История №1008353

Чтоб нам склизко было! Чего не хватило "Челленджеру" - то на дастархане есть у нас!

(с) Ермолаев В.А. "Слово о полку Бурановом..."

Склиз — это система экстренной эвакуации экипажа, находящегося в процессе погрузки в «Буран», либо в процессе предстартовой подготовки, когда экипаж должен покинуть ОК в НЕСПЕШНОМ порядке. Наблюдая это хитрое устройство — в голову, ну никак не приходит мысль о возможности какой-либо «экстренности» эвакуации…

Рассматривая любую фотографию старта можно увидеть наряду с конструкциями вертикального вида (агрегаты, с которых к пакету подводятся площадки обслуживания) конструкцию в виде двух наклонных труб примерно 2 м диаметра, начинающихся от одного из агрегатов и уходящих куда-то под землю. Это и есть система доставки экипажа к люку «Бурана» (верхняя труба) и система экстренной эвакуации экипажа (нижняя труба). Глубоко под землей эти «трубы» заведены в единое сооружение, предназначенное для маневров экипажа.

Система погрузки представляет собой нечто, похожее на фуникулер и на поезд американских горок. Два ряда сидений очень напоминающих сиденья в трамвае чешского производства (а, скорее всего, просто свинченных с этого бедного трамвая…), всего на 16 мест. По направляющим желобам-швеллерам вся эта конструкция цепным приводом тянется наверх. Внутри этой самой трубы. Наверху — билетные контролеры… В виде последнего проверяющего медика, последнего представительного госкомиссионера, последнего напутствующего Генерального, последнего (чуть не забыл!) замполита для… для… HUJ знает чего… Но без него никак… А как же!

Верхняя часть трубы через поворотное колено уже подведена к люку. Погрузочный бокс плотно прижат к телу корабля, люк откинут. Экипаж произносит последние уже нештатные фразы типа «ну… bljad… с богом», «Поехали! Na huj…», «За родину, eb tvoju мать, вперед!..» и прочие, с которыми НАШИ РУССКИЕ космонавты побеждали, и будут побеждать космос. На нашей технике…

Сделано так, что труба и бокс полностью изолируют экипаж от внешнего мира. То есть НАПОСЛЕДОК, на секунду-другую отвернуться от прилипшего замполита с его «доверием партии и правительства» и посмотреть в Чистое Небо, вдохнуть воздух Земли, махнуть рукой боевому расчету, толпящемуся на нулевой отметке — НЕТ… Не предусмотрено…

…ЭКИПАЖУ ЗАНЯТЬ БОЕВЫЕ ПОСТЫ… ДОЛОЖИТЬ О ГОТОВНОСТИ…

Бортовики помогают экипажу задраить люк, отводится к агрегату стыковочный посадочный бокс… Производится передача бортовых систем экипажу… Доклады… Принято… Принято… Замечаний нет… Принято…

Все… Экипаж с старту готов…

Ситуации, как и девушки, бывают разные. Черные, белые, красные…

БЕЛАЯ. В процессе приема экипажем корабля выявляются недостатки и замечания, устранение которых предполагает покидание экипажем корабля. В нормальном, неспешном порядке. То есть — подводится стыковочный посадочный бокс, бортовики помогают экипажу выбраться из корабля, усаживают их в фуникулер и тихим ходом вся толпа съезжает в сооружение 226, где принимается окончательное решение по действиям экипажа.

ЧЕРНАЯ. До пуска корабля с экипажем — пусть час или меньше. На старте никого нет. Весь боевой расчет находится далеко в укрытиях (на командном пункте в сооружении 260). Пакет заправлен по самый Сыктывкар, аж выливается… В особо опасной зоне могут оказаться только сумасшедшие (телевизионщики, режимщики и прочая срань-poebenj).

И тут загораются какие-нибудь мигающие транспаранты, возникают сбои , могущие привести к аварии на старте… Понятное дело, что умненькая система управления («одиннадцатая») сделает все путем, все предотвратит, отключит, отцепит, развяжет, угомонит… Однако же всем известно, что Бог — он тоже человек, и когда, сменившись с наряда, отдыхает лежа (не снимая снаряжения), удобно устроившись на мягком облаке, покуривая «Беломор» плавно погружается в СОН, то в это время начинает шутить недисциплинированный Черт… А ежели этот самый Черт начнет шутить на 110-м старте, на заправленной ракете — то мало не покажется ни самому черту, ни богу…

В этой ситуации экипаж покидает корабль самостоятельно. То есть отбросив люк, выбирается в посадочный бокс, который должен быть подведен по команде из 260 сооружения.

