История №-10076241

Еще одна армейская история.
Служил у нас один замечательный паренек - харьковчанин Саши
Скульский (опять же, привет!). Личная жизнь у него сложилась не очень:
родной папа эмигрировал в США, мама вышла за муж за очень правильного
служаку-генерала, который решил отшибить у пасынка вольный дух.
И отправил его в военное училище, вдобавок позвонив его начальнику,
и попросив, чтобы с пасынком обращались построже…
Пану Скульскому (так уж его у нас прозвали), через неделю надоело
чистить плац зубной щеткой, и он приложил все силы к тому, чтобы из
училища вылететь. И в результате, оказался в нашем славном стройбате.
Надо сказать, юношей он был способным, умудряясь найти спиртное
даже на секретном «объекте 413», весьма удаленном от ближайшего источника
огненной воды. И даже вошел в историю части, как-то по пьяни потеряв часы
«Ракета», отмотав свои 10 суток на знаменитой губе, и по возвращении,
найдя их вмерзшими в лед возле казармы. Завел - пошли! Часы эти потом
достались мне на память, но долго не прожили…
Так вот, Пан Скульский, помимо пьянки, подрывал моральный облик
советского воина-строителя рассказами о том, как славно живет его родной
папа в Америке, цинично сравнивая его с отчимом-генералом (не в пользу
последнего). На дворе был 83-й год, и такие непатриотичные речи
не поощрялись. Дошло до особиста, и тот, измученный бездельем и несвежим
портвейном, начал неспеша лепить Пану Скульскому статью 64 УК РСФСР -
«Измену Родине».
Измена строилась на показаниях ротного стукача ефрейтора Семенихина.
Каждую неделю его привозили с объекта к нам в штаб, сажали в комнате
секретаря комитета комсомола (прапорщик Сашка, ныне уважаемый бизнесмен,
был самым младшим по чину, владельцем отдельного кабинета, и его всегда
можно было отправить погулять), и Семенихин писал очередной донос. Как-то
я культурно намекнул ему, что, дескать, есть вещи, которые уважающий себя
человек никогда себе не позволит - и немедленно был заложен особисту,
который устроил мне жуткий втык за помехи оперативной работе…
Через несколько месяцев, ефрейтор Семенихин уходил на дембель,
и несколько огорошил нас с пр-ком Сашкой, сообщив, что есть вроде одна
комсомольская путевка на учебу в Университет дружбы народов имени Лумумбы,
и он очень хотел бы ее получить. Мы все же прикинули, что стукачей там
хватает и без нашего, и не без некоторых интриг, сумели все же отправить
героя невидимого фронта не в университет, а в родной колхоз…
А Пану Скульскому все же повезло. То ли особист недоработал, то ли
мое предупреждение помогло (я ему намекнул) - но на дембель он ушел своим
ходом. Обычно перед уходом из части, солдат надевает роскошное ПШ
с малиновым бархатным подворотничком, мичманскими погонами с надраенными
буквами, купленные у кого-нибудь из прапоров офицерские сапоги…
Пан Скульский забежал в роту, осчастливил каптерщика своей формой,
и вышел в новеньких джинсах, кроссовках и модной рубашке. Вообще-то
нарушение, но начальство было готово на все, ради избавления от этого
персонажа…
По нашей традиции, дембелей провожали на вокзал офицеры (все же
у нас какие-то деньги солдаты зарабатывали, и дембель частенько ошивался
вокруг родной части, спаивая пару недель бывших сослуживцев). Так что
в задачу сопровождающего входило убедиться, что поезд с бывшими воинами
уехал. А поскольку частенько дембеля скидывались по трояку для
сопровождающего и оставались, мне было категорически приказано,
не уходить с вокзала до отхода поезда. По дороге я полюбопытствовал
у Пана Скульского его планами. Естественно, домой! Так что мы спокойно
раздавили у вагона бутылек вонючей «Российской», и расстались…