно расстреляны или отправлены в лагеря, туда им и дорога. С блаженной улыбкой он прихлёбывает пиво и слушает рассказ своего соседа, Дитера. Дитер пересказывает письмо сына с фронта.
- Вот представляете, парни, какие там живут унтерменши и обезьяны! Вы ни за что не угадаете, что они жрут в Ленинграде – крыс и своих покойников! Гы-гы-гы! Живут в землянках, грязные все, вшивые! Шоколада в жизни не видали! Но злые и недружелюбные, а мы же им прогресс несём! Макаки, одно слово. Русише швайнен!
Бюргеры весело хохочут. Разумеется, ни одному из них не приходит в голову, что его страна захватила огромную часть территории этих унтерменшей и ведёт с ними войну на истощение. В их убогих, залитых пивом мозгах не устанавливается связь между этим фактом и образом жизни русских. Довольные собой и друг другом, бюргеры расходятся.
...Апрель 1945 года. Дом Макса. Двери сорваны с петель, ценности вынесены, мебель разломана. Повсюду – зловонные кучи дерьма. В спальне на полу в луже своей блевотины лежит Макс, у него переломаны рёбра, сломаны нога и нос, он дышит с тяжёлым присвистом, сплёвывая время от времени осколки зубов. На кровати в крови, с раздвинутыми ногами лежат рядом жена и дочь Макса, многократно и жестоко изнасилованные. В воздухе на сквозняке вьётся пух из распоротых перин...
А в это время Великий Фюрер германской нации в своём бункере (опять бункере!) трясущимися руками достаёт из тайника две ампулы с ядом – для себя и своей Алины... то есть Евы.
...Осень 1945 года. Бесконечная колонна беженцев из Восточной Пруссии, переданной по Потсдамскому соглашению тем самым «обезьянам». В хвосте колонны – опирающийся на палку Макс, рядом бредут больные сифилисом жена и дочь, таща за плечами нехитрые пожитки. Идёт холодный осенний дождь...
Они поселятся в Силезии, где будут доживать остаток своей никчемной жизни под властью марионеток тех самых «обезьян», над которыми ещё недавно так издевались. И да, среди их правителей будут и те, кого Рейх не добил и которые были выпущены освободителями из лагеря.