История №1052966

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

Родион накрутил стильные кудри на голове, выдавил прыщи, обрызгал себя мамиными духами, надел футбольную форму и стремительно направился к выходу.

— Ты куда намылился?! — заорала на кухне мама.

Родион испугался и пошёл у неё разрешение просить. Подходит аккуратно с боку и шепчет ласково:

— Матушка, ну отпустите, ну пожалуйста, ну на часик, Христом Богом прошу! Мы с пацанами мяч только погоняем по травушке-муравушке и всё. Честное слово!

Мама капусту режет и краснеет, от злости из глаз чуть ли не искры летят, зубы заскрипели, изо рта по подбородку пена потекла. Она голову медленно поворачивает в сторону сына и выговаривает:

— Знаю я, как ты, мразь, там свой мяч гонять будешь… Потом опять от СПИДа всю семью лечить придётся!
— Матушка, ну вы что, как необразованная? СПИД не лечится!

От такой вопиющей наглости у неё волосы на голове зашевелились. Стоит осатаневшая, капусту в пыль превращает, даже не заметила, как в расход уже домашнего зверя пустила. Схватила кота Бориса за шкирку и в порыве гнева давай его от хвоста до головы шинковать. Родион, шокированный от происходящего, кричит истошно маме прямо в ухо:

— Вы что творите, кота Бориса то зачем шинкуете?! Ему же больно!
— Никаких гулянок! Сиди дома! И вообще, иди уже на работу устройся, чушок ебливый!

Родион обиделся и сквозь слёзы пробубнил:

— Мне уже тридцать три года, а вы меня всё на улицу без разрешения не пускаете. Стыдно!

Она ему язвительной остротой в ответ:

— Верни трусы, педовка! Стыдно — это когда взрослый парень мамкины стринги донашивает!

Стоит бедный Родион, плачет, вдруг вспомнил, что у него ещё сестра младшая есть. Пошёл он вместо мяча сестру пинать. Заходит к ней в комнату, а её уже отец пинает.

— Папенька, вас матушка тоже на улицу не пускает?
— Какая нахуй улица? Эта дармоедка мне тысячу баксов проспорила, а отдавать не хочет!

Сестра уже без сознания. Родион даже растерялся немного. Стоит и думает, как быть, на чью сторону встать. Короче, подбежал к ним и тоже начал сестру пинать.

Сработал дверной звонок. Мама Родиона открыла дверь. На пороге в шортах и футболке стоял лысый мужчина. Незнакомец прошёл мимо, не обратив на неё внимания, а она, разинув рот, так и осталась стоять в ступоре от удивления. Не успела она опомниться, как следом за первым незнакомцем забежал второй.

— Я сейчас полицию вызову! — угрожающе гаркнула хранительница семейного очага.

Незнакомцы остановились, молча переглянулись, посмотрели презрительно на неё и пошли дальше как ни в чём не бывало. Следом, шаркая шпорами от ковбойских сапог, зашёл третий незнакомец и поправляя свою шляпу лаконично произнёс:

— Полиция Чикаго! Отдел по защите котиков!

Ковбой ловко вынул из кобуры револьвер, после чего раздалось два громких выстрела. Мама, громко постанывая от нестерпимой боли, упала на пол с простреленными коленями.

В это время два лысых незнакомца забежали в комнату, где Родион с отцом всё ещё пинали сестру.

— Вы кто такие?! Я вас не звал! Идите н***й! — попытался избавиться от незваных гостей глава семьи.

Второй незнакомец, не обращая внимания на брань, резко подбежал к отцу и со всей силы ударил его лбом прямо в переносицу. Обмякшая туша любителя непристойных выражений звучно шлепнулась об пол.

— Меня зовут Пьерлуиджи Коллина, а это мой друг Зинедин Зидан! — торжественно произнёс первый незнакомец, доставая красную карточку из нагрудного кармашка.

Мальчишку лихорадочно затрясло от угрожающего вида Зинедина Зидана. Родион даже хотел что-то сказать в своё оправдание, но получилось вымолвить лишь какое-то неразборчивое мычание. И всё же удар состоялся. От мощного толчка Родион отлетел к стене, по которой медленно сполз на пол.

