История №1005545

Охотоморская эклектика.

Эта была моя вторая морская практика, уже по механической специальности. На первой мы обучались азам мореплавания, и получали корочки матросов 2-го класса. Там были все дела – как рулить пароходом, ориентируясь по Солнцу и Полярной звезде с помощью секстанта, и как отплывать от него подальше на спасательном боте, когда он тонет. Короче – мы нихуя не делали, ходили только вдоль бортов, держась за фальшборт и леера, грызли сухари и глядя в туманную даль, старались не блевануть. Осенью в акватории Дальнего Востока знатные штормы.

А эта практика была летом. Нас с однокашником Тимохой приписали к последнему клепаному теплоходу Дальневосточного морского пароходства «Яков Свердлов». https://www.fesco.ru/about/history/fleet-roll/12602/ мотористами.
Наше судно было одно из многих, работающих по завозу в период летней навигации в Охотском море, обеспечивая снабжение безымянных пограничных поселков западного побережья Камчатки до самой Пенжинской губы.
Происходило это так.
На борту нашего судна находилось два гусеничных трактора и пара самоходных плашкоутов. Судно становилось на рейд вблизи береговой точки доставки, собственными стрелами на воду спускали плашкоуты, в них закидывали трактора и увозили к пологому, необорудованному причалами берегу.
Затем трактора своим ходом выбирались на сушу, где встречали загружаемые с парохода плашкоуты, и вытягивали с них тросами контейнеры и бадьи с грузом.
Представить себе, что это за работа, можно только оказавшись на борту.

Внизу, уже спущенный на воду, жутко поднимаясь и опускаясь на волнах, скребет по борту кранцами плашкоут с двумя маленькими человеками, а над ними на стреле нашего сильно накренившегося клепальника, болтается семи тонная 75-ка.

Второй механик, руководивший в мою вахту погрузо-разгрузочными работами, был небольшим, пузатеньким и вредным мужичком. Не выговаривая названий такелажной оснастки и погрузочных команд, из-за дефектов речи, он нас страшно веселил:

-Виа гини! (Вира гини) – кричал он матросу, стоящему на рычагах лебедки:
–Майна топик! (Майна топрик) – трактор качался над фальшбортом, раскачивая и креня судно.
– Левый паваот! (Левый поворот)
-Левый паваот, еб твою мать!-
Трактор со скрежетом зацепился гусеницей и отогнул кусок фальшборта. Второй механик взвился, и в два прыжка оказавшись перед лебедкой, вперился взглядом в побледневшего матроса. Выдержал паузу, и позволив тому осознать собственную, вселенскую никчемность, зловеще прошипел:
-Я кому сказал левый поваот?!
–Нет, я кому, блядь, говолю левый поваот?! – Мгновение спустя и немного успокоившись:
- Виа по-малу топик. Пауза:
- Левый поваот.

Весь экипаж судна поделили на две команды и мы стали работать на выгрузке 12 через 12.
Мы с Тимохой уже примерно представляли себе, что значит работа по завозу, но в тех рассказах которые мы слышали от бывалых, речь шла о выгрузке в оборудованных и цивилизованных северных портах со всеми прилагающимися ништяками.
Ништяки заключались, в списываемом на усушку, утруску и бой грузе. Падает, допустим)) сверху в трюм деревянный ящик с коньяком, запакованный так что комар клюва не подточит, а гравитации то похую какая упаковка, внутри все вдребезги и струятся потом все по пять звездочек бутылочки, прямо в отмытые заранее, защитные матросские каски.

Нашим же пограничникам бухла не полагалась, полагались витамины конских размеров в металлических банках, которые мы жрать боялись, сгущенка с тушенкой и рыбными консервами, галифе с сапогами, да гитары для солдатского досуга.

Так и бродила половина команды, в ожидании плашкоутов, по раскаленной палубе, похожая на расформированную, и примкнувшую к анархистам роту белогвардейцев, в галифе и с гитарами наперевес. А, ну и еще с пробитой гвоздем сгущенкой в руках.