Далее — отбрасывается дверь склиза. А там, в трубе — желоб из нержавеющей стали, как в бобслее, уходящий под углом около 30 градусов под землю. Длинный такой желоб, и конца его в этом трубном тоннеле не видать… Космонавт должен упасть на ЗАДНИЦУ — а дальше — дело всемирного тяготения. И так по очереди — весь экипаж.

Внизу труба и желоб кончаются некоторым закруглением на горизонтальный уровень. Космонавт вылетает на весьма приличной скорости, кувыркается по разложенным толстым матам (матом!) и ударяется о вертикальную стену, тоже прикрытую вертикальным матом. Затем, скатившись вправо или влево, видит перед собой гермодвери в количестве 16 штук, по 8 с каждой стороны. Гермодвери как на подводных лодках. За каждой гермодверью — шлюз или тамбур размером примерно 1 на 1 метр (как сортир), там еще одна гермодверь и за нею — выход в общий коридор. Дальше — куда глаза глядят. Забежав в один из тамбуров-шлюзов, космонавт должен закрыть за собой гермодверь, дабы обезопасить себя от ПОТОКА ОГНЯ, РАСПЛАВЛЕННОГО ЖЕЛЕЗА и прочих страхов, текущих по склизу вслед за убегающим экипажем… А если последний космонавт от удара о вертикальную стену потерял сознание или сломал ногу? Ну что ж… Ну и HUY с ним… Главное — самому заныкаться…

Само собой, что первым делом испытания склиза производили стартовые бойцы. Скатиться по космической горке! Ну а как же?… Вечерами, когда на старте никого не бывало… Вот это развлекуха! Следы от солдатских сапог весьма отчетливо наблюдались на белых матах. Особый интерес вызывали отпечатки сапог на вертикальном мате на уровне 3-метровой высоты… А ведь от конца склиза до вертикальной стены — метров 10-12. Это ж как надо было кувыркаться! Для скрашивания досуга космонавта, находящегося в шлюзе-боксе в стрессовом состоянии — ему предлагалось ознакомиться с историей части, ну, к примеру, «Вася ДМБ 83-85», «ДМБ-87-Чебоксары», или коротко-гениально «Магомед».

Изначально склиз, хоть и был изготовлен из полированной нержавейки, очень плохо справлялся с возложенными на него задачами. Как ни старайся, а время от времени «скользкость» почему-то пропадала. И скатывающийся останавливался. В произвольном месте. Нужно было становиться на ноги, в полный рост, разбегаться и падать за задницу — и так — периодически. Штаны и задница приходили в полную негодность по причине нагрева, перегрева, истирания. Непрерывность скатывания и соответствующая скорость достигалась бойцами просто — либо под задницу подкладывалась какая-нибудь картонка-пластик, либо — склиз сверху проливался водой. Скользкость увеличивалась на несколько порядков и — эффект «экстренности» достигался. Это изобретение легло в основу «усовершенствования» склиза, рацпредложения. Суть в том, что сразу за дверью у начала склиза была установлена эластичная емкость-подушка, на которую наступал первый из космонавтов, рвал ее, из нее выливался смазывающий состав и самотеком , вместе с первым космонавтом размазывался вниз…

Режимщику приходилось наблюдать испытания склиза представителями отряда космонавтов. В «сухом» варианте — матюки раздавались по поводу перегрева задницы, в «мокром» варианте — по поводу вертикальной стенки в конце склиза. Ну очень она близко стоит, ну очень тонкие на ней маты… Твою мать!

Сооружение 226 пользовалось большой популярностью у посещающих стартовый комплекс туристов-генералов. Программа тура — сесть в кресла фуникулера, сфотографироваться, почувствовать себя космонавтом, который сейчас вот поедет туда, наверх… Сажать те самые яблони на Марсе…, потом выйти, спуститься вниз, посмотреть на эвакуационный блок, попрыгать на матах, произнести типовую фразу «Да-а-а… Ni huja себе, наизобретали» и уехать бухать на пл.2.