***

Очнулся парень через два часа в незнакомом месте.

— Товарищ судья, вы забыли дунуть в свисток, — прокряхтел Родион.
— Молчать! За неспортивное поведение ты навсегда отчислен из профессионального, любительского и прочего футбола! — гневался Пьерлуиджи Коллина.
— Где мои родители?
— Ими займётся чёрный Джек.
— Какой ещё чёрный Джек?
— Не переживай, если будешь продолжать задавать тупые вопросы, то ты с ним в скором времени обязательно познакомишься.
— Я хочу к маме! — заплакал Родион.
— О святая Дева Мария! Давай только без этих соплей!
— Где Зидан? Пусть он распишется на моей груди.
— У него финал в Лиге чемпионов.
— Вот блин...

Родион осмотрелся. Он находился в пустой комнатушке без окон. По голым кирпичным стенам ветвились глубокие трещины. Под ногами, на влажной земле, извивались дождевые черви. Запах сырости резко бил в нос.

— Где я?
— В раздевалке сборной России по футболу.
— Да ладно…
— Недавняя реформа. Ты где пропадал последний год?
— А... Ну... Нигде... Дома был... Зачем я здесь?
— Сейчас узнаешь.

В комнатушку зашёл солидный мужчина.

— Добрый день, я министр спорта. Рад всех вас видеть. Пьерлуиджи, позволишь побеседовать с мальчиком наедине?
— Конечно, но только ровно пять минут. Время пошло.

Пьерлуиджи Коллина вышел из комнатушки, закрыв за собой дверь.

— Молодой человек, вы умеете играть в футбол?
— Да.
— Точно?
— Я трижды становился лучшим бомбардиром в...
— Хорошо, этого достаточно, — перебил министр, — хочешь искупить вину?
— Очень!
— У нас беда, нападающий загулял. Вчера устроил дебош в ресторане, теперь мячик в СИЗО будет гонять. Нужна твоя помощь. Парень ты молодой, выносливый, спортивный, и самое главное, трижды лучший бомбардир…
— В...
— Неважно! Главное, что трижды.

Открылась дверь. В комнатушку зашёл строгий Пьерлуиджи Коллина.

— Время!
— Как? По моим часам только минута прошла, — возмутился министр.
— Я сказал время! Тут я судья, мне видней. Что решили?
— Зачем вы ему нос сломали? Как-то неэстетично будет выгладить. Особенно в HD.
— Вынужденная мера.
— Понятно. Время поджимает, решение нужно принимать быстро. На кону важный матч, начало через пятнадцать минут.
— Дальше, — поторапливал Пьерлуиджи Коллина.
— Условия. Если... Как вас по батюшке?
— Родион Альфредович.
— Если вы, Родион Альфредович, принесёте нашей сборной победу, вас отпустят.
— А моих родителей?
— Не в моей юрисдикции, — развел руками министр.
— А я смогу дальше играть в футбол?
— Если мы победим, я вас лично вместо Дзюбы в Зенит возьму.
— Ух ты! А если мы не победим?
— Советую об этом меньше думать. Но если всё-таки, не приведи Господь, мы проиграем, — министр переплюнул через левое плечо и перекрестился, — вас, молодой человек, настигнет незавидная участь. Будете траншеи копать.
— Война?
— Начнется, если проиграем. Ну так что, Родион Альфредович, согласны?
— Разумеется согласен. Куда мне с подводной лодки...
— Сообразительный футболист, это редкость! — подмигнул министр. — Вот тебе форма.
— Коко... — почти озвучил Родион фамилию на футболке.
— Да-да, он самый, надевай и пошли.

***

Родион резво бежал к воротам соперника. Ему удалось обвести изящным финтом сначала одного защитника, потом другого. Он вышел один на один с вратарём и мощным ударом метко пробил в левый верхний угол ворот. Вратарь не успел среагировать, он стоял на месте и не понимал, что происходит.

