История №1132152

От «почтовой гоньбы» до телеграфа
В 1937 году Сэмюель Морзе изобрел свой получивший большое распространение электромагнитный телеграф, что стало большим прорывом в области связи. О том, насколько это для того времени было перспективно, свидетельствует следующий случай. Совсем молодой человек находился в приемной фирмы, которая планировала использовать недавно изобретенный телеграф в коммерческих целях. Сюда он попал не первый, там уже было несколько соискателей вакантной должности, которые пришли по объявлению. Окинув взглядом зал, он увидел, что все занимались разными делами - кто-то читал последние новости в газете, кто-то поправлял свой сюртук, кто-то проверял, все ли у него на месте. Некоторые волновались - возьмут или нет? Молодой человек недолго находился среди этой группы. Через непродолжительное время он встал и направился в ту дверь, за которой должно было проходить собеседование. И вскоре вышел, будучи уже принятым на работу. В этот день имелась одна вакансия и некоторые из тех, кто находился в зале, начали возмущаться, поскольку они пришли раньше и заняли очередь, но их обошли вниманием и не дали шанса. Вышедший к ним клерк объяснил, что приглашение зайти на собеседование звучало уже, но на языке телеграфа - на азбуке Морзе. Зашедший юноша воспользовался знанием, которое будет просто необходимо в работе.
А как обстояло дело с почтовой и телеграфной связью в наших краях и, в частности, в селе Михайло-Семёновском и других населенных пунктах на присоединённых к России берегах Амура? Как проходило ее становление? Сделаем небольшой экскурс в историю.
Когда в середине 19 столетия Россия присоединила Приамурье и Приморье, связь с этими отдалёнными регионами поддерживалась лишь конными курьерами: в Российской империи существовала разветвлённая и сложная система так называемой «почтовой гоньбы», обеспечивавшая перемещение людей и сообщений на повозках ямщиков. Из центра России до берегов Амура путь был не близкий. От Петербурга до Благовещенска надо было преодолеть 8156 верст, а от Москвы - 7552. В летнее время передвижение совершалось на Нижний Новгород, оттуда пароходами на Казань до Перми, из Перми по железной дороге до Тюмени, из Тюмени на пароходе до Томска. В зимнее время - по железной дороге на Пензу, Сызрань, Самару до Оренбурга, от Оренбурга до Омска, от Омска до Томска. От Омска - единственным по Сибири большим трактом, называвшимся Сибирским, на Красноярск, Иркутск, Читу до Сретенска. А уже отсюда по рекам Шилке и Амуру до Благовещенска. Но самая быстрая почтовая тройка — лёгкая кибитка или сани с тремя лошадьми — могла домчаться от Урала до Байкала лишь за три недели. Путь ее от Петербурга до Амура занимал не менее двух месяцев. И такая чрезвычайная для тех лет скорость — в среднем 20 вёрст в час — была доступна лишь фельдъегерям — государственным курьерам, для которых на каждой почтовой станции Сибирского тракта без очереди меняли лошадей. Они имели свой отличительный, охраняемый государством знак, аналог проблескового маячка, «мигалки», к примеру, пожарного автомобиля, — колокольчик, закреплённый под дугой на упряжи «коренника» - центральной лошади в тройке.
На протяжении полутора столетий, с конца 18 до начала 20 века, поддужные колокольчики, являясь специфически русским явлением, играли заметную роль в народном быту. Они использовались главным образом в почтовых и курьерских тройках, подвешивались под дугой коренника. Ямщик, тройка, колокольчик, бубенчик - все это в основном атрибуты почтовые. Его звон обязывал всех уступать дорогу почтовой тройке. Однако при въезде в город, в целях борьбы с шумом, колокольчики подвязывались, причем для удобства их языки делались в виде кольца. Лишь курьеры могли будить по ночам обывателей. Правда, колокольчики применялись также в тройках частных владельцев. Известно отношение почтового департамента сенату от 12 августа 1808 г. В этом документе говорится, что новоторжские обыватели ездят во все дни с колокольчиками в Торжке и Медном. Когда приходит почта, служащие станций зачастую бывают не готовы к приему, думая, что едет какой-то обыватель с колокольчиком. И департамент обращается с просьбой запретить неслужебным повозкам ездить со звонками. Эта и подобные жалобы привели к тому, что 18 декабря 1836 г. вышло постановление сената, в котором указывалось: "Запретить употребление колокольчиков всем тем, которые едут на собственных или вольнонаемных лошадях, предоставив оные одной почтовой гоньбе и чиновникам земской полиции, едущим по обязанностям службы". Запрет то вводился, то отменялся, кое-кто его просто не соблюдал. Так или иначе, а в 1860 году он снова был введен. Те же, кто не имел права на поддужный колокольчик, ездили куда медленнее — их путь от Петербурга до Амура длился минимум четыре месяца.