Режимщик участвовал в войсковой операции «ЯЗОВ».

Куча маршалов приехала посмотреть на все это хозяйство. Полюбопытствовать. Гербы и звезды бесконечных размеров аж свисали с погон. Очень большие были звезды, очень… Да и фуражки московского пошива не в каждую гермодверь пролезали. Нужно было снимать их и боком, боком… С животами было сложнее. Живот хоть прямо, хоть боком… Хоть ползком… Он все равно живот. Не лезет. Поэтому маршалы были не везде…

Надо сказать, Язов всегда находился в нормальной физической форме, а потому в экипажное сооружение он залез смело. Режимщик с чекистом сопровождали Язова на всякий случай. Заблудиться в подземелье стартового комплекса было очень даже просто. Ну то есть — зашел маршал в подземелье… И не вышел… Ну и шо делать? Кто будет командовать защитой Родины? Ну, ладно, хрен с ней, с родиной… КТО ПРИКАЗ НА ДЕМБЕЛЬ БУДЕТ ПОДПИСЫВАТЬ???

На почтительном удалении от маршала режимщик со своей любимой красной повязочкой остановился. Ну нельзя лейтенанту маячить перед глазами маршала. Ну нельзя… Язов осмотрел «матовую» часть сооружения, зашел в один тамбур-шлюз, в другой… Затем, внезапно появившись перед лейтенантом, спросил:

— Сынок… А где тут у тебя поссать можно?

— Т-Т-там… Т-т-оварищ М-маршал С-советского С-с-оюза…

Долго еще режимщик рассказывал сослуживцам и командованию части, как ему пришлось пообщаться с Министром Обороны Советского Союза. Все почтительно кивали головой… Завидовали… Не каждый день Маршал общается с лейтенантом… А расскажи еще раз… Ух ты… Да-а-а… Теперь точно тебя в Москву переведут…

КРАСНАЯ. Вся состоит из домыслов, легенд, сказок…

В 50-б сооружении в очередной раз собралась какая-то очень представительная комиссия. Высокого уровня. Режимщик болтался рядом на всякий случай. На подобных совещаниях иногда его вызывали для уточнения каких-то вопросов в части эвакуации, безопасности, секретности, по вопросам степи…

Из 50-б сооружения вышли на перекур несколько наших управленческих полковников-подполковников. Самые серьезные вопросы в нашей стране всегда решаются-обсуждаются в курилках… Не правда ли?

— Василич, так что это за кавалерист?

— Huj его знает… В Москве всегда так… Остались от Ворошилова и Буденного какие-то пердуны… Шашками махали, орденов наполучали, званий. А теперь вот и ставят их на такие должности… Ну , они и придумывают всякое…

— Василич… Я не понял, расскажи еще раз… Что придумал этот кавалерист?

— Ну, короче… В случае неотвратимости взрыва пакета или при пожаре — экипаж должен нырять не в 226 сооружение, а сразу на «ноль», залезть в пожарные танки — и в степь…

— Ni huja себе… Как это? Как на ноль? Спрыгнуть, что ли?

— Не знаю… Придется канатную систему мудрить…

— А в какие к ebanoj матери пожарные танки?

— Да в наши… Разведка! Слушай, разведка… Ты внутрь пожарных танков залезал?

— Так точно…

— Ну и как там?

— Тесновато, тащ полковник…

— Н-да-а… Экипаж танка, экипаж «Бурана» в эту консервную банку не влезут… Ну, дурдом какой-то…


— Василич… Ну и nahuja все это? Ведь кабина отстреливается… САС… Чего они там муру водят?

— Петрович! Я же тебе говорю — это Москва… Золотая моя столица… Кавалеристу надо нарисоваться перед своими… Дополнительная система мероприятий по эвакуации и обеспечению безопасности экипажа… А нам — испытывать всю эту канитель… Первый раз, что ли? Первый раз, что ли , ИСПЫТЫВАТЬ ВСЯКУЮ HUJNU?

(Извиняюсь за ругательства, но без них колорит ситуации не воспринимается)