Победоносный для сборной России двузначный счёт категорически не устраивал сборную Бразилии. Пятикратные чемпионы мира рвали волосы, шипели и плевались, когда смотрели на табло.

И вот уже в семнадцатый раз неудержимый Родион успешно прорывался к воротам бразильцев.

— Пас! Пас! — кричал кто-то слева.

Это был Аршавин, которого так же, как и Родиона, вызвали в сборную из-за нехватки игроков.

— И мне дай пас, и мне! — кто-то кричал справа на ломаном русском.

Это был Гус Хиддинк, который верхом на вороном коне мчался к воротам бразильцев.

— Берегись! — крикнул кто-то сзади.

Но было поздно. Бразильский вратарь, не выдержав позора, достал из трусов пистолет и выпустил в грудь Родиона всю обойму.

***

Человек с пышными чёрными усами отложил рукопись, с недоумением посмотрел в глаза сидящему напротив мужчине, отпил из своей кружки остывший чай и немного покрутил свой правый ус, после чего решил первым развеять неловкое молчание.

— Фёдор Михайлович, вы это серьёзно? Может быть вы меня разыгрываете?

Фёдор Михайлович возмутился.

— Альфред Прокопьевич, мы с вами знакомы уже шестнадцать лет, о каком розыгрыше может быть речь, если подобное за мной не было замечено?
— Я...
— Альфред Прокопьевич, вы всегда имели репутацию серьезного человека, как вам вообще такой вздор мог прийти в голову?
— Во-первых, Фёдор Михайлович, не перебивайте меня. Во-вторых, вздор — это ваши бредовые фантазии, которые вы додумались излить на бумагу! Как вы вообще осмелились принести это ко мне в кабинет? — Альфред Прокопьевич с пренебрежением указал на рукопись.
— Да как вы смеете общаться со мной в таком тоне? Я известный писатель!
— И что? Теперь это даёт вам право вести себя неподобающим образом и писать откровенную дрянь?
— Дрянь или не дрянь, решит читатель!
— Я не буду это издавать! Вы больны, у вас помутнение рассудка! Видеть вас больше не желаю! Всё! На этом разговор закончен.
— Ах ты сука! — выпалил Фёдор Михайлович и смачно плюнул в лицо Альфреду Прокопьевичу.

Альфред Прокопьевич соскочил со своего стула и бросился душить Фёдора Михайловича, его пальцы стиснули горло обидчика, как две клешни. Фёдор Михайлович посинел, его тело обмякло, ноги подкосились, они оба завалились на пол. Хрипящий Фёдор Михайлович из последних сил пытался скинуть противника, но Альфред Прокопьевич удобно устроился сверху и продолжал сдавливать горло писателя железной хваткой.

Альфред Прокопьевич даже не догадывался, чем всё это может для него закончится, пока он увлеченно расправлялся с ненавистным Фёдором Михайловичем, писатель незаметно высунул из кармана свою именную финку и нанёс душителю в область подреберья несколько точных ударов. Альфред Прокопьевич истошно завопил и повалился набок.

Писатель быстро встал, очистил нож о пиджак Альфреда Прокопьевича, в спешке схватил со стола свою рукопись, на которой виднелась заглавная надпись «Преступление и наказание. Черновик №1», и направился к выходу.

— Я, сука, новатор! Я гений! — напоследок победоносно прокричал Достоевский и выбежал из кабинета.

Он бежал по улице и лихорадочно оглядывался по сторонам.

— Чёрт! Как назло ни одной кареты!

Впереди шёл полицейский патруль.

— Живым вы меня не возьмете, гады! — крикнул Достоевский и скрылся в переулке.

Не раздумывая он залетел в первую попавшуюся дверь. Писатель очутился в захламлённом помещении похожем на склад, где все стены были заставлены пыльными мешками. Достоевский быстро нашёл себе удобный и безопасный угол.

— Здесь вы меня точно не найдёте, сволочи!

Фёдор Михайлович достал свою рукопись, открыл её на чистой странице и каллиграфическим почерком вывел «Преступление и наказание. Черновик №2».