Главный почтовый тракт тогда Амурской области на протяжении 1664 верст лежал вдоль реки Амур и делился на вьючный и колесный, протяженность первого была 899 и ¼ версты, второго – 764 и ¾ версты. Доходом от почтовой гоньбы пользовались большей частью казаки Амурского войска, так как почтовый тракт, идя вдоль реки Амур, проходил через казачьи станицы и хутора. Трактом этим пользовались в летнее время, когда вследствие мелководья приостанавливалось пароходное движение по Амуру, а также по закрытии навигации в осеннее время и ранней весной, в зимнее время тракт прокладывался по льду реки. В это время почты отходили и приходили по два раза в неделю, причем движение совершалось на лошадях.
В основном движение почты летом производилось на пароходах Товарищества Амурского пароходства, которые отходили и приходили в Благовещенск три раза в месяц. Почту в 1890 году доставляли в Михайло-Семеновское почтово-грузовой пароход «Муравьев» и почтовый, товарно-пассажирский, - «Великий Князь Алексей». Последний был построен в 1872 году в Гамбурге по заказу Товарищества и по 1908 год принадлежал ему. Пароход имел паровую машину высокого давления и один огнетрубный котел с площадью нагрева в 476 кв. футов, широкие обносы колесных кожухов, грузоподъемность (в разные годы) в 0,6 - 1 тыс. пудов (до 16,4 т), первоначально он принимал 30 пассажиров 1,2 и 3 классов. А в 1873 году перевозил от села Хабаровки (будущий город Хабаровск) до Благовещенска путешествовавшего по Дальнему Востоку "самого" великого князя Алексея Александровича, в 1891-м сопровождал пароход "Вестник", вышедший из Благовещенска в с. Сретенское с наследником-цесаревичем (будущим императором Николаем II) со свитой.
Пароходы останавливались во всех почтово-телеграфных пунктах только на время, необходимое для сдачи и приема почтовой корреспонденции и пополнения запаса дров. Но по обстоятельствам, вызываемым условиями плавания, капитаны пароходов имели право останавливаться и не в указанных пунктах. О причине таких остановок они должны были делать отметку в журнале.
На основании распоряжения войскового наказного атамана приамурских казачьих войск от 4 августа 1889 года, за склад дров на казачьих землях с владельцев пароходов производился сбор в станичные доходы в следующем размере: с квадратной сажени места, занятого дровами в станицах, по 12 копеек, в поселках - по 6 копеек, а на пустопорожней земле, вне усадебной оседлости станиц и поселков - по 3 копейки. Суда от Благовещенска до Михайло-Семеновского проходили расстояние по Амуру в 656 и ½ версты.
Как можно было заметить, передача любой информации из европейской части России в Приморье и Приамурье была в то время крайне медленной. Поэтому сразу после присоединения новых земель возникла мысль об использовании для связи с Дальним Востоком электрического телеграфа. «Телеграфические депеши», как тогда называли телеграммы, оказались и быстрее, и выгоднее привычной конной почты. Даже самое современное на тот момент телеграфное оборудование, бесконечные провода и бесчисленные телеграфные столбы в итоге стоили дешевле, чем содержание более 4 тысяч почтовых станций, почти 25 тысяч ямщиков, курьеров и иного персонала, десятков тысяч лошадей, непрерывно обслуживавших прежнюю систему «ямской гоньбы».
Уже весной 1858 года в докладной записке на имя министра иностранных дел князя Горчакова военный губернатор Восточной Сибири Николай Муравьёв-Амурский прямо говорил, что «денег на Сибирский телеграф жалеть нельзя». Летом того же года, буквально через несколько дней после официального присоединения северного берега Амура к России, здесь начала работать особая экспедиция под началом 30-летнего военного инженера, капитана Дмитрия Романова. В России тех лет телеграф хотя уже и передавал в основном частную корреспонденцию, но был чисто военным учреждением. Все телеграфисты именовались «офицерами Телеграфного корпуса», носили погоны и мундиры, подчиняясь воинской дисциплине. Наиболее квалифицированные из них, подобно инженеру Романову, при этом числились в русской гвардии, в так называемом «конно-пионерском дивизионе». Гвардейский кавалерист и телеграфист Романов действовал быстро — уже в декабре 1858 года в Петербург отправились 93 подробные карты с планами телеграфной линии от Иркутска до устья Амура. Однофамилец русских царей не ограничился только телеграфом, в том же месяце газета «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовала его статью «О Сибирской железной дороге», в которой инженер Романов первым из русских специалистов высказался о необходимости и возможности строительства рельсового пути на Дальний Восток.
Телеграф на Амуре строился отдельно от общероссийских телеграфных линий. В 1861 году столбы с проводами из европейской части страны протянулись на восток лишь до Тюмени (откуда до устья Амура по прямой более 4500 километров). Строительство шло быстро, в 1862 году провода дотянули до Омска, а в следующем — до Иркутска. Железная дорога к берегам Тихого океана ещё оставалась лишь смелым проектом, тогда как телеграф на берегах Амура начали строить уже в 1861 году. В январе того года император Александр II подписал указ о выделении аванса в 80 тысяч рублей, чтобы проложить первый участок телеграфной линии от Николаевска в устье Амура до Хабаровки. Большая часть денег поступала из бюджета Военно-морского флота, и лишь немного выделялось Главным управлением путей сообщения, которому тогда подчинялись все железные дороги, почта и все телеграфные линии в европейской части России. Расходы были в 3 раза выше, чем при аналогичном строительстве в европейской части страны. Но даже малонаселённая Сибирь считалась людным краем по сравнению с Дальним Востоком тех лет, где любая работа становилась еще более затратной. Один лишь отрезок телеграфа от устья Амура до будущего Хабаровска по предварительной смете стоил не менее 2 миллионов серебряных рублей. Поэтому в русских газетах и журналах начала 60-х годов XIX века развернулась бурная дискуссия, нужен ли дальневосточный телеграф. Его противники указывали на непомерную стоимость, дошло даже до того, что журнал «Вестник промышленности» опубликовал статью, призывавшую вообще отказаться от строительства новых линий электросвязи. Некто, скрывшийся под псевдонимом «Те-в», писал: «Сдались вам, право, эти телеграфы. Их хотят проводить везде, хотя они ни к селу ни к городу». Противникам новой связи на страницах газет активно возражал Дмитрий Романов. Он оказался не только хорошим инженером, но и талантливым журналистом. Его слова о том, что «телеграфы строятся не для того, чтобы сапоги пересылать», стала тогда необычайно популярна. Романов описал, как на Урале некий крестьянин, узнав, что появилась новая почта, пытался вручить телеграфисту сапоги, чтобы мгновенно переслать их «сыну Митьке» в Петербург. Попытка объяснить неграмотному человеку суть «электрической почты» провалилась — не поверив телеграфисту, он повесил сапоги на провода и долго ждал их отправления в Петербург…
Яркие статьи инженера Романова, изданные также отдельными брошюрами, убедили русское общество в необходимости строительства телеграфа на Дальнем Востоке. Из-за того, что Приамурье в то время оставалось малонаселенным, к работам пришлось привлечь почти всё имевшееся здесь русское население: немногочисленных крестьян, станичников только что созданного Амурского казачьего войска и, главным образом, солдат-«линейцев» из трёх Сибирских линейных батальонов — гарнизонных войск, переброшенных в 1858 году из Забайкалья на Амур. Непосредственным руководителем работ стал автор и популяризатор проекта Дмитрий Романов, повышенный в чине до подполковника. Значение телеграфа было так велико, что ради прокладки проводов приостановили даже сооружение береговых батарей в устье Амура. Солдат, занимавшихся строительством укреплений, разбили на команды по нескольку десятков человек и рассредоточили в тайге цепочкой вдоль Амура, где с весны 1861 года они начали рубить просеки и заготавливать телеграфные столбы. По личному распоряжению императора Александра II при строительстве телеграфа в Сибири и на Дальнем Востоке все необходимые материалы (аппараты Морзе, проволока, подводный кабель и прочее) были освобождены от таможенных пошлин.
