История №1155008

Испытательный кот

Кота звали Симон. Жил он в просторном испытательном зале, среди гигантских стеллажей, поддерживающих тысячи мощных конденсаторов. В центре зала доминировали два огромных медных шара, меж которыми били молнии.
Кот мог выбрать себе любое из помещений высоковольтной лаборатории, но он любил главный зал, следил там за мышами и общим порядком.

В советское время лаборатория была секретной, а потому располагалась на болоте, соединяясь кривой дорожкой с военным полигоном.
Командовал лабораторией подполковник Ломов. За долгие годы службы, военный победил в нём учёного, научных статей он уж давно не писал, а сочинял инструкции и следил за их соблюдением. И подчинённые, и начальство считали его самодуром. Но уважали. И было за что. За двадцать пять лет после развала Союза из лаборатории не пропало ни куска меди. Не говоря уж о менее дорогих металлах. А времена были суровые. В начале девяностых бандиты-металлисты осаждали Ломова со всех сторон. Поняв, что за деньги с ним не договориться, угрожали силой. Предварительно откоррумпировав ломовское начальство, иначе чем объяснишь, что взвод охраны вывели из подчинения начлаба и отправили охранять неизвестно что.
Ломов переселил полуголодные офицерские семьи в здание лаборатории, чтобы заодно и питались одним котлом, иначе было уже не выжить, и организовал охрану собственными силами. Загородил единственный въезд противотанковыми ежами (велосипедам сотрудников ежи не мешали). По ночам Ломов лично обходил периметр с калашом наготове, иногда постреливая в болотную темноту. А днём писал гневные рапорты на самый верх. При всём при этом лаборатория работала, завершая какие-то немыслимые, назначенные ещё в советские времена испытания.

Бандиты отстали, голодные времена ушли, но приехали москвичи. Всех сотрудников, кроме начлаба, перевели на гражданку, а лабораторию решили продать в частные руки. Ломов сопротивлялся как умел ― снова перегородил въезд, стрелял и писал письма.

Унялись и москвичи. Тем временем выяснилось, что испытания всё-таки нужны, а лаборатория в целости и сохранности, да ещё со штатом опытных учёных, осталась только одна. Ломова повысили до подполковника, вернули взвод охраны и начали ставить всем в пример. Сам же Ломов ставил в пример кота Симона, как образцового сотрудника с острой интуицией.

Дело в том, что во время высоковольтных испытаний положено сидеть в экранированной пультовой комнате и смотреть в приборы. Находиться в зале категорически запрещено. Симон и не находился, всё зная заранее. В дни испытаний он выскакивал из зала, как только поутру открывали двери и не возвращался до вечера. В иные дни, когда проводилась подготовка или профилактика, Симон спокойно дрых до полудня, потом выходил ненадолго и возвращался, наблюдать ход работ и любоваться птичками за окном.

Интуиция кота удивляла только лейтенанта Мышкина. Начальство, наконец, выделило объекту второго офицера, озаботясь пенсионным возрастом подполковника. Юный лейтенант был энергичен и любознателен, и в первые дни службы даже пытался силой удержать Симона в зале, за что получил от Ломова нагоняй и приказ оставить кота в покое.
― Симона я знаю, ― сказал подполковник, ― а тебя нет.
Ломов частенько подчёркивал недостатки Мышкина, указывая на отсутствие подобных у кота. Чем задевал лейтенанта за живое.

Как-то подполковник Ломов, вернувшись из госпиталя, вошёл в испытательный зал для выяснения обстановки.
― А силовую схему монтировать поручили, как я вижу, лейтенанту Мышкину, ― громко сказал он, задрав голову к потолку. ― Так мы никогда испытания не начнём.
― Но ведь молодому наверху сподручнее, ― объяснил подошедший Аркадий Львович, старейший работник лаборатории.
― У нас всё по плану, товарищ подполковник, здравия желаю, ― отозвался и сам Мышкин, выглянув с верхней полки стеллажей.
― Ваш план особо секретный, полагаю, потому что по плану, доступному мне для обозрения, испытания должны начаться сегодня.
― Так сегодня и начнём, здесь работы на пару часов осталось. Успеем.
― Нет, лейтенант, не успеете.
― Успеем, я отвечаю!
Подполковник Ломов негромко выругался, махнул рукой и вышел из зала.
― Почему он говорит, что не успею? ― спросил Мышкин у Аркадия Львовича. ― Мне же лучше знать, сколько осталось.
― Так вот же почему, ― Аркадий Львович указал на Симона, спокойно лежавшего у подножия огромного изолятора.
― Ну это просто смешно, ― вспылил Мышкин, ― да я за час всё смонтирую.
Лейтенант взялся за дело с утроенной энергией. Как Тарзан летал он по стеллажам, не каждый раз успевая переставлять лестницу, как пропеллеры вертелись в его руках гаечные ключи, с визгом разматывались кабельные катушки. Работа кипела.
― Осторожно, не сломай там чего-нибудь и сам не свались, ― беспокоился Аркадий Львович, подавая лейтенанту запчасти.
Через час взмыленный Мышкин доложил о готовности схемы.
― Будете проверять, Аркадий Львович?
― Буду, ― вздохнул тот и полез наверх.
Только минут через двадцать Аркадий Львович согласился включить диагностику новой схемы и пошёл в пультовую. Мышкин последовал было за ним, но, открыв дверь, оглянулся на Симона:
― Эй, котяра, давай на выход. Выходи, дурачина.
Но Симон вместо этого запрыгнул на высокий подоконник и, отвернувшись от лейтенанта, уставился в окно.
― Ну как хочешь, ― отозвался Мышкин, а, войдя в пультовую, спросил, ― Аркадий Львович, что случилось?
Сняв крышку командного пульта, Аркадий Львович грустно шевелил контакты, потом нажимал кнопку и снова шевелил.
― Кабель связи порван, ― сообщил он.
― Как порван?
― Не знаю как, но знаю кем.
― Блин, ― сказал лейтенант. ― Лестницей, наверное. Там мешало чего-то, я и дернул. Помню где именно, сейчас найду и починю!
― По инструкции кабель связи ремонту не подлежит. Только перекладывается целиком. Чем мы с тобой и будем заниматься и сегодня и завтра. Ломову сам доложишь?
― Сам, ― мрачно кивнул Мышкин.
Ему захотелось свежего воздуха. Он вышел на улицу, походил по аккуратной дорожке с маленькими ёлочками, оглянулся на испытательный зал и увидел в окне Симона. Кот тоже заметил лейтенанта. Не отрывая взгляда, Симон выразительно почесал за ухом.

2020 г.