История №109789

Молодая гвардия
===============

Грозный воин-оккупант, гроза палестинцев Нир дописал последнюю строчку
кода и откинулся на спинку кресла. До заветной половины шестого
оставалось еще четыре часа, работа на сегодня была закончена, хотелось
отдохнуть и поразвлечься.

Нир посмотрел на сидящего напротив Омри, увлеченно царапающего курсором
по экрану фотошопа.

Омри отличался крайне субтильным телосложением, чрезвычайно острым и
циничным чувством юмора, а также, до призыва, поразительной
доверчивостью и простотой. В этом он безусловно удался в маму, ибо Омрин
папа был и остается единственным импортером фирмы Самсунг в Израиле и не
верит на слово никому и никогда.

Почувствовав взгляд Нира, Омри заерзал на стуле.

- Тебе чего, поляк малохольный? - спросил Омри. Надо заметить, что
принадлежал он к роду Охаюнов, пятьсот лет наводивших ужас на Северную
Африку. В силу исторических причин Нир, выходец из Польши, называл его
просто и ласково: "черножопый". Омри платил ему той же монетой.

- Ничего. Смотрю вот на твою коричневую морду, и все меньше хочется
отрывать глаза от экрана, - сказал Нир. "Что бы придумать, а? Как же
тебя наколоть?" - думал он, изнывая.


Взгляд его упал на новенькую цифровую рацию.

Эти игрушки поступили на базу с месяц назад, и выдали их только ключевым
фигурам воинской части. Поскольку программу для учета раций писал лично
Нир, в список ключевых фигур он и Омри попали автоматически. Как и в
список особо важных караульных, которым полагался укороченный М-16
вместо обычной метровой "швабры" (это Омри проявил инициативу и
компьютеризировал оружейную). Точно также и приходить поутру на базу им
разрешалось на час позже, чем остальным, а в караул они заступали теперь
раз в четыре месяца, для галочки (дедушка Мирон, дембельнувшийся полгода
назад, в свое время написал правильную программу для учета нарядов).

Мысли Нира обрели конкретную форму. За считанные секунды в его голове
сложился план, и, придав лицу нейтральное выражение, он потянулся к
Аутлуку.

Конечно, пользоваться армейской электронной почтой в личных целях строго
воспрещается. Есть даже армейский закон, сулящий страшные кары ждут
тому, кто попадется ревизорам с почтовым сообщением не по делу. К
счастью, другой армейский закон воспрещает ревизорам просматривать
собственно текст сообщения, ограничиваясь заголовком. Поэтому Нир одно
за одним отправил несколько сообщений, написав в заголовке загадочное
"форма 630 для в/ч 991бис".

Через три минуты рации на столе затрещали.

- Нир, Нир, маму твою так! - раздался голос с сильным русским акцентом.

Нир схватил рацию со стола.
- Ну, в чем дело, русски примитивски барбарски?
- Твоя дерьмовая программа опять повесила мой компьютер. Или ты сейчас
притаранишь свою задницу в мой кабинет и все починишь лучше чем было,
или я тебя закопаю!
- Ладно, иду, - сказал Нир и скрылся за дверью.

Омри взял рацию и затянул гнусавым голоском с восточными трелями: "Нир
поперся по жарюке, а я под кондиционером! Нир потный и вонючий ашкеназ,
а я сефард и не пахну!".

Рация пискнула и раздался испуганный голос Нира.
- Придурок! Нас сейчас командир базы услышал! Сказал, что нам через
полчаса к нему на разбирательство - использование рации в личных целях!
- Да я его маму... - после чего в эфир полетело краткое, но меткое
описание первородного греха в извращенной форме между мамой командира и
Охаюном-младшим.

Через пять минут в кабинет влетел взмыленный Нир.
- Все, молись, салага! Он тебя услышал!
- Кто он? - не понял Омри. В его семье к религии относились с уважением.
- Командир базы. Полковник, напоминаю тебе. То есть, может законопатить
на пару месяцев в тюрьму - это ему как пописать сходить. Говорят, на
прошлой должности он засадил своего водителя на полгода. В общем, хана
тебе, Охаюнина.

Омри недоверчиво прищурился. Год и два месяца службы в одном кабинете с
Ниром научили его осторожности.

"Опять дурит. Ну уж нет, меня уже так просто не обманешь," - ухмыльнулся
он, ухватил телефонную трубку и позвонил знакомому секретарю командира
базы.

- А, Омри! Слышал, слышал. Босс тут промчался уже, яростный, как бык на
корриде. Хочет крови, причем свежей и твоей. Думаю, меньше чем 14 дней в
четырех стенах тебе не светят.
- Ладно, спасибо.

Омри положил трубку и посмотрел на Нира. Ухмылка на его лице стала
слегка кривой.
Нир пожал плечами, как бы говоря: "Сам виноват!".

Омри снова взял трубку и позвонил писарю дисциплинарного отдела.
- Охаюн! Какое совпадение! Я как раз заполняю бланк для твоего суда. Вот
скажи мне, ты Омри через "Алеф" или через "Аин"? А то, понимаешь,
оформить надо правильно...
- Через "Аин", - машинально пробормотал Омри.
- Ты что такого учудил, что вся база на таких нервах?
- Да так, недоразумение одно.

Ухмыляться больше не получалось.

В этот момент зазвонил телефон. То был непосредственный начальник Нира и
Омри, майор Ади Барзилай.

- Омри, мне только что звонил главный. Сказал, что после того, как ты
выйдешь из тюрьмы, если от старости не умрешь, он выкинет тебя к
чертовой матери в Газу, мыть танки до конца твоей позорной службы. Ты же
знаешь, он может. Я, конечно, попытался тебя отмазать, но, блин, не
получилось - первый раз в жизни не получилось. В общем, дело плохо,
советую тебе приготовиться к худшему, на всякий случай.
- П-понял, Ади. С-спасибо - только и смог сказать Омри.

Его лицо приобрело тот же светло-серый цвет, в который, по слухам,
когда-то выкрасили стены его родного кабинета - так называемая "яичная
скорлупа", успокаивающая глаз и способствующая сосредоточению.

Семейство Охаюнов всегда отличалось способностью заговорить зубы кому
угодно. Особенно какому-то военному, по определению лишенному
воображения. Уповать оставалось только на эту самую семейную
наследственность, потому что солдат перед полковником беззащитен, как
улитка без раковины.

Омри встал из-за стола и на ватных ногах направился в коридор. Пригладил
волосы у зеркальца, заправился. Поправил берет на плече. Достал из
тумбочки ваксу и щетку, надраил ботинки. Руки его подрагивали.

Нир наблюдал за ним с неподдельным интересом.

Омри подошел к столу тяжелым шагом и набрал номер дисциплинарного
отдела.

- А когда мне на суд?
- Суд? Бог с тобой, дружище, суда не будет.

Омри не поверил своим ушам. Неужели у полкана такие связи, что его
законопатят на губу без суда?

- Как это - не будет суда? - спросил Омри.
- А вот так. Пошутили мы. Соседу своему спасибо скажи. Макиавелли на его
фоне - пацан сопливый.

Омри медленно перевел взгляд на Нира. Горячая кровь его марроканских
предков взбурлила в жилах, и с криками "Убью белую сволочь!" он рванул
вслед за другом на улицу.

Через полчаса Нир и Омри, запыхавшись от бега и хохота, ввалились
обратно в кабинет и уселись по местам.

Нир взял фломастер и торжественно дорисовал еще одну палочку возле имени
Омри на небольшом плакатике, висевшем на стене под часами. Счет был 7:0
в его пользу. До конца дня оставалось больше трех часов...