Работы на каждом участке Амурского телеграфа велись в три этапа. В первый год по зарубкам топографов в тайге расчищали узкую просеку шириною в одну сажень (чуть более 2 метров) и заготавливали столбы для будущего телеграфа. На второй год просеку расширяли до 6−7 метров, ставили столбы, подвешивали на них 4-миллиметровые железные провода, строили из бревен здания телеграфных постов и станций. Третий год был завершающий — строители заканчивали оборудование станций и по всей линии строили мосты и гати через многочисленные таёжные ручьи и речки.
Все работы в XIX веке делались вручную, в дикой тайге со всеми её сложностями — от хищных тигров до постоянно висящего в воздухе гнуса. Снабжение велось исключительно по воде, специально для Амурского телеграфа были построены три маленьких парохода - «Сторож», «Часовой» и «Гонец». Но зачастую строителям, особенно подневольным солдатам, приходилось питаться лишь речной рыбой и таёжной ягодой. В 60-е годы Амур посетил один-единственный столичный журналист Сергей Максимов, сделавший несколько зарисовок тяжелого быта «линейцев» - солдат-первопроходцев этого края. Понаблюдав за всем, он сделал вывод: «Солдатик на Амуре, как известно, несет тройную службу: он и сплавщик казенных грузов на паромах, лодках и баржах; он и плотник — строитель всех казенных зданий по Амуру, всех станционных домов и прочего; он же и под ружьем…».
Специалистов для телеграфов не хватало и на постах по 2−3 человека несли вахту простые солдаты. Снабжение, особенно в первые годы, было нерегулярным, телеграфистам приходилось обеспечивать себя при помощи охоты и разведённых в тайге огородов. Ещё до окончания строительства в Николаевске в 1862 году открыли первую на Дальнем Востоке школу телеграфистов с годичным сроком обучения. Занятия проводились в помещении телеграфной станции, первым преподавателем был сам Дмитрий Романов. Ежедневно в течение года 6 первых учеников с 8 часов утра и до обеда обучались работать ключом на телеграфном аппарате, производить текущий ремонт оборудования и заменять порванные провода. В дальнейшем школа в Николаевске ежегодно выпускала по 10−12 квалифицированных специалистов телеграфной связи. Они получали официальное звание «телеграфиста-надсмотрщика 6-го разряда» и отправлялись в тайгу на посты и станции Амурского телеграфа. Знаменитый русский путешественник Николай Пржевальский оставил несколько зарисовок из жизни в 60-е годы 19 века таких оторванных от цивилизации телеграфных постов в Уссурийском крае: «Однажды днём тигр посетил соседнюю телеграфную станцию, где в это время находился только один сторож. Последний, сидя в избе, вдруг заметил, что кто-то подошёл к окну и, взглянув в него, увидел тигра, который спокойно лизал сосульки, намёрзшие на стекле. Перепугавшись до смерти, солдат спрятался в печку и ждал, что будет дальше. Тигр же забрался во двор, задавил находившуюся там лошадь, наелся мяса и преспокойно удалился в лес…» Доставляли хлопоты телеграфистам не только уссурийские тигры, но и таёжные медведи. Тот же Пржевальский описывает комические случаи: «Чтобы найти гнездо пчёл, медведь ходит по лесу и прислушивается, где жужжат эти насекомые. Иногда звук телеграфной проволоки до того обманывает простоватого мишку, что он принимает его за действительное жужжанье пчёл и лазит на телеграфные столбы». Последствия интереса «простоватых мишек» к проводам приходилось регулярно исправлять первым телеграфистам.
Проведение телеграфной линии до устья Амура было завершено в 1870 году. Работники почты и телеграфа делились на почтово-телеграфных чиновников (первая категория) и почтальонов (вторая, так называемая «низшая категория»). На эти должности принимались только мужчины. Принципиальное значение при приеме на работу имел образовательный уровень. На должность почтово-телеграфных чиновников принимались только те, кто окончил городские училища и гимназии (то есть довольно образованные для своего времени граждане).
При поступлении на работу почтово-телеграфный чиновник в обязательном порядке давал подписку следующего содержания: «Я, нижеподписавшийся, сим обязуюсь сохранить в совершенной тайне содержание всех телеграмм, которые дойдут до сведения моего, какого бы существа они не имели, равно не открывать посторонним лицам, кем и кому телеграммы были поданы, в чем даю сию подписку. В противном случае подвергаюсь ответственности по всей строгости закона».
Впервые работники Михайло-Семёновской почтово-телеграфной конторы 5 разряда упоминаются в памятной книжке Амурской области 1890 года: начальником ее числился губернский секретарь Федор Кирсанов, в его подчинении были помощник Философ Заборовский, надсмотрщик Дмитрий Белокрылов и чиновник 6 разряда Михаил Овсеев. К 1902 году штат увеличился. Кроме самого начальника, надворного советника Евграфа Портнягина, в конторе несли службу несколько почтово-телеграфных чиновников: 5 разряда, высшего оклада не имеющий чина Александр Осколков, 6 разряда высшего оклада не имеющий чина Петр Портнягин, низшего оклада не имеющие чинов Афанасий Чупров, Владимир Шелковников, Василий Стафеев и Спиридон Самойлов, а также надсмотрщики низшего оклада не имеющие чинов Петр Ушаков и Яков Савилов.
Совсем недавно были найдены материальные предметы, подтверждающие существование в селе Михайло-Семёновском более века тому назад почтово-телеграфной конторы, а также определено примерное место нахождения пристани, к которой подходили пароходы с почтой и почтовые тройки с ямщиками. Весьма вероятно, находилась она на берегу Амура между складом ГСМ моряков и воротами, где на берег поднимают пограничные корабли по окончании навигации. Это район так называемого среднего Ленинска. В данном месте на небольшом расстоянии друг от друга были найдены несколько пломб Михайло-Семеновской почтово-телеграфной конторы. На одной из них отчетливо видна надпись: «Михайлосеменов. Амур.об. 1 почт.тел.конт». В середине изображена эмблема почтово-телеграфного ведомства – трубы и перекрещивающиеся стрелы. Неподалёку от этого места была найдена пуговица с мундира чиновника ведомства с подобной эмблемой, надписью на ней: «Бухъ Buch SPetersburg» и просматривающимся гербом Российской империи. Данные пуговицы выпускались на фабрике, основанной братьями Бух в Петербурге в 1816-м. В 1819 году почтовое ведомство ушло из Министерства внутренних дел. В 1827 году его служащие получают другие пуговицы, на которых изображены Государственный герб и почтовые сигнальные трубы. Этот рисунок продержался до 1885 года. В 1884 году телеграфистов и почтарей объединили в Почтово-телеграфное ведомство и в 1885 они получили новую эмблему — две трубы и две стрелы. Таким образом, находки, сделанные в районе склада ГСМ следует датировать промежутком времени от 1885 до 1917 года.
Доказательством того, что сюда прибывали почтовые тройки стали найденные в этом же месте два фрагмента от двух разных поддужных ямщицких колокольчиков. Исследование и сопоставление фрагмента надписи и орнамента первого колокольчика с высокой долей вероятности свидетельствует о том, что изготовил его в 60-е – 70-е годы 19 столетия Макар Трошин, занимавшийся этим ремеслом в селе Пурех Нижегородской области.
Нельзя не упомянуть и о другой найденной на амурской протоке пломбе. На ней отчетливо просматривается надпись: «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры». Основана она была в 1885 году в Богородске (сейчас город Ногинск Московской области) и занималась изготовлением текстиля. Компания Глуховской мануфактуры всегда очень тщательно следила за всеми техническими усовершенствованиями в области хлопчатобумажного производства и обновляла оборудование фабрики новейшими усовершенствованными машинами. Находка пломбы этой компании указывает на то, что несмотря на большие расстояния на берега Амура поступали самые разные грузы и товары, включая изделия текстильного производства.
Как видим, всего несколько находок позволили нам приоткрыть до того малоизвестную историю становления почтово-телеграфного дела в станице Михайло-Семёновской, налаживания связи с другими приамурскими поселениями и центральной частью России со времен освоения дальневосточных